Прощание - Паскаль Кивижер

вытер салфеткой уголки рта, скромно сложил ее и, извинившись, вышел из-за стола. Вскоре все услышали за дверью крики Феликса:

– ДА ГОВОРЮ ВАМ, ВАШ АГРЕГАТ ВСЕГДА НА НЕБО СМОТРИТ, КОГДА Я УХОЖУ!

Лемуан что-то отвечал, но дверь заглушала его слова. Наконец он вернулся, поправляя очки. Все еле сдерживали смех.

– Господин Лемуан, что вы сделали с нашим бедным Феликсом? – весело спросил Тибо.

Его и правда забавлял любой пустяк. Сложно сказать, достоинство это или недостаток; возможно, и то и другое.

– Я… ничего особенного, сир.

– И все же он как будто в ярости.

– Я ошибочно обвинил его кое в чем досадном, сир. Ошибочно, повторюсь.

– Досадном? Вы нас заинтриговали, господин Лемуан. Теперь придется сказать, в чем именно.

– В одной странности, ваше величество, которую я наблюдал в обсерватории.

– Ну, для чего же обсерватория, как не для наблюдений?

– Да, сир, – согласился астроном, которому было не до смеха. Он мрачно посмотрел на крохотный кусочек кабанятины в окружении восьми горошин, который поставила перед ним затянутая в перчатку рука Манфреда.

– И что же это? – настаивал Тибо.

– Кто-то, сир, в шутку двигает мой телескоп.

– Правда? Странная шутка.

– И раздражающая, сир. В один день он направлен на конюшню, в другой – на крыши южного крыла. Сегодня, к примеру, на кухню, вчера вечером – на сторожку в парке.

– Надо же, – Элизабет стало интересно, – говорите, на сторожку… Вчера вечером, вы уверены?

Поскольку она покраснела, Манфред инстинктивно поднес ей графин с водой, но она подставила ему винный бокал. Из соображений экономии камергер сперва всегда разливал уже початые бутылки. Одна была открыта вчера, но никто не спросил вина, неслыханно. Пользуясь случаем, он обошел с ней весь стол. Протянувшему бокал Лисандру он лишь подкрасил воду одной каплей.

– Не любишь, когда шпионят за твоим тайным убежищем, кузина? – решил Тибо.

– Не в этом дело. Просто… вчера…

Вспомнив про ужа, она запнулась. Гийом взял ее за руку и рассказал всё сам. Остальные, потеряв аппетит, отложили вилки.

– Уж – это из репертуара Батиста, – заметил Лисандр.

– Но он тут ни при чем, – сказал Гийом.

– Вы кого-то подозреваете, капитан? – спросила Эма.

Гийом с Элизабет переглянулись. Он колебался.

– Здесь все свои, – ободрил его Тибо.

– Честно говоря, сир, я подозреваю вашего кузена Филиппа. Он только и делает, что насмехается над стройкой…

– И он отлично знает, что я боюсь змей, – прибавила Элизабет.

– Я тоже это знаю, – заметил Тибо.

– Да, но тебя, кузен, я ни в чем не обвиняю. К тому же у тебя нет времени охотиться за ужами и вырезать страницы в книге.

– У меня нет времени даже выдумать подобное.

– Филипп слишком ленив, чтобы вырезать страницы, – заметила Эма.

– Надеюсь, что так, капитан, – тихо вставил Лемуан. – Все-таки это ваш будущий шурин.

– Он завидует, – сказала Элизабет, – и становится желчным.

– И откровенно мерзким, – подбавил Гийом.

– Что ж, так поговори с ним, кузина. Прямо и открыто, – предложил Тибо.

Элизабет поднесла бокал к губам. Она избегала общества своего брата-близнеца. Она и так провела с ним девять месяцев в утробе матери, ей этого хватило. Она стыдилась его. Скорее уж она упросит родителей, чтобы они потребовали у сына вернуться домой и избавили двор от его пагубного присутствия.

