Ходячие мертвецы Роберта Киркмана. Нисхождение - Джей Бонансинга

– ГРЕБАНЫЕ ЗАНОСЧИВЫЕ, САМОДОВОЛЬНЫЕ ЛИЦЕМЕРЫ! – проревела Лилли сквозь гул криков и треск выстрелов. – РАЗВЕ ТАК БЫ ПОСТУПИЛ ИИСУС? – рядом с ней раздался оглушительный взрыв, и Лилли отскочила назад. – ЧЕРТ! ЧЕРТ! ЧЕРТ! ЧЕРТ!

Справа от нее, футах в тридцати, в урагане пыли стоял Мэттью Хеннесси, который аккуратно вкладывал патроны в дробовик и делал по одному выстрелу в направлении алтаря, дико, безумно, не заботясь о точности и во все горло выкрикивая ругательства при каждом спуске курка – как заправский гангстер, – но Лилли не могла разобрать его слов и угроз. Она уже обратилась к нему, как вдруг раздался ответный огонь и пули прошили ему живот. Мэттью повалился на пустые трибуны, дробовик вылетел у него из рук, из выходных отверстий на спине брызнула кровь, и парень ничком упал на скамейку.

– МЭТТЬЮ! – Лилли на четвереньках поползла к поверженному бойцу. – О ЧЕРТ! О БОЖЕ! МЭТТЬЮ, ДЕРЖИСЬ!

Бывший каменщик из Валдосты лежал на спине, уже не в силах встать с железной лавки. У него изо рта лилась кровь. Он кашлял, пытался что-то сказать, его живот был разворочен пулями, органы уже начали отказывать. Он был крупным мужчиной, но сейчас будто весь скукожился у Лилли на глазах, пока жизнь покидала его. Лилли сумела добраться до него в последнюю секунду перед смертью и обняла его.

– Прости, я не смог помочь… – произнес он и закашлялся кровью, давясь и пытаясь выразить словами свои угасающие мысли. – Ты должна… должна продолжать и… должна… должна… чтобы я не…

– Тс-с-с, – прошептала Лилли и, сама того не ожидая, сказала: – Закрой глаза, Мэттью. Закрой глаза и засыпай.

И он закрыл глаза.

Лилли приставила ствол пистолета к его виску и отвернулась.

После начала эпидемии Дэвид и Барбара Штерн не раз попадали в переплет, но такого с ними еще не случалось. В настоящий момент Дэвид тащил Барбару вдоль железной ограды в южной части арены, задыхаясь от дыма и стараясь не высовываться, пока у них над головами летали пули. Дэвида успокаивала только одна мысль: он был одним из немногих человек на этой затянутой туманом арене, у кого в распоряжении оказался автомат. Все остальное играло против него: он потерял из виду товарищей, понятия не имел, в кого стрелять, чувствовал характерную вонь приближающегося стада и никак не мог сдвинуть с места свою ворчливую жену.

– Мы не можем их бросить! – Барбара извивалась у него в руках, пытаясь вырваться. Седые локоны ее волос упали ей на влажное от пота лицо. – Дэвид, остановись! Нужно вернуться!

– Барбара, Глория забрала детей! Если ты не заметила, стены пали, поэтому нужно прятаться… иначе нас сожрут на ужин!

– Проклятье, да я не оставлю ее одну с детьми! – Барбара наконец-то освободилась, развернулась и бросилась назад в облако пыли.

– И зачем я женился на этой женщине? – пробурчал Дэвид и пошел за ней. Передернув затвор «AR-15», он через пару секунд догнал жену. – Барбара! Не высовывайся! Иди у меня за спиной! – он обогнал ее. – Не поднимай головы и…

Его прервала автоматная очередь, раздавшаяся с другой стороны арены.

Штерны пригнулись, пули прошили перекрытия у них над головами, но Барбара и Дэвид пошли вдоль ограды дальше по направлению к юго-восточному углу трека. В тени ворот в пятидесяти футах от них они видели небольшую группу детей, возглавляемую невысокой, крепко сбитой женщиной в козырьке.

Барбара крикнула ей:

– Глория!

Женщина остановилась, оглянулась и всмотрелась в туман.

– Тащите сюда свои задницы! – прокричала она. – Какого черта вы там делаете?

Пригнувшись, Штерны прошли еще футов сорок, а затем скользнули под бетонную арку, задыхаясь от нервного перенапряжения. Их тут же окутала темнота и тяжелые запахи мокрого цемента и липкого пота полудюжины детей. С высокого потолка капал конденсат, единственный, затянутый паутиной знак с надписью «ВЫХОД» не горел. Дети – от пяти до десяти лет – сгрудились возле обшарпанной стены. Некоторые тихо всхлипывали, пытались быть смелыми, сдерживали слезы.

Старый бетонный коридор простирался еще на сто футов и выходил на темный, засыпанный гравием пустырь к югу от арены.

