Охотники за партизанами. Бригада Дирлевангера - Дмитрий Жуков

Приказ о переводе боевой группы Готтберга на фронт поступил 5 ноября 1943 г. Все части оперативного соединения, включая и батальон Дирлевангера, срочным порядком перебросили в район севернее Полоцка, где предстояло остановить наступление войск 1-го Прибалтийского фронта. Особый батальон СС занял позиционную оборону недалеко от населенного пункта Дретунь[709].

Судя по воспоминаниям анонима, у штрафного формирования было время, чтобы подготовить оборонительные позиции. Боевой порядок батальона в обороне строился в два эшелона. Перед передним краем обороны были сооружены противотанковые и противопехотные заграждения. Личный состав части отрывал траншеи в полный профиль, что вполне объяснимо, так как от скопления на дне окопов снега, грязи и льда глубина их постоянно уменьшалась. Земля была промерзшей, и приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы отрыть окопы хотя бы на глубину одного метра и положить смерзшийся грунт на бруствер. Система опорных пунктов и огневых позиций батальона включала в себя опорные пункты рот, объединенные в батальонный район обороны.

Часть Дирлевангера была придана 24-му полицейскому полку СС. Полицейские подразделения полка привлекали к оборудованию системы опорных пунктов и огневых позиций, конвоированию захваченных в плен красноармейцев и гражданского населения[710].

7 ноября батальон Дирлевангера вступил в первый свой бой против частей Красной армии. Бой оказался ожесточенным. На следующий день, 8 ноября, боевые действия продолжились, и штрафная часть понесла потери. Было убито 11 рядовых СС: Теодор Кальбе, Фриц Крюгер, Вильгельм Бренгель, Георг Гребнер, Эрих Бакс, Карл Шмидт, Генрих Мюле, Герберт Цан, Людвиг Бенегер, Вальтер Вегнер и Огго Грабе. 10 ноября был убит рядовой СС Понтер Винтер, 11 ноября — рядовой СС Карл Флеш, 13 ноября — рядовые СС Альфред Чижевски, Рудольф Фауст, Фриц Реел, Вальтер Ланге и унтерштурмфюрер СС Август Целлер.

Во время контратак батальон нес большие потери. Много штрафников погибло в период с 8 по 17 ноября 1943 г. Это показывает донесение от 4 декабря 1943 г. об убитых в бою, подготовленное гауптштурмфюрером Куртом Вайссе, который с конца ноября 1943 г. временно исполнял обязанности командира батальона (Дирлевангер убыл в Рейх для награждения золотым Немецким крестом, который ему вручили 5 декабря 1943 г., а после этого он отправился в отпуск, в Эслингин). Только с 13 по 17 ноября безвозвратные потери части составили 20 человек убитыми. В их числе был и командир 2-й роты, гауптштурмфюрер Рудольф Штовено, павший 14 ноября[711].

13 ноября 1943 г. часть атаковала населенный пункт Козари. 11 декабря 1943 г. Вайссе обратился в штаб 13-го полицейского полка СС с просьбой уточнить, является ли эта атака достойной того, чтобы вручить ее участникам Штурмовые пехотные знаки или шланги «За ближний бой»[712]. Командование полка посчитало действия штрафников достойными награды[713].

13 ноября 1943 г. командиром боевой группы «фон Готтберг» был назначен штандартенфюрер СС Гейнц Ламмердинг, исполнявший до этого обязанности начальника штаба оперативного соединения высшего фюрера СС и полиции в Центральной России и Белоруссии. Назначение Ламмердинга на эту должность в принципе было логичным. У него был большой боевой опыт. С начала Второй мировой войны Ламмердинг воевал в составе дивизии СС «Мертвая голова». Он отличился во время Французской кампании и был награжден Железным крестом I и II классов. Некоторое время Ламмердинг исполнял обязанности начальника штаба в своем соединении. С 1941 г. он сражался на германосоветском фронте, прекрасно показал себя во время тяжелых боев в Демянском «котле», командовал 5-м гренадерским полком СС «Туле» дивизии «Мертвая голова». 23 апреля 1943 г. он был награжден золотым Немецким крестом. Словом, Готтберг передавал свою боевую группу в надежные руки[714].

Однако командовать Ламмердингу пришлось недолго. Уже 6 декабря 1943 г. его сменил полковник полиции Штан. В приказе по боевой группе Ламмердинг отмечал: «Я выражаю всем офицерам, младшим командирам и рядовым, продемонстрировавшим под моим руководством выдающуюся преданность делу, мою благодарность. Я желаю боевой группе "фон Готтберг" успешного применения во фронтовых операциях. Я сообщу рейхсфюреру СС об удачном применении частей СС и полиции»[715].

Смена командира боевой группы не улучшила положения сражавшихся частей. Им по-прежнему приходилось вести борьбу с численно превосходящими силами противника. Как вспоминал один из членов батальона, «мы находились на передовой… Личный состав нашей части, занимая оборону, сдерживал удар русских на фронте. Это принесло нам большие потери»[716].

