Разгадка 1937 года - Юрий Емельянов

22 августа в «Правде» был опубликован репортаж с московского завода «Динамо», рабочие которого потребовали «расследовать связи Томского — Бухарина — Рыкова и Пятакова — Радека с троцкистско-зиновьевской бандой».

Еще до завершения процесса было объявлено о проведении следствия по поводу причастности к контрреволюционному заговору Бухарина и Рыкова. 21 августа М. П. Томский в своем выступлении на партийном собрании в издательстве ОГИЗ, который он возглавлял, покаялся в своих «преступных связях с подсудимыми по процессу 16-и». На следующее утро он застрелился. Рыков попытался застрелиться, но ему помешали его родные. Однако 10 сентября было опубликовано сообщение Прокуратуры СССР, в котором говорилось, что «следствием не установлено юридических данных для привлечения Н. И. Бухарина и А. И. Рыкова к судебной ответственности, в силу чего настоящее дело производством прекращено».

Вскоре были арестованы бывший видный бухаринец Н. А. Угланов, а также первый секретарь ЦК Компартии Армении А. Ханджян. Были арестованы бывшие видные троцкисты: заместитель наркома тяжелой промышленности Г. Л. Пятаков, заведующий Бюро международной информации ЦК ВКП(б) К. Б. Радек, первый заместитель наркома лесной промышленности СССР Г. Я. Сокольников, заместитель начальника Главного управления шоссейных дорог НКВД СССР Л. П. Серебряков.

Характеризуя реакцию мирового общественного мнения, известный советолог Р. Конквест писал: «Обвинения детально анализировались. Их нашли убедительными различные британские адвокаты, западные журналисты и так далее. Иные же люди считали их невероятными. Как это часто бывает, предполагаемые факты принимались или отвергались в зависимости от предвзятых позиций. Большинство людей считали невероятным, что старые революционеры могли совершать такие действия, или же невероятным, что социалистическое государство могло выдвинуть фальшивые обвинения. Но и та, и другая позиция не была безупречной. Нельзя было считать невозможным, что оппозиция могла планировать убийство политического руководства… Некоторые из западных комментаторов, исходя из здравого смысла, полагали, что оппозиционеры должны были логически прийти к выводу, что устранение Сталина — это единственный способ обеспечить их жизнь и их будущее с их точки зрения».

Глава 13

Падение Ягоды и принятие Конституции СССР

Судебный процесс над Зиновьевым, Каменевым и другими, аресты других видных оппозиционеров сопровождались восхвалениями в адрес наркомата внутренних дел СССР во главе с Ягодой, своевременно разоблачившего опасный антигосударственный заговор, в котором в той или иной степени участвовали все видные оппозиционеры. Поэтому направленная еще через пару недель, 25 сентября 1936 года, телеграмма Сталина и Жданова из Сочи в адрес Молотова, Кагановича и других членов Политбюро была подобна грому среди ясного неба: «Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение т. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздал в этом деле на 4 года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей НКВД». Утверждая, что НКВД опоздало на 4 года, Сталин объявлял таким образом, что разгром антигосударственной крамолы надо было предпринять уже в 1932 году — в том году, когда Троцкий открыто выдвинул лозунг «Убрать Сталина!», был создан «Союз марксистов-ленинцев» Рютина, возникли группировки Смирнова, Сырцова, Ломинадзе, Эйсмонта, Толмачева и других.

Очевидно, что члены Политбюро, находившиеся в это время в Москве, не возражали против предложения Сталина и Жданова, и на следующий день, 26 сентября, Г. Ягода был снят с поста наркома внутренних дел и назначен наркомом связи вместо занимавшего этот пост А. И. Рыкова. Место Г. Г. Ягоды занял Н. И. Ежов. Хотя Ежов уже полтора года контролировал деятельность НКВД и его различных звеньев, его приход в наркомат был подобен перевороту в ведомстве, до сих пор закрытом для прямого вмешательства центральных органов партии. Назначение Ежова было настолько неожиданным, что вряд ли Ягода и его сотрудники были к этому готовы. Вскоре после отставки Ягоды из НКВД были уволены некоторые видные работники этого учреждения, находившиеся там еще со времен ВЧК. Как отмечал Р. Медведев, «Ежов привел с собой для работы в „органах“ несколько сотен новых людей, главным образом из числа партийных работников среднего звена».

