Белая Роза. Игра теней - Глен Кук

— Я одноглазый, а не слепой, — рявкнул второй колдун.

Гоблин скривился. Этот спор тоже возникал не раз.

— Не тратьте времени, — приказал я. — Мы не можем торчать здесь вечно.

Иногда решения принимаются за тебя.

Глухая ночь. Ветер в ветвях. Холод просачивался в палатку, я просыпался, дрожа, и засыпал снова. Мерно барабанил по крыше дождь, но его шум не успокаивал. Боги, как я устал от дождя. Как только стражникам удается не свихнуться окончательно?

Кто-то потряс меня за плечо. Следопыт.

— У нас гости, — прошептал он. — Неприятные.

Пес Жабодав стоял у входа, вздыбив шерсть.

Я прислушался. Ничего. Но я предпочел поверить Следопыту. Лучше быть трусом, чем трупом.

— Как Гоблин с Одноглазым?

— Еще не закончили.

— Ох-хо. — Я нашарил одежду, оружие.

— Я пойду выслежу их, — пробормотал Следопыт, — попытаюсь сбить со следа или увести подальше. А ты предупреди остальных. И готовьтесь бежать.

Он выскользнул из палатки вслед за дворнягой. Вот теперь эта псина зашевелилась!

Наш шепот разбудил Кожуха. Мы оба молчали. Интересно, на что он отважится? Я набросил одеяло на голову и вышел. Довлеет дневи злоба его.

В соседней палатке колдуны еще не вышли из транса.

— Проклятие! И что теперь? — Осмелиться разбудить Одноглазого? Очень тихо: — Одноглазый. Это Костоправ. Дела наши плохи.

Ага. Здоровый глаз открылся. Мгновение колдун не мог прийти в себя, потом шепотом гаркнул:

— Ты что тут делаешь?

— У нас неприятности. Следопыт говорит, что в лесу кто-то есть.

Сквозь пелену дождя донесся вопль. Одноглазый взвился.

— О силы! — плюнул он. — Какого дьявола?!

— Что такое?

— Кто-то только что метнул заклятие, достойное Взятого.

— Сможешь вывести Гоблина? Срочно?

— Могу… — Лес сотрясся очередным воплем, длившимся, как мне почудилось, бесконечно, несшим боль и отчаяние. — Вытащу.

Казалось, он потерял всякую надежду.

Взятые. Несомненно. Напали на наш след. И приближаются. Но крики… Первый — кого Следопыт застал врасплох. А второй? Застали врасплох Следопыта? Не его это голос.

Одноглазый лег, прикрыл глаз и через несколько секунд вновь погрузился в транс, несмотря на отражавшийся на его лице ужас. А он силен — войти в транс в таком напряжении.

Из леса донесся третий вопль. Я высунулся под дождь и ошеломленно огляделся. Ничего не видно. Через несколько секунд зашевелился Гоблин.

Он был жутко вымотан, но Одноглазый уже просветил его, и маленький колдун упорно пытался встать, хотя ясно было, что ему это еще не по силам. Он открывал и закрывал рот — кажется, пытался что-то мне сказать.

Одноглазый вышел из транса вслед за ним, но оправился намного быстрее.

— Что нового? — спросил он.

— Еще один вопль.

— Бросаем все и уносим ноги?

— Мы не можем. Кое-что из этого мы обязаны доставить на равнину. Иначе мы с таким же успехом можем сдаться на месте.

— Ты прав. Собирайся. А я сложу все здесь.

Собраться-то несложно, я и мешков-то не разбирал…

Кто-то взревел в лесу. Я замер.

— Что за дьявол?

Казалось, эта тварь больше четырех львов. А мгновением позже послышались крики.

Бессмыслица. Полный бред. Я мог представить себе, как Следопыт отвлекает стражников шумом, — но не тогда, когда со стражниками идет Взятый.

Колдуны выбрались наружу, я начал сворачивать палатку. Гоблин все еще выглядел как восставший мертвец, и половину его барахла волок Одноглазый.

— Где мальчишка? — спросил он.

Я не обратил внимания на отсутствие Кожуха — оно меня не слишком удивило.

— Удрал. Как мы Ворона понесем?

Ответ явился из леса. Следопыт. Несколько потрепанный, но живой. Пес Жабодав был в крови по самый хвост и казался небывало деятельным.

— Убираемся, — сказал Следопыт и взялся за один конец носилок.

— А твои вещи?

— Времени нет.

— А фургон? — Я взялся за другой конец.

— Забудь о нем. Уверен, что они его нашли. Вперед.

Мы двинулись. Следопыт показывал путь.

— Что это был за шум? — спросил я.

— Я застал их врасплох.

— Но…

— Врасплох можно застать даже Взятого. Побереги дыхание. Он еще жив.

Несколько часов мы, не оборачиваясь, месили грязь. Следопыт гнал нас нещадно. Наблюдатель в дальнем уголке моего рассудка отметил, что пес Жабодав с легкостью держится наравне с ним.

Первым рухнул Гоблин. Пару раз он пытался догнать меня и сказать что-то, но у него просто не хватало сил. Когда колдун упал, Следопыт остановился, оглянулся раздраженно. Пес Жабодав, ворча, улегся на мокрых листьях. Следопыт пожал плечами и опустил свой конец носилок.

Для меня это послужило сигналом. Я упал. Как столб. И плевать на дождь и грязь — мокрее, чем есть, я уже не стану.

Боги, как болели мои руки и плечи! Огненные иглы впились в меня, растянутые мышцы подобрались к самой шее.

— Так не пойдет, — пробормотал я, чуть отдышавшись, — Слишком мы стары и слабы.

Следопыт вглядывался в лес. Пес Жабодав поднялся, понюхал ветер. Я нашел в себе силы, приподнявшись, глянуть вдоль тропы, по которой мы шли, чтобы прикинуть, куда же нам бежать теперь.

На юг, конечно. На север — бессмысленно, на западе или востоке мы упремся либо в реку, либо в курганы. Но, направляясь на юг, мы выйдем на старый Весельный тракт там, где он сворачивает к Великой Скорбной. И этот участок непременно будет под наблюдением.

Немного придя в себя — дыхание уже не отдавалось в ушах громом, — я услышал, как булькает и плещется река. До нее было не больше сотни ярдов.

— Хитростью, Костоправ. — Следопыт встряхнулся. — Хитростью.

— Жрать хочу, — сообщил Одноглазый, и я понял, что вполне с ним солидарен, — И, кажется, захочу еще больше. — Он слабо улыбнулся. У него хватило сил осмотреть Гоблина. — Костоправ, иди сюда. С ним все в порядке?

Интересно, как они забывают свою вражду, стоит запахнуть жареным.

Глава 37

Лес и за лесом

Прежде чем мы смогли поесть (Следопыт добыл дичи), прошло два дня. Два дня мы бегали от патрулей. Следопыт знал эти леса превосходно. Мы исчезли в чаще и, уже менее торопливо, двинулись на юг. Через два дня Следопыт почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы мы смогли разжечь костер. Небольшой — найти способное гореть дерево само по себе являлось проблемой. Костер грел не столько наши тела, сколько души.

Теперь, когда появилась надежда, неудобства переносились легче. По Древнему лесу мы топали две недели. Будь я проклят, если мы по пересеченной местности двигались не быстрее, чем, направляясь сюда, — по дороге. Достигнув южной опушки леса, мы испытывали почти оптимизм.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});