20 декабря особый батальон СС вел оборонительные бои. 23 декабря Курт Вайссе, руководивший действиями усиленного разведывательного подразделения, атаковал советские позиции в районе Малая Пуща — Дретунь. Эсэсовцы вели огонь с близкого расстояния, между штрафниками и советскими пехотинцами произошли рукопашные схватки. Результатом этой вылазки стало то, что подчиненные Вайссе уничтожили несколько огневых точек противника и внесли сумятицу в ряды готовившихся к атаке красноармейцев[717].

«АСОЦИАЛЫ» И УГОЛОВНИКИ. КАЧЕСТВО НОВОГО ПОПОЛНЕНИЯ

В 1943 г. в особом батальоне СС происходили неоднократные изменения численности и организационно-штатной структуры. Следует признать, что в этом вопросе существует известная путаница, создающая немало проблем для историков. Некоторые специалисты опирались на послевоенные свидетельства членов СС, игнорируя документы батальона.

Так, Г. Ауэрбах при анализе структуры и численности формирования в феврале 1943 г., ссылался на протокол допроса Г. Бергера. В итоге историк, к сожалению, пришел к ошибочным выводам. По его мнению, в феврале, когда батальоном командовал Франц Магиль, в части служило 700 человек, и было четыре роты — две немецкие и две «иностранные» («zwei Kompanien Deutscher und zwei Kompanien "Fremdvolkischer"»)[718].

Изучение оперативных документов батальона привело авторов настоящего исследования к другим выводам. Как показывают боевые приказы по части, отданные с ноября 1942 г. до конца февраля 1943 г., структурных преобразований внутри батальона не проводилось. На протяжении этого периода в части продолжало оставаться три роты — одна немецкая и две русские[719]. По сравнению с октябрем 1942 г. количество собственно штрафников уменьшилось. К примеру, в дополнении к приказу об участии батальона в операции «Февраль» (от 7 февраля 1943 г.) Магиль, подавший в боевую группу «Бинц» сведения о своих силах, вооружении и транспортных средствах, определил численность батальона в 320 человек[720].

Весной 1943 г. особое формирование СС вновь пополнили коллаборационистами и немцами (в основном это были «рейхсдойче», мужчины 1901 г. рождения и младше, проживавшие в Генерал-губернаторстве и уклонявшиеся от военной службы, которых на основании приказа Гиммлера от 28 марта 1943 г. решили отправить в батальон в качестве лиц, проходящих «испытательный срок»[721]). Говоря о расширении части, Оскар Дирлевангер в письме к Бергеру от 8 июня 1943 г. подчеркивал: «Особый батальон СС в настоящее время состоит из одной немецкой роты с 150 военнослужащими, одного немецкого мотоциклетного ювода с 40 военнослужащими, трех русских рот по 150 человек в каждой, одного украинского ювода с 40 военнослужащими, одной артиллерийской батареи с 40 немцами и 40 русскими — всего 760 человек»[722].

Конечно, Дирлевангер, отмечая, сколько человек служит в каждой роте, вовсе не имел в виду, что, например, в трех русских подразделениях собраны только одни русские. В этих подразделениях также были украинцы, белорусы и немцы, находившиеся на командных должностях.

В июне 1943 г. в части служило около 760 человек. Нужно, однако, учесть, что в мае — июне проводилась операция «Коттбус» и батальон понес существенные потери. Тем не менее представленные данные позволяют вести речь об увеличении добровольцев. Утверждение Р. Михаэлиса о превалировании в июне 1943 г. в части немецких штрафников (60 % браконьеры, 20 % — осужденные военнослужащие вермахта и СС, 20 % — иностранные добровольцы) представляется сомнительным[723].

В мае 1943 г. произошел первый отбор заключенных концлагерей, из числа так называемых «профессиональных преступников» и «асоциальных элементов». Решение о направлении уголовников в часть Дирлевангера принималось, как считает Г.-П. Клауш, не без согласия Гиммлера, вынужденно пошедшего на такой шаг. Германские потери на Востоке (как на фронте, так и в тылу) были большими, а мобилизационные ресурсы Рейха — скудными. В этой ситуации СС искало новые источники пополнения. На этом фоне и возникла идея о том, чтобы провести отбор немцев-уголовников[724].

Как известно, заключенные концлагерей подразделялись на четыре группы. К первой принадлежали политические противники нацистов (Politische Gegner), в том числе социал-демократы и сторонники Коммунистической партии Германии (КПГ), ко второй — представители «биологически неполноценных рас» (Angehorige rassenbiologisch Minderwertige). Это были, в первую очередь, евреи и цыгане. Третью группу составляли уголовники (Kriminelle). Поначалу их именовали «временно задержанными в целях профилактики» (Befristete Vorbeugungshqftlinge), а затем — «профессиональными преступниками» (Berufsverbrecher). К четвертой группе нацистские правоведы относили «асоциальные элементы» (Asozialen).