Вступление Н. И. Ежова в новую должность совпало с появлением директивного письма ЦК ВКП(б) от 29 сентября 1936 года. Несмотря на то, что в письме содержался призыв к бдительности в разоблачении врагов, в нем сурово критиковались партийные организации за ошибки в ходе исключения из партии. Получалось, что кампания 1935–1936 годов, которая происходила под знаком очищения от «классово чуждых элементов», зашла в тупик. Под вопрос ставились также итоги репрессий, осуществленных в период пребывания Ягоды на посту наркома внутренних дел. Р. Медведев справедливо отмечает, что «смещение Ягоды и назначение Ежова не было воспринято в стране как предвестник усиления террора».

Казалось, что назначение Ежова означало, что Сталин и другие члены «узкого руководства» наконец установили свой контроль над наркоматом внутренних дел. Однако дело было не так просто. А. Елисеев справедливо утверждает, что «Ежов не был фигурой, абсолютно послушной Сталину. Он вынужден был еще и учитывать интересы регионалов (т. е. руководителей крупных обкомов и ЦК республик. — Примеч. авт.)». Елисеев приводит пример, как в начале 1936 года Ежов по просьбе С. Косиора вступился за арестованную жену его брата, являвшегося в прошлом активным троцкистом. Как отмечает Елисеев, лишь вмешательство Сталина остановило действия Ежова в пользу Косиора.

Тем временем шла подготовка к Чрезвычайному Всесоюзному съезду Советов, на котором должна была быть принята Конституция СССР. 25 ноября съезд открылся, и Сталин выступил с докладом о проекте Конституции. Сталин заявлял: «Советский Союз будет иметь новую социалистическую Конституцию, построенную на началах развернутого социалистического демократизма. Это будет исторический документ, трактующий просто и сжато, почти в протокольном стиле, о фактах победы социализма в СССР, о фактах освобождения трудящихся СССР, о фактах победы в СССР развернутой, до конца последовательной демократии».

Объясняя необходимость принятия новой Конституции, Сталин подробно рассказал о радикальных количественных изменениях во всех сферах экономики и качественной перемене — вытеснении из них частника. Сталин делал вывод: «Таким образом, полная победа социалистической системы во всех сферах народного хозяйства является теперь фактом».

Так же подробно Сталин рассказал и о глубоких качественных переменах в классовой и социальной структуре советского общества. Сталин говорил: «Класс помещиков, как известно, был уже ликвидирован в результате победоносного окончания Гражданской войны… Не стало класса капиталистов в области промышленности. Не стало класса кулаков в области сельского хозяйства. Не стало купцов и спекулянтов в области товарооборота. Все эксплуататорские классы оказались, таким образом, ликвидированными».

По словам Сталина, коренные изменения произошли и в сохранившихся классах и социальных прослойках советского общества. «Взять, например, рабочий класс СССР, — говорил Сталин. — Его часто называют по старой памяти пролетариатом. Но что такое пролетариат?.. Пролетариат — это класс, эксплуатируемый капиталистами… Можно ли… назвать наш рабочий класс СССР пролетариатом? Ясно, что нельзя… Пролетариат СССР превратился в совершенно новый класс, в рабочий класс СССР, уничтоживший капиталистическую систему хозяйства, утвердивший социалистическую собственность на орудия и средства производства и направляющий советское общество по пути коммунизма».

После завершения коллективизации и развертывания механизации сельского хозяйства изменилось и крестьянство страны. Сталин говорил: «Советское крестьянство в своем подавляющем большинстве есть колхозное крестьянство, то есть оно базирует свою работу и свое достояние не на единоличном труде и отсталой технике, а на коллективном труде и современной технике».

Быстрый рост образования и науки сопровождался качественными переменами в интеллигенции страны. Сталин подчеркивал: «Изменился, во-первых, состав интеллигенции. Выходцы из дворянства и буржуазии составляют небольшой процент нашей советской интеллигенции. 80–90 процентов советской интеллигенции — это выходцы из рабочего класса, крестьянства и других слоев трудящихся. Изменился, наконец, и самый характер деятельности интеллигенции».