Золотая клетка. Сад (СИ) - "Yueda"

Сглатываю.

— А… как?

— Активными, подвижными, — выдаёт Жанна Даниловна. — Ты, когда поёшь, ты же на месте устоять не можешь, двигаешься, огнём по сцене перетекаешь. И у тебя это здорово получается, всех заводишь.

Ну да, так и есть. На сцене я козлом могу скакать, меня прёт, энергия лавиной валит, извергается из меня вулканом, вот я и выплёскиваю её всеми доступными способами: голосом, движениями, игрой. Но с луп-станцией двигаться я уже не смогу. Там я буду один за всё, человеком-оркестром, буду играть на всех инструментах одновременно в прямом эфире. А на это нужно много сил и концентрация, так что по сцене уже не побегаешь.

— Хотя… — протяжно произносит Жанна Даниловна. — Такое выступление уже само по себе уникально, а тебе вовсе не обязательно бегать по сцене, чтобы заряжать зал.

Расцвечиваюсь улыбкой и часто киваю.

Всё именно так. Прям в точку!

Жанна Даниловна требовательно смотрит на меня и спрашивает в лоб:

— Луп-студия — это ещё один сложный инструмент. Ты вообще справишься в одиночку?

— Конечно! — киваю без раздумий. — Я научусь и всё смогу. А учусь я быстро.

Жанна Даниловна хмыкает, а потом начинает смеяться. По-доброму так, душевно.

Уф… Кажется, убедил.

— Ну парень! Ну кадр! — выговаривает сквозь смех она и хлопает ладонью по столу. — Хорошо! Попробуем так. Я почему-то уверена, что у нас получится.

Я едва удерживаюсь, чтобы не обнять её.

Супер! Класс! Теперь я ни от кого не завишу. Не нужно ни под кого подстраиваться, не нужно никого подстраивать под себя, подгонять, требовать немыслимого. Теперь только я и моя музыка. Это ж просто сказка какая-то!

— Сессионщики тебя ждут в репетиционной номер два, — прерывает мои внутренние восторги Жанна Даниловна. — Им нужно сообщить…

Тут на столе звякает телефон, и она, взяв трубку, хмурит брови и говорит:

— Да-да, поняла. Сейчас подойду.

Затем вешает трубку и смотрит на меня:

— Директор срочно вызывает. Подождёшь меня или сам скажешь ребятам?

— Сам справлюсь, — заверяю я её, Жанна Даниловна кивает, и мы выходим из кабинета.

Сообщить сессионщикам? Хо-хо! Артёму и Вадиму я это с удовольствием сообщу. А вот Никиту и Снежану жалко огорчать, но ничего не попишешь. Решил так решил. Нужно идти.

Привычно оглядываюсь в поисках Паши.

Привычно? М-да… я уже привык. Реально ведь привык, что эти два амбала вдвоём или поодиночке всюду следуют за мной. Хорошо это? Плохо? Не знаю. Мне от их наблюдения не отвязаться уже. Их вечное присутствие рядом стало чем-то обычным, естественным, привычным.

Поэтому да, оглядываю холл я по привычке и, заметив Пашу в компании местного охранника, машу рукой. Вообще, братки не очень-то говоруны, особенно Паша тот ещё молчун. Но даже он, оказывается, иногда поговорить хочет. Тем более с другим охранником.

Завидев меня, Паша тут же сворачивает разговор и двигает в мою сторону. Пока шагаем в репетиционную, я кратко пересказываю наш с Жанной Даниловной диалог и заканчиваю его в аккурат у двери.

Хех. Ну сейчас начнётся.

— Всем привет! — громогласно здороваюсь я, зайдя в аудиторию, и лучезарно улыбаюсь. Особо много лучей я посылаю Артёму и Вадиму. Пусть порадуются ребята. Только они совершенно не радуются, а глядят на меня волком.

У-у! Какие красноречивые взгляды, сколько в них желания отпиздить меня. Но увы, ребятки, сделать этого вы не можете.

— «Привет»? — прищуривается Артём, разворачиваясь ко мне всем корпусом. — И это ты говоришь после четырёх часов опоздания? Ты совсем охуел?

— После трёх часов, — поправляю я его с обворожительной улыбкой. — И ты выпадешь в осадок, когда узнаешь насколько я охуел.

Затем поворачиваюсь к стоящим у окна Снежане и Никите и говорю исключительно только им.

— Ребят, знаю, что косячнул сегодня изрядно, но у меня были обстоятельства. И… даже не знаю, огорчитесь вы или нет, но сегодня мы с вами видимся в последний раз.