– Нужно как можно быстрее отвести этих малявок в безопасное место, – сказала Глория Пайн Штернам, озвучивая очевидное. Все взрослые чувствовали зловещие запахи, которые разносил ночной ветерок. Вонь гнилого мяса, зараженной ткани и черной плесени теперь стала такой сильной, что от нее слезились глаза и накатывала тошнота. Далекий хор хриплых стонов уже эхом гудел над окрестными лесами.

– Так, давай переправим их через… – начал Дэвид Штерн, как вдруг с далекого конца коридора раздался сокрушительный грохот – должно быть, с таким звуком когда-то падала на землю спиленная дровосеками гигантская секвойя. Все повернулись на север и увидели поврежденную, охваченную огнем баррикаду.

Раздался громкий шорох, а за ним – хрипы и визг.

Глава двадцать шестая

Стадо вошло в город с трех сторон – с севера, с востока и с юга. В замедленной съемке с высоты птичьего полета его вторжение напоминало равномерный, неустанный захват гигантского организма армией раковых клеток. Мертвецы просачивались в город сквозь дымящиеся руины баррикады возле Фолк-авеню и расходились по станционному парку, принося с собой чудовищную вонь и желтоватыми глазами скользя по сторонам в поисках пищи. Их руки были выставлены вперед, они двигались, как жуткий, дерганый кордебалет. Они выходили из лесов, устремлялись к взорванным отрезкам стены у перекрестка Пекан-стрит и Догвуд-лейн, искали теплое мясо, натыкались друг на друга в общем, неизбывном голоде, хрипели, стонали и рычали в унисон, создавая нарастающий гул, подобный гулу все быстрее вращающейся турбины. Они перешагивали через упавшие, охваченные огнем сегменты баррикады возле Дюранд-стрит и волной накатывали на пустыри, брели по тротуарам и выходили на городскую площадь. В темноте, подобно чернилам, разливалась их невыносимая вонь, которая проникала в дома сквозь открытые окна, расходилась по переулкам, нишам и тупикам. Этот запах был таким густым, таким плотным, что он прилипал к коже тех несчастных людей, которые в суматохе искали укрытие, кричали от ужаса и беспорядочно разбегались по сторонам.

В северной части городской площади Спид Уилкинс со всех ног убегал от группы ходячих, идущих на его запах, но в конце концов они окружили его, когда он сделал неверный шаг возле старого дуба в самом центре зеленой лужайки. Три отдельных волны мертвецов прижали его к стволу дерева. В его «АК-47» осталось всего десять патронов, и все же он попытался пробиться. Это стало огромной ошибкой. За то время, которое понадобилось ему, чтобы уложить авангард ходячих, наступавших справа – их головы одна за другой взорвались, как гнилые арбузы, истерзанные тела зашлись в чудовищной пляске смерти в неровном свете фонаря, – он не только израсходовал последние боеприпасы, но и позволил задним рядам атакующих беспрепятственно добраться до него.

Патроны закончились как раз в тот момент, когда огромный мужчина-ходячий в опаленном, прожженном в нескольких местах больничном халате набросился на Спида сзади и вонзил почерневшие зубы в основание его мощной шеи. Спид закричал и уронил бесполезный автомат. Он развернулся, но было уже слишком поздно. Противников было не перечесть – стоило ему отбросить в сторону здоровенного мертвеца, как с другого фланга к нему устремилась еще целая дюжина ходячих, которые, подобно пиявкам, присосались к его рукам, ногам и лопаткам. Спид храбро сражался, но они превосходили его числом – и под напором их силы и веса он в конце концов повалился на землю.

В этот момент на расстоянии выстрела от Спида проходило три группы людей, которые пробивались сквозь центр города в поисках укрытия и как попало стреляли по наступающему стаду. С одной стороны бежали Иеремия и двое его приспешников – Риз и Стивен, – отстреливавшиеся из пистолетов. Они заметили Спида, прижатого к дереву: бывший футболист отчаянно отбивался, пока ходячие поедали плоть с его ног; из раны у него на шее хлестала кровь. Проходя в пятнадцати футах от него, Риз на мгновение остановился, застыв от ужаса. Он вдруг подумал, что нужно вмешаться – что так, возможно, и поступают настоящие христиане, – но тут кто-то крепко схватил его за руку.

– Пойдем, брат, он уже не жилец! – Иеремия потащил его в сторону. – Времени нет, пойдем!

Когда проповедник и его последователи скрылись в темноте, ходячие подмяли Спида под себя и стали рвать его плоть, разжевывать органы, вгрызаться в плоть и перекусывать жесткие жилы, как веревки. Спид еще не лишился сознания, когда мимо прошла вторая группа.

Стреляя из «AR-15», Дэвид Штерн возглавлял группу из шести детей – а Глория и Барбара прикрывали их сзади, – и вел их к ратуше. Увидев чудовищную трапезу, которая была в полном разгаре, он повернулся и прокричал детям: