Буря (СИ) - Медведская Евгения

Девушка взлетела к потолку, отчаянно брыкаясь и визжа, темный ореол волос уже не развивался. Окно захлопнулось и вихри рассеялись.

— Это было очень красиво, Лия, – спокойно сказал ей он. – Но в следующий раз проси меня вежливее, мне совсем не понравилось, как ты со мной говорила.

— Как ты это сделал? – Лия широко распахнула свои серые глаза и беспомощно смотрела на него.

— Я много чего сделал, Лия. Например, твою работу, когда мы выбирались отсюда в бурю. Сначала пришлось поддерживать жалкую магию, а потом и вовсе – делать самому, когда ты выдохлась и отрубилась на полпути. И между прочим, оцени как маг чистоту моей силы – никаких визуальных эффектов. В мире, из которого магия ушла так давно, этому я выучился в первую очередь.

Алкид мягким жестом опустил ее на пол, по-прежнему не давая сдвинуться ни на миллиметр и достал из кармана крошечную колбочку с черной жидкостью.

— Я с самого начала чувствовал, что не стоит избавляться от этого полностью, – сказал он, приближаясь к ней.

Сахана бросилась за ним.

— Что ты хочешь с ней сделать? – она схватила его за руку.

— Я предупреждал тебя, что сделаю, если она попытается причинить вред мне или моей семье. Клятва, как видишь ее не очень-то ограничила. Лия оставила себе лазейку. Не пытайся меня уговорить, пока мой гнев не обернулся и на тебя.

Сахана промолчала.

— Я не отпущу тебя, Сахана, никогда, – сказал он. – Но я не позволю тебе считать себя чудовищем. У всего, что я сделал и сделаю, есть причины. И мне важно, чтобы если ты узнала одну часть правды, то следом узнала и вторую – мою. Я все тебе объясню, прошу выслушай.

Он повернулся к ней, ласково касаясь щеки, но при этом не перестал контролировать Лию.

— Лия не должна была вмешиваться, – произнес он. – За это Лия будет наказана. Вы обе узнаете, что в пузырьке?

Лия узнала и смотрела на Алкида расширившимися от ужаса глазами.

— Прошу тебя, – простонала она. – Умоляю…

— Ты взял яд? Сохранил его? – отшатнулась от него Сахана.

— Я подумал, что она может быть очень опасна, и оставил его себе. Теперь очевидно, что не зря.

— Не надо это делать, Лия не станет…

— Конечно же станет, – перебил ее Алкид, – посмотри только на нее, она привыкла побеждать и диктовать условия, также как и я. Ей совершенно не составит труда ударить в спину или начать мстить. Я даже уже набросал в уме несколько вариантов, за которые бы взялся на ее месте. Так вот…

Он выдержал паузу, убедился, что женщины его слушают и продолжил.

— Этот пузырек очень прочный. Он не растворится и не расколется сам по себе, Лия. Ты проглотишь его и это не причинит тебе никакого вреда, пока ты не задумаешь причинить вред мне. Любая попытка применить магию и произойдет это, – Алкид резким движением сжал руку в кулак и огромная ваза у окна, тяжелая и крепкая, схлопнулась как смятое яйцо.

Лия попыталась поднять руки к лицу, чтобы спрятаться, но будто бы застыла как муха в янтаре. Алкид удерживал ее, вовсе не прилагая для этого усилий. Девушка не могла контролировать свое тело, оно полностью подчинилось магии мужчины, рот сам открылся и туда что-то влетело. Лия почувствовала отвратительную сладость и тут же проглотила это. Алкид перестал удерживать ее, а Сахана в ужасе упала на колени и попыталась отползти к двери. Ноги ее не слушались.

Лия смотрела на Алкида, всем видом выражая покорность и крайнюю степень ужаса. Она вообще боялась пошевелиться. Изо всех угроз в мире только эта могла произвести на нее впечатление.

Сахана смотрела на Алкида с тем ужасом, с которым обычно дети смотрят в темноту, когда там что-то зашевелилось. Он помог ей встать, затем повлек за собой в ее комнату.