— В смысле? — переспрашивает Никита.

— На концертах я буду работать один, без музыкантов. Лупер мне в помощь.

— Это как Бернхофт, что ли?

— Ну да.

Глаза Никиты округляются в изумлении, Снежана же показывает большой палец и улыбается. Кажется, она искренне рада, что я нашёл решение. А вот с физиономий Артёма и Вадима стекает напускное высокомерие, оголяя злое удивление. Картина маслом, любо-дорого взглянуть. Особенно Артём радует, пуча на меня глазёнки. Левый у него даже дёргаться начал.

— То есть как это один будешь работать? — не выдерживает Артём. — В смысле, без музыкантов?

— В прямом, — охотно отвечаю я. — Все партии во время записи я один исполнял. Вокал и все инструменты — чисто моё исполнение. Я это умею. Ну а на концертах воспользуюсь луп-студией. С вами было бы, конечно, проще, но, как выяснилось, не проще. Я слишком требовательная зараза.

На его недоумённую физиономию любоваться можно бесконечно. Но чего он так злится-то? Радоваться же должен по идее, что под «поющую жопу» не придётся прогибаться и стоять с ней на одной сцене. Хотя… он же сессионщик и работает тогда, когда есть с кем. И своим отказом я его лишил куска хлеба с маслом и икрой. Ну извини, Тёмочка, в следующий раз не будешь таким идиотом. Хотя ты ж придурок и во всём обвинишь меня. Уже обвиняешь. По глазам твоим вижу.

— Но это же сложно, — продолжает удивляться Никита. — Я ещё могу представить, как одновременно два инструмента и вокал объединить, но все партии — нет!

— Думаю, что справлюсь, — улыбаюсь я ему.

— А я уверена, что справишься, — подмигивает мне Снежана. — Вот ни капли не сомневаюсь.

— Спасибо…

— Подожди, — прерывает нас хмурый Вадим. — А Дружинина-то в курсе? Она дала добро?

— Дала, я только что от неё.

— Хуйня какая-то! — в сердцах вскакивает со стула Артём. — Не поверю, пока от неё не услышу.

И он ломится к двери.

— Она сейчас занята! — кричу я ему вслед и выхожу за ним, а пройдя несколько шагов, замираю.

Потому что мне навстречу, постукивая каблуками по мрамору, плывёт тётя Надя.

Нет. Не так.

Вышагивает королева Надежда Владимировна, Первая и Единственная. Невысокая, хрупкая, она несёт себя, как поистине королевская особа, и белая шуба на ней смотрится мантией, а волосы, уложенные в причёску, короной. А под руку её ведёт…

Ебать-колотить!

Король Андрей! По батьке, блядь, не помню. Тяжёлая поступь, выправка, надменно-насмешливый взгляд, и шрам на щеке картину совсем не портит. Наоборот — сразу видно военного короля. Сзади шагает внушительная свита чернокостюмочных. Так что идущая рядом Жанна Даниловна выглядит несколько жалко. Если с этой парочкой сравнивать.

Что, блядь, здесь происходит вообще?!

Тут тётя замечает меня, и королевское лицо освещается улыбкой. Тоже королевской.

— Ярик, — течёт тётин голос, и даже он звучит как-то по-особенному. — Наконец-то мы тебя увидели!

— Что… э-э… что вы тут делаете? — спрашиваю я, нихуя не понимая.

В считанные секунды я оказываюсь в центре этого непойми чего, и тётя берёт меня за руки.

— Мы просто проезжали мимо, решили заглянуть, — говорит тётя и обнимает меня.

— Подыграй, — слышу её тихий шёпот у самого своего уха.

Подыграть? Как подыграть? Что делать-то?

— Сам-то ты уже месяц, как не появляешься, — голос тёти Нади снова растекается по коридору, и она выпускает меня из объятий.

— Да, племянник, совсем ты нас забыл. Весь в делах, — насмешливо хмыкает Андрей.

А я цепенею.

Племянник? Чего?! Какого хуя я тебе племянник?

— Он и правда так усердно работает над проектом? — спрашивает тётя Жанну Даниловну.

— Мне иногда кажется, что он готов ночевать в студии, — отвечает та. — Редкое трудолюбие и редчайший талант.

— Рада это слышать от вас, — тётя Надя улыбается.

— Надеюсь, вы позволите похитить нам его на сегодня? — спрашивает Андрей.

Просьба его звучит безапелляционно, в таких случаях умные люди не отказывают, а Жанна Даниловна человек умный, поэтому согласно кивает: