Белая башня - Екатерина Лесина

засветилась. И цвет менялся, прямо на глазах.

— Что…

— Любопытно, — Маске и вправду было весьма любопытно. Она наклонилась, проведя пальцами по этой, свежесотворенной золотой коже, на которой остался след. — Кто бы мог подумать…

— Что?

— Принцип дуалистичности — это одно, но оперирование энергией и перевод её в материю, не говоря уже о тонкой работе с диверсификацией данной материи в отсутствие образца, — совсем иное. Без ладема данный принцип так бы и остался интересной теорией.

Сердце женщины билось. Быстро и нервно.

И она вцепилась в протянутую руку, поспешила выпрямиться, сесть.

— Тише, — обратился к ней Верховный. — Все уже хорошо.

Её подхватили могучие руки, подняли, прижимая бережно. Золотое сияние не спешило гаснуть. Люди же… Верховный огляделся.

— Ладем, как я уже говорил, — это сложное соединение на основе редкоземельного самородного компонента. Главная особенность — высочайший уровень чувствительности даже к малым количествам энергии.

Верховный все одно не понимал.

Он смотрел, как распрямляется великан, как поворачивается он к людям, демонстрируя им свою ношу. А те, замерев то ли от ужаса, то ли от благоговения, падают наземь. И кто-то снова кричит, воет, но быстро замолкает.

— Ладем лег в основу технологии биологического преображения. На первых этапах главной задачей было улучшение физического состояния тела. Увеличение срока службы отдельных органов и систем, как и в целом — продолжительности жизни. Ладем ко всему решал проблемы совместимости биологических органов и тканей. Затем — не только биологических. Впоследствии именно он позволил создать матрицу хранилища. И, как я уже говорил, дублировать сознание. Однако это на поздних стадиях. На ранних, когда принцип энергетического преображения уже активно использовался, внедрение ладема в организм стало социально одобряемо. В остаточной памяти имеется информация о создании цитоплазматически-наследуемых ладем-включений, с целью их естественного воспроизводства в организме нового носителя.

— Она…

— Вероятно, генетический потомок участников эксперимента.

— Но…

— Я многое забыл. Уничтожение ряда внешних носителей сократило объем доступной для использования информации. Полагаю, существование данной особи может служить подтверждением успешности проведенного эксперимента. Но без активации ладем был лишь одним из элементов генетического наследия. Пассивного.

Верховный посмотрел на свои руки, которые также были покрыты золотом.

Теперь обе.

— А…

— Твое тело непозволительно слабо. Ладем позволит стабилизировать основную структуру и привести её в функциональное состояние. В энергетически-насыщенном поле при наличии внешней стимуляции он неплохо самовоспроизводится, трансформируя прилежащие ткани, — Маска замолчала, а потом продолжила. — Но нам неплохо бы добраться туда, куда ты собирался.

Это верно.

Впрочем, теперь Верховный знал, как решить проблему.

Дом был большим. И в нем совершенно точно отыщется паланкин. Как и те, кто понесут его. И это уже само по себе было неплохо. Что до остального, то…

Верховный обдумает услышанное.

Хорошо обдумает.

Глава 32

Глава 32

Винченцо

Мальчишка закрыл глаза и постарался сделать вид, что происходящее его нисколько не касается. Что бояться он не боится, и вовсе даже делает Винченцо одолжение.

— Любопытно, — само собой, Карраго не устоял и чуть подвинул Винченцо. — Если дорогой коллега окажет любезность и позволит…

Дар был.

И яркий.

Действительно не понятно, когда и как он появился, поскольку ни в замке, ни за его стенами Джеррайя способностей не выказывал. Более того, там в целом какая-то проблема имелась, которую предыдущий и ныне покойный маг собирался разрешить с помощью сомнительного рода ритуала.

— Жить будет? — поинтересовался Дикарь, наблюдая за происходящим.

И ведь кажется расслабленным, но Винченцо затылком чувствует, насколько он на самом деле напряжен. Переживает?

За кого?

Не за Винченцо, само собой. Но и этот мальчишка ему, если разобраться, никто. Не кровный родич, не… клятва была?

Но магический дар выходит за её пределы. А значит, что бы ни случилось, клятву это не нарушит.

— Будет… несомненно будет… какое-то время точно, — Карраго встряхнул руки. — А теперь постарайтесь все заткнуться и не мешать. Миара, душа моя ужасная, я буду счастлив, если ты сочтешь возможным…

— Ты стал болтливей прежнего, — проворчала Миара, вытирая руки. — Что делать?

— Взгляни… дар развивается стремительно. Пока мы говорили, он прибавил на процент.

— Разве это много? — Дикарь не удержался от вопроса, и Винченцо отступил, присел рядом и пояснил:

— Зависит от плотности оболочки и изначального объема источника. При его мощности один процент за… пару минут — это очень много.