Дом исцелений казался Сахане чужим: чужие вещи, чужой вкус, слишком темное дерево, слишком ажурные узоры на дверях. Она шла, не сопротивляясь с той безнадежностью, которая возникает только тогда, когда лекарь не смог защитить своего пациента. В Лии снова этот яд. В любой момент, когда девушка решится применить магию, она будет вновь сломана. А что, если Сахане не дадут ей помочь, и она умрет, защищая ее?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В комнату они вошли молча. Алкид галантным жестом, неуместным в этой ситуации пригласил ее туда и запечатал за ними дверь магией. Сахана в первый раз видела, как это происходит: лишь небольшая волна пробежала по стенам, окнам и двери, будто бы в них бросили воду и она натянулась как ткань. Это было абсурдно и понятно одновременно. В отличие от Лии он вел себя так, будто бы мир просто подчиняется ему. Жесты, слова, движения – и обстановка подстраивалась под его желания. Это было так прекрасно, что Сахана бы восхитилась, если бы Алкид не стал ее самым страшным кошмаром.

— Перед тем, как ты начнешь отчаянно на меня бросаться, – произнес он, нависая над ней своим ростом. – Я должен сказать.

— Я слушаю, – выдохнула она.

— Это был сахар, – Алкид протянул к ней руку, в которой было что-то зажато. – Я не травлю своих друзей ядом, даже если они нападают на меня со смертельными заклятиями. Особенно, когда это девчонки, которых я и так могу контролировать.

— Какой сахар? – переспросила Сахана, глядя на его ладонь, где сверкала тонким стеклом капсула с черной жидкостью.

— Жженый. В детстве мама готовила нам леденцы на палочке и яблоки в карамели. Мы научились делать из сахара любые фигурки и добиваться любого цвета. Бывают сложности со вкусом, в некоторых случаях…

— То есть ты не отравил ее? – с надеждой откликнулась Сахана.

— Нет, поэтому я запечатал эту комнату, чтобы твоя подружка не услышала и не заявилась снова тебя спасать. Я не хочу причинить ей вред. Надо отдать должное – разрушительная магия дается ей отлично, даже в ослабленном состоянии. Я хочу, чтобы ты выслушала меня с начала и до конца. Пусть ты не сможешь меня простить, но по крайней мере, не будешь обвинять в том, чего я не совершал.

— Я не понимаю, как ты сделал все это с ней, с нами… – женщина подошла к полке, взяла с нее деревянного медведя, как талисман и присела на край диванчика, потому что ее ноги дрожали самым неприличным образом.

— Так уж получилось, что мои родители встретились. Они оба были одарены магией, – сказал он. – А когда оказалось, что я взял от них самое лучшее, мама начала меня обучать. Сперва я научился тому, что могла дать она. Затем отец показал мне, что умеет он. А потом я просто несколько лет беззаботно играл магией со всем, до чего мог дотянуться. У меня получилось намного больше, чем у моих родителей, – Алкид умолчал про многолетние поиски древних книг и изучение всего, что было связано с колдовством.

— Как я могла этого не заметить? – прошептала Сахана.

— Кое-что было очевидно, – хмыкнул Алкид.

— Замок на ошейнике, – вспомнила Сахана.

— Да, – согласился он. –А еще я всегда согревал тебя, когда тебе было холодно. Совершенно не могу переносить, когда ты мерзнешь, будто бы сердце переворачивается.

— Так и нечего было тащить меня на ледяной край света! – закричала Сахана. – Сердце у него переворачивается, бессердечная ты тварь! Нет у тебя сердца – максимум желудочные колики после неумеренного жранья за столом! Это я тебе как лекарь говорю! Как на редкость талантливый лекарь, что ты и сам прекрасно знаешь!

— Я рад, что ты высоко себя ценишь, – Алкид слегка наклонил голову, обозначая поклон. – Но я тебя никуда не тащил! Ты выслушаешь меня или заставить тебя замолчать?

— Я слушаю.

— Ну так вот. Я возвращался из поездки через Снегору. Зашел немного выпить в трактир. Случайно показал деньги, и ко мне тут же подсел один тип. Сначала говорил о делах, что-то выспрашивал. Я даже подумал, что ограбить меня хочет или обмануть. Он сказал, что продает рабыню – девственница, рагласианка и к тому же лекарь. Я заинтересовался, согласился посмотреть. Ты была под вашнирскими чарами – это совершенно точно, я сразу увидел. А я, как ты понимаешь, разбираюсь. Выглядела, честно говорю, очень плохо. Я бы не стал брать такую для удовольствия.