Кто нашел, берет себе /Что упало, то пропало/ - Стивен Кинг

Больше в ящике ничего нет, и он решает, что, если Энди и записывал DVD, то вероятно, хранил диски в сейфе. Но госпожа Удача еще не покинула Морриса Беллами. Поднимаясь, он затрагивает плечом полочку слева от стойки. Несколько старых книг высыпаются на пол, а за ними лежит небольшая кучка пластиковых коробок для DVD, перетянута резинками.

— Привет, — тихо произносит Моррис. — Привет-привет.

Он садится и быстро просматривает их, перетасовывая, как карты. Каждый из них Энди подписал черным маркером, и только последняя надпись имеет для него смысл, и это именно то, что он искал. На сияющей поверхности значится: «Хокинс».

Сегодня ему слишком повезло (возможно, это компенсация за вчерашнее ужасное разочарование), но торопить события не стоит. Моррис несет компьютер, пистолет, конверт с деньгами, диск «Хокинс» к двери магазина. Там складывает их в одну из сумок, не обращая никакого внимания на прохожих на улице. Если вы ведете себя так, будто имеете право находиться в каком-то месте, люди так и подумают. Уверенным шагом он выходит из магазина и запирает за собой дверь. Табличка «закрыто» слегка покачивается, потом замирает. Натянув ниже длинный козырек бейсболки, Моррис уходит.

Перед возвращением в Элитный гнидник, он еще раз останавливается, заходит в компьютерное кафе «Байтс Байтс». За двенадцать долларов Энди Халлидея он получает чашку слишком дорогого, говняного кофе и двадцать минут в кабинке, где есть компьютер с DVD-приводом. Понадобилось меньше пяти минут, чтобы проверить улов. На видео его давний приятель разговаривает с мальчиком, на котором, похоже, фальшивые очки и родительские усы. В первой части у Сауберса с собой книга, вероятно, «Посылки с Олимпа», и конверт с несколькими листами бумаги, надо полагать, это фотокопии, о которых упоминал Энди. В другой серии Сауберс и Энди, кажется, спорят. Оба черно-белых мини-фильма без звука, даже хорошо. Пацан мог говорить все, что угодно. Во второй части там, где они спорят, он мог бы даже говорить что-то вроде: «В следующий раз я приду с топором, ты толстый подонок».

Выходя из «Байтс Байтс», Моррис улыбается. Человек за стойкой улыбается в ответ и говорит:

— Надеюсь, хорошо провели время.

— Да, — отвечает мужчина, который провел более двух третей своей жизни в тюрьме. — Но твой кофе, как ссаки, сопливый Фрик. Мне нужно было бы вылить его на твою сраную голову.

Улыбка тает на лице менеджера. Сюда приходит много долбанутых, и с такими людьми лучше просто молчать и надеяться, что они никогда не вернутся.

7

Ходжес сказал Холли, что собирается провести по крайней мере, часть уикенда в своем кресле «Лей-Зи-Бой» за просмотром бейсбола, и в воскресенье он действительно смотрит первые три иннинга игры «Индейцев», но затем его охватывает какое-то неопределенное беспокойство, и он решает посетить одного человека. Не давнего приятеля, но, безусловно, давнего знакомого. После каждого из таких визитов он говорит себе: «Да, все, это последний раз, все равно это бессмысленно». И говорит это вполне серьезно. Но проходит недели четыре или восемь, а возможно, и все десять — и он снова собирается в дорогу. Что-то подталкивает его к этому. К тому же «Индейцы» уже отстают от «Рейнджеров» на пять очков, а это только третий иннинг.

Он выключает телевизор, надевает старую футболку с надписью «Полицейская спортивная лига» (в дни лишнего веса он как огня боялся футболок, но теперь, когда над поясом брюк не выпирает живот, ему нравится видеть их прямой силуэт на своем теле) и запирает дом. В воскресенье машин на улицах немного, и уже через двадцать минут он ставит «Приус» в слот на третьем ярусе гостевой автостоянки, расположенной рядом с огромным (постоянно метастазирует) бетонным великаном больницы имени Джона М. Кайнера. Направляясь к лифту, он мысленно говорит молитву, благодаря Бога за то, что находится здесь как посетитель, а не как пациент. Впрочем, он слишком хорошо помнит, даже сейчас, говоря эту весьма уместную благодарность, что большинство людей рано или поздно становятся пациентами этой или одной из других четырех, хороших и не очень, городских больниц. Ни у кого нет бесплатного проезда, и, в конце концов, даже наиболее приспособленный для плавания корабль идет ко дну, буль-буль-буль. Единственный, по мнению Ходжеса, способ это уравновесить — выжимать все из каждого дня на плаву.

Но, если это так, что он делает здесь?

