Убийственно прекрасная - Джеки Коллинз

— Не надо! — попросила Бриджит, откидываясь на спинку сиденья. — Я, как и Лаки, предпочитаю смотреть вперед, а не оглядываться назад.

— О’кей, извини, — ответил Бобби. — Я понимаю…

* * *

Муни Шарп встречал их в аэропорту. В свои шестьдесят с хвостиком он все еще выглядел колоритной фигурой — высокий, выше шести футов, с ярко-рыжими, торчащими во все стороны волосами и кустистыми рыжими бровями, он бросался в глаза в любой толпе. Его любимой одеждой были ковбойские сапоги, мятые джинсы и широкий ремень с огромной серебряной пряжкой, которая, впрочем, была почти не видна под нависающим животом. В семидесятых ему выбили все зубы в какой-то потасовке в баре. С тех пор Муни Шарп частенько развлекал своих близких друзей, демонстрируя съемные зубные протезы.

— Привет, Муни! — окликнула его Лаки. — Как видишь, я приехала. Надеюсь, ты доволен?

— Конечно, босс, — отозвался Муни, слегка приподнимая поношенный «стетсон». — Отлично выглядишь, девочка. Впрочем, как и всегда.

— Лесть тебе не поможет, — рассмеялась Лаки. — Из-за тебя мне пришлось бросить гостей. Да и летать по выходным на самолете я тоже не очень люблю.

— В том-то и дело, что сегодня выходной. Именно поэтому я не сумел разыскать никого, кроме тебя, а дело срочное.

— Действительно срочное?

— Еще какое! Мы вступили в завершающий этап работ, и ничто не должно нас задерживать.

— Ты ведь помнишь моего сына Бобби?

— Конечно, помню, — кивнул Муни, сердечно пожимая Бобби руку. — Правда, когда я видел его в последний раз, он был намного меньше ростом.

— А это Бриджит, моя крестница…

— Вы, я погляжу, решили нагрянуть всей семьей, — заметил Муни, первым делая шаг по направлению к облепленному грязью джипу. — Отлично вас понимаю — я ведь и сам человек семейный. Жаль только, что я почти не вижу своих домашних.

— Это почему? — поинтересовалась Лаки.

— Да потому, что я вкалываю на тебя практически без выходных, по двадцать четыре часа в сутки! — от души хохотнул Муни.

— Хочешь взять расчет? — пошутила она, усаживаясь на переднее сиденье.

— Без работы я просто помру, — ответил он, садясь за руль.

Бобби на заднем сиденье наклонился к Бриджит.

— Ты извини, ладно? — сказал он негромко. — Ну, за то, что я заговорил о похищении и обо всем остальном. Я не хотел, просто… Это просто вырвалось, понимаешь?

— Ничего страшного, Бобби, — так же тихо откликнулась Бриджит. — Я все понимаю. Просто это… не самые приятные воспоминания.

— Еще бы!

— И вообще, я виновата больше тебя, потому что я первая об этом заговорила, — продолжала Бриджит. — Я была тогда слишком юна и наивна, а ты… ты был беспомощным, маленьким ребенком. Я должна была что-то сделать, чтобы защитить тебя, и когда мне подвернулся этот его пистолет…

— Ты все сделала правильно и спасла нас обоих.

— Знаешь, Бобби, — задумчиво продолжала она, — может быть, ты и прав: мы должны говорить об этом, и говорить как можно чаще. Я-то посещала психоаналитика, и мне легче, а вот ты…

— Психоаналитики — не мой стиль. Я предпочитаю просто жить и надеяться, что подобное никогда не повторится.

— О’кей, — серьезно сказала Бриджит. — Но если тебе вдруг покажется, что тебе нужно с кем-то поделиться…

— Спасибо. Если мне будет нужно с кем-то поговорить, я начну с тебя.

В этот момент они выехали на Стрип, и Лаки обернулась к Бобби и Бриджит.

— Ну вот мы и в Вегасе! — воскликнула она.

— А что, мне тут нравится, — отозвался Бобби. — Карты и девочки — вот мои самые любимые занятия в жизни. Пожалуй, я куплю здесь собственный отель и буду с тобой конкурировать.

— Для этого ты достаточно Сантанджело, — улыбнулась Лаки.

— Да, я Сантанджело, — согласился Бобби с лукавой улыбкой. — И притом Сантанджело, отягощенный деньгами Станислопулосов. По-моему, это просто улетная комбинация, не так ли, мама?

На мгновение Лаки показалось, что она говорит с Джино, и это заставило ее улыбнуться.

— Да, Бобби, — согласилась она. — Комбинация действительно улетная.

29

Ложь еще никогда никого не спасала. Кроме того, ложь возвращается к тебе подобно бумерангу и бьет по заднице, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Это открытие Билли сделал уже давно, и сегодня ему пришлось еще раз в этом убедиться. Накануне он солгал Винес, сказав ей, что назавтра ему нужно пораньше быть на съемочной площадке. На самом деле никаких съемок у Билли не было до понедельника, поэтому, когда в субботу утром Винес позвонила ему на мобильный, он еще крепко спал.

— Мм-м?.. — вопросительно промычал он, машинально хватая телефон и нажимая на кнопку.

— Билли? Ты еще спишь? — удивилась Винес.

— А что, нельзя? — не подумав, брякнул Билли.

— Ты говорил, что сегодня у тебя съемка, — обвиняющим тоном заявила Винес.

— Да… То есть — нет. То есть ее отменили…

— Вот как? — холодно осведомилась она. — И когда же ее отменили?

— Вчера… Да, вчера. Поздно вечером… Я уже спал, и с Алексом разговаривал Кевин.

— Ты так и не перезвонил мне вчера. — Винес вздохнула. — А ведь ты обещал, сказал, что позвонишь, перед тем как лечь спать! — О, господи! Неужели она действительно слышит в своем голосе жалобные нотки?

— Извини, Вин, — сказал Билли, окончательно проснувшись. — Я смотрел по телеку футбол и отключился прямо на диване. Только в три часа я проснулся и кое-как перебрался в спальню.

— Понятно, — едко заметила Винес. Ее голос звучал точь-в-точь как у строгой школьной учительницы, только что уличив шей в неблаговидном поступке своего ученика. Нет, Лаки была права — она сама на себя не похожа, нужно взять себя в руки.

— А ты как поживаешь? — осторожно спросил Билли, понимая, что у Винес есть все основания на него злиться.

— Отлично поживаю, если тебя это действительно интересует.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что между нами что-то происходит и что нам пора серьезно поговорить.

Вот черт, в панике подумал Билли. «Нам надо поговорить» — он отлично знал, что это означало. Такие «разговоры» — раз уж до них дошло — никогда ни к чему не приводили. То есть ни к чему хорошему…

— Ну, если ты так хочешь… — уклончиво проговорил он.

— Может быть, ты считаешь, что нам ничего обсуждать не нужно? Или нам просто нечего обсуждать? — не отступала Винес. — Если так — ты так и скажи, и я…

— Я действительно не знаю, о чем ты хочешь поговорить, — сказал Билли, решив разыграть наивность. Я, мол, ничего не понимаю, а с дурака какой спрос?