— И что делать?

— Вариантов несколько, — Карраго перехватил пальцы Миары и заставил её положить ладонь на лоб. — Держи. И не спеши… давай малый контур на минимуме энергии. Нам сейчас стихийный всплеск не нужен.

— Вариантов всего два, — тихо заговорил Винченцо, поскольку Карраго снова повернулся к Миаре, склонился, что-то ей втолковывая. — Первый — оставить все, как есть, понадеявшись на естественный процесс. В этом случае дар будет развиваться, оболочка истончаться и в итоге сам дар её и проломит. Как птенец, который вылупляется из яйца.

Руки Миары переместились.

А к мальчишке подошла Ица, которая уселась прямо на против. Ноги скрестила, ладони положила на колени, полностью копирую его позу.

— Это хорошо?

— Хорошо, — согласился Винченцо. — Естественные процессы всегда легче переносятся. Однако…

— Скорлупа может оказаться слишком толстой?

— Именно. Дар будет распирать её изнутри, но если сила не сумеет найти выхода… слабый дар просто бы регрессировал. А вот с сильным хуже.

— Он его уничтожит.

— Да.

Дикарь молчал, пусть недолго.

— А Карраго что сделает?

— Второй вариант. Он постарается ослабить оболочку. В идеале было бы вовсе вскрыть её, но здесь тоже не все так просто.

— Когда оно было, чтобы просто.

И это верно.

— Оболочка защищает дар, позволяя ему сформироваться, оберегая от внешних воздействий. И вскрытие до срока может привести к тому, что маг просто утратит способность дар контролировать.

— Короче, хрен редьки не слаще.

— Что?

— Хрен. Растение такое. Горькое. И редька — тоже.

— Понятно, — согласился Винченцо. — Будь здесь кто другой, я бы рекомендовал подождать. Но… сила прибывает.

— Еще на пять процентов, — Миара была сосредоточена. — И возможен взрывной рост, тогда…

— Щит я поставлю. Ица, иди сюда.

Она покачала головой и указала на мальчишку.

— Он. Я. Муж. Вместе.

— Не глупи, — Винченцо почти без усилий перешел на её язык. — Ему не станет легче, если он сожжет тебя.

Она снова покачала головой и удостоила Винченцо снисходительного:

— Его сила — моя сила. Не навредит.

С этим Винченцо мог бы поспорить.

— Пусть сидит, — Карраго встал на сторону девочки. — Не знаю, что и как она делает, но сила явно стабилизируется в её присутствии. Обрати внимание на контуры третьего порядка… завихрения почти отсутствуют, а на первичных поток и вовсе ровный, почти зрелый.

Наемников уговаривать не пришлось. Разве что Тень благоразумно вещи собрал и перенес за щит, не слишком, кажется, верил в способности Карраго контролировать процесс.

— Еще рост…

— Спокойно.

— Я спокойна! — рявкнула Миара так, что Винченцо подпрыгнул. — Я совершенно спокойна…

— Вот-вот. Повторяй это почаще. Глядишь, и верить начнешь… так, готовься, будем вскрывать.

— Еще рано!

— Готовься.

— Но…

На пальцах Карраго возникло бледно-лиловое пламя, которое кутало голову Джера короной. Интересная структура, энергия явно есть, но поле разреженное. И в норме оно должно бы рассеяться.

— Левая верхняя четверть…

— Лови! Перехватывай поток.

— Как…

— Как-нибудь!

Винченцо случалось видеть, как раскалывается оболочка, выпуская силу новоявленного мага. И как сила эта, обретя свободу, завязывается вихревыми потоками, образует сложную сеть, которая вновь же рассыпается и восстанавливается, словно пробуя себя же, осознавая.

Нет, концепция осознанной силы, конечно, ерунда, глупость, но…

Нынешняя поднялась полупрозрачным столпом. Кажется, видел его не только Винченцо.

— А это что за хрень… — начал было Красавчик, но был остановлен мудрым отеческим подзатыльником. И верно, порой лучше молчать.

— Редкий случай и свидетельство высочайшей плотности исходящего потока.

Столп, поднимаясь на высоту человеческого роста, разваливался надвое, а там каждая ветка — еще на две части.

И еще.

Они дробились и это было неправильно, не столько из-за наличия самого разделения, сколько уж из-за неестественной алогичной симметрии.

Идеальной.

— Так и должно быть? — поинтересовался Красавчик. — Что? Я ж ничего такого не спрашиваю, чего пихаешься?

— Нет, — снизошел до ответа Карраго, любовавшийся этим… древом? Пожалуй, что древом. Только в природе подобные деревья не встречаются. — Это совершенно точно не нормально, но интересно.

— И что дальше?

— Дальше мы радуемся, что