Эта мысль вызывает в памяти отрывок стихотворения, услышанного или прочитанного когда-то давным-давно, который зацепился в мозге благодаря простой рифме: «Какой вопрос? Да бросьте! Пошли, ну-ка, в гости быстрее».

8

В любом крупном городском госпитале легко заблудиться, но Ходжес ходил по этому маршруту уже много раз и теперь мог бы и сам кому угодно что-то подсказать. Лифт спускает его к крытого перехода; переход выводит его в фойе размером с железнодорожный вокзал; лифт коридора А поднимает его на третий этаж, воздушный переход переносит через бульвар Кайнера к конечной цели, где стены окрашены в успокаивающий розовый цвет, а разговаривать принято вполголоса. Над регистратурой висит табличка:

Добро пожаловать

в клинику травматических поражений мозга

Озерного региона.

Пользоваться мобильными телефонами или телекоммуникационными устройствами запрещено.

Помогите нам сохранить спокойную обстановку.

Мы ценим ваше сотрудничество.

Ходжес подходит к регистратуре, где его уже ждет бейджик посетителя. Главная медсестра знает его, после четырех лет они почти стали друзьями.

— Как дела дома, Бекки?

Она отвечает, что все хорошо.

— Как рука сына? Срастается?

Она отвечает, что срастается. Гипс уже сняли, и за неделю, всего за две, он сможет обходиться без перевязи.

— Это хорошо. Мой мальчик в палате или на физиотерапии?

Она отвечает, что в палате.

Ходжес неторопливой походкой направляется в палату 217, где за счет штата содержится особый пациент. Прежде чем попасть туда, он встречает санитара, которого медсестры зовут Библиотечным Элом. Ему за шестьдесят, и обычно он толкает тележку, нагруженную книгами в мягких переплетах и газетами. Недавно в его маленьком арсенале развлечений появилось пополнение: небольшой пластмассовый ящик, наполненный электронными книгами.

— Привет, Эл, — говорит Ходжес. — Как дела?

Обычно Эл не держит язык в кармане, но сегодня он выглядит сонным, и под глазами у него фиолетовые круги. «Похоже, у кого-то была бурная ночь», — не без удивления думает Ходжес. Симптомы ему известны, потому что на своем веку он и сам пережил не одну бурную ночь. У него возникает желание щелкнуть пальцами у Эла перед глазами, как это делает гипнотизер на сцене, но он решает, что это будет некрасиво. Пусть друг спокойно переживает заключительную часть похмелья. Если ему так плохо днем, Ходжесу даже страшно представить, что с ним было утром.

Но Эл приходит в себя и улыбается, прежде чем Ходжес проходит его.

— Хэй, детектив! Давно тебя не видел.

— Теперь я просто «мистер», Эл. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Конечно. Просто думаю… — Эл пожимает плечами. — Господи, не знаю, о чем я думал. — Он смеется. — Нет, таким слабакам нельзя стареть.

— Ты не старый, — возражает Ходжес. — Тебе забыли новости рассказать. Шестьдесят — это новые сорок.

Эл прыскает.

— Это пустые разговоры сам-знаешь-кого.

Ходжес не может с этим не согласиться. Он кивает на тележку.

— Неужели мой мальчик попросил почитать?

Эл снова прыскает.

— Хартсфилд? Он сейчас и про мишек Беренстайнов книгу не осилит. — Санитар с серьезным видом стучит себя пальцем по лбу. — У него здесь полная каша. Хотя иногда он тянется к этим штукам. — Он берет электронную книгу «Заппит» ярко-розового девичьего цвета. — У них игры стоят.

— Он играет в игры?

— Господи, конечно, нет. У него регулятор моторики не работает. Но когда я включаю одну из демок, модную прогулку Барби, например, рыбалку в лунке, он смотрит на нее часами. На демке одно и тоже повторяется снова и снова, но понимает ли он это?

— Наверное, нет.

— Правильно. Я думаю, звуки ему тоже нравятся. Все эти «бип», «буп», «буль». Я, бывает, прихожу через два часа, а эта игрушка лежит у него на кровати или на подоконнике, экран темный, батарея разряжена. Хотя для них это не страшно — 3:00 подзарядки, и снова работает. Но он их никогда не заряжает. Может, это и к лучшему. — Эл морщит нос, как от неприятного запаха. Может, хорошо, а может, и нет, думает Ходжес. Пока ему не станет лучше, он будет находиться здесь, в хорошей больничной палате. Красивого вида из окна нет, зато есть кондиционер, цветной телевизор и розовая «Заппит» время от времени. Если бы он был compos mentis — языком закона, мог бы участвовать в своей защите, — ему бы пришлось отвечать перед судом за дюжину преступлений, включая девять убийств. Десять, если окружной прокурор решил бы добавить смерть матери этой мерзости, которая была отравлена. И тогда остаток жизни он провел бы в Вейнсвилльськой тюрьме штата.