– Хочешь, напишу твоему отцу? – как нарочно предложил Тибо. – В конце концов, Филипп давно мотает нам нервы.

– А если он не виновен в случае с ужом? – возразила Эма.

– Зато виновен в высокомерии, это уж неоспоримо, этого у него не отнять. Двор может выгнать его за тунеядство. Где отработка на ферме? Кто-нибудь видел, чтобы он хоть раз работал на ферме?

Годами Тибо сносил своего двоюродного брата, стараясь его не замечать, но хватило и капли, чтобы переполнить чашу его терпения. Однако развить мысль он не успел: Эму больше заинтересовал телескоп, нежели уж.

– Господин Лемуан, вы упомянули конюшню. А там, случайно, не происходило ничего необычного?

Лисандр вдруг вышел из оцепенения:

– Зодиаку отрезали хвост, госпожа.

– Что-что? – воскликнул Тибо.

– Хвост Зодиака, с длинной косой, кто-то его отрезал, – повторил Лисандр. – Остался только короткий пучок.

– Кто такой Зодиак? – спросила Элизабет.

– Лошадь посыльной, – пояснил Гийом.

– Ну, а южное крыло? – Тибо оживился. – Мы все в южном крыле, и ничего здесь не случилось! Так что это совпадения, простые совпадения.

Лисандр закусил губу, и между бровей у него вздулась складка. Его комната тоже была в южном крыле. И он тоже не хотел донимать короля рассказами про Сумерку. Но теперь чувствовал, что должен все рассказать.

– Лисандр? – Гийом заметил его выражение.

– Кто-то закрыл мое окно.

Он уставился носом в восемь оставшихся на тарелке горошин.

– Сумерка пыталась влететь, она… Я нашел ее на клумбе.

Тибо ничего не сказал и только осушил залпом бокал. Манфред мгновенно откупорил новую бутылку. Но это худшее, что можно было сделать, так как в королевский бокал потекло совсем не вино. Это была плотная жидкость; из горлышка скользнул сгусток, обрызгав всё вокруг. В тот же миг Манфред поднял бутылку и заткнул салфеткой. Тибо тронул вязкую каплю на тыльной стороне ладони, потер ее между пальцев.

– Кровь?

Манфред отступил к стене.

– Куриная. Или кроличья? Манфред?

– Ваше королевское величество! Это непростительно, ваше королевское величество! Чудовищно прискорбно… Я… Если позволите, я… Всё, что я подаю вам, готовит Марта, по вашим указаниям.

– Но не Марта же в бутылки кровь разливает!

– Нет, ваше королевское величество, нет-нет.

Все глаза были прикованы к бокалу Тибо, а сам он пригвоздил камергера взглядом. Наконец, оставив его в покое, он повернулся к Лемуану:

– Сегодня телескоп смотрел на кухню, вы сказали?

– Да, сир, – Лемуан побледнел.

– Тот, кто забавляется с вашим телескопом, умеет предсказывать будущее. И, видно, хорошо осведомлен. Я должен во что бы то ни стало узнать, кто это.

– Сегодня я заночую в обсерватории, сир, и не уйду оттуда.

– Я дам вам охранника для безопасности.

– Спасибо, не нужно, ваше величество.

– То есть как это, «спасибо, не нужно», господин Лемуан?

– Похоже, что тому человеку многое известно обо всем и обо всех. Он знает, что посыльная бережет свою лошадь как зеницу ока, что Лисандр никогда не закрывает окно, что капитан читает вечерами для вашей кузины и какую именно бутылку подадут к вашему столу. Если я поднимусь не один, он узнает и это.

Лемуан понапрасну поправил очки.

– Действительно, – заключил он, – я должен был всё разглядеть раньше.

Он глубоко вздохнул. Разглядеть всё – это была его главная цель и проблема.

– Вы не могли сделать этого раньше, господин Лемуан, – успокоил его Гийом. – Лишь сейчас кусочки мозаики впервые сложились вместе…

– Вот именно,