Темные небеса - Михаил Ахманов

Он опустил вниз стволы эмиттеров, высунулся наружу и начал делать жесты, подобающие случаю. Жестикуляция дроми была достаточно разнообразной и включала движения конечностей, тела, языка и век, но лицевая мимика, по причине толстой грубой кожи, почти отсутствовала. Патта, конечно, не надеялся, что его поймут, он лишь хотел убедиться, что хосси-моа живы, а не валяются мертвыми где-то в камнях. Через недолгий срок в расщелине утеса замелькали тени, и он удвоил свои усилия. Темные контуры шевелились, подрагивали, колыхались, будто выбирая, прикончить ли его потоком игл или плазменной вспышкой, но время шло, и он был жив. Кажется, Парные Твари не собирались его убивать.

Затем что-то произошло. Патте почудилось, будто световой лучик, мягкий, трепетный и едва ощутимый, проник в его сознание и начал скользить в нем, освещая то один уголок, то другой, вторгаясь все глубже и глубже, до той границы, где не было воспоминаний, где он был даже не синн-ко, а безымянным халлаха. Странное спокойствие вдруг охватило его; не обладая сильной интуицией и даром предчувствия, свойственным людям, он, однако, знал, что находится в связи с определенным существом, с человеком, не желавшим его убивать — там, в руинах города, и здесь, на голой северной равнине. Необычность контакта, не нуждавшегося в жестах и словах, лишь подкрепляла это убеждение. Он был твердо уверен, что его готовы выслушать, что он нашел такого хосси-моа, которому открылись все его помыслы, все намерения — не врага и не друга, но просто партнера, с которым можно преодолеть барьер непонимания. Разная психика, разный язык, разное телесное устройство являлись, конечно, препятствием, но гораздо меньшим, чем при других способах контакта, казавшихся сейчас несовершенными и примитивными. Прежде он полагал, что всякую мысль необходимо оформить в словах, что без них она как жидкость без сосуда, но оказалось, что сосуд не нужен — стихия мысли бурлила и текла подобно реке, и каждый мог зачерпнуть эту влагу, напиться и ощутить ее вкус.

Нет, не каждый, подумал он. Дар приобщения к чужому разуму необычайно редок, и, возможно, этот хосси-моа — единственный, кому был послан Одарившим Мыслью сей талант. В знакомом Патте мире личность, если не считать властителей высшего ранга, значила не более сухой чешуи, но все же идея уникальности, особой одаренности была ему понятна — он знал Тихаву, он был его учеником, он сам являлся существом, отличным от сородичей. Осознание этого факта пронзило его, и он внезапно понял, что не желает возвращаться на Файтарлу-Ата, что в мире Кланов места ему нет. Возможно, он смог бы жить с другими дроми, с теми грир-ватура-оио, о которых говорил наставник… возможно, он смог бы к ним попасть, если помогут хосси-моа… Возможно! А пока лучше уйти к Парным Тварям, чем вернуться в Хо.

Земная машина, взмыв над утесом, быстро опустилась рядом с Паттой. Часть корпуса сдвинулась, открылся проем, достаточно большой для его массивного тела, и одно из сидящих внутри существ сделало приглашающий жест. Но Патта остался недвижим. Нужно показать кзилот-тлан, мелькнула мысль. Он протянул его хосси-моа и произнес:

— Смотри. Вот то, что тебе нужно.

Включилась трансляция. В кзилоте был записан Хо — все его жилые башни и станции наземных и воздушных боевых машин, строения для пленных, комплекс производства пищи, защитный барьер с мачтами эмиттеров и строящийся астродром. Запись была не статичной, изображение перемещалось: сначала — обзорная картина, затем — подробная схема Хо, убежище Патриарха и все другие важные объекты. Каждый Патта пометил определенным символом, и эти знаки, очевидно, были понятны хосси-моа — лучик, скользивший у Патты в мозгу, отзывался легким подрагиванием. Когда в поле зрения возник Риккараниджи — огромный, с обвисшей шкурой, едва помещавшийся на сиденье — луч отозвался яркой вспышкой, рассыпался искрами и исчез. Ментальная связь прервалась, но в ней, похоже, больше не было нужды.

Хосси-моа что-то произнес. Если бы у дроми существовала музыка, если бы звуки чаровали их, захватывали в плен своей волшебной властью, Патта воспринял бы этот голос как мелодичный, певучий или, возможно, подобный птичьему щебету. Но на планетах Кланов не пели птицы и не имелось ничего похожего на музыкальное искусство. Речь хосси-моа была для Патты столь же неразборчивой, как свист ветра, журчание ручья и рев бродивших по равнине хищников.

И в то же время слова человека были ему понятны. Хосси-моа подтверждал, что запись ему необходима, что ему недоставало планов Хо, чтобы свершить задуманное, что важность этой информации ему ясна. Патта даже уверился в том, что хосси-моа узнал Патриарха — и это было самое главное.

— Теперь ты знаешь, где Патриарх. Действуй, — произнёс он и полез в тесную машину Парных Тварей.

Глава 15

Энсин

Олаф Питер Карлос Тревельян-Красногорцев был переполнен радостью: час назад он представился коммандеру Джуне Малкович в связи с переводом на новый корабль. Не самому капитану, разумеется; капитан Прохоров — слишком важная персона, чтобы уделять внимание младшим офицерам. Но коммандер Малкович все же являлась первым помощником на «Палладе», а не вторым и не третьим, так что энсин считал, что ему оказана честь. Как и ожидалось, его назначили в боевую секцию младшим канониром, и значит, дистанция до вожделенной кнопки аннигилятора была теперь тоньше волоса. Это обстоятельство, а также счастливое избавление от коммандера Ракова наполняли энсина неподдельным энтузиазмом.

Но удача редко приходит одна. Коммандер Малкович сообщила, что крейсер, весьма вероятно, будет отправлен в Дальние Миры в составе мощного формирования, которое подготовят в ближайшее время в Солнечной системе. Предполагалось, что «Паллада» вылетит на Землю, соединится с основной флотилией, после чего проследует через Ваал и Гондвану к Гамме Молота, чтобы нанести удар по дроми. В эти планы энсин был посвящен в связи с возможной переменой места службы: Малкович заметила, что в случае штурма Роона или Тхара его переведут в десант. Никаких возражений, ответил он, вспоминая, чему учили в Академии: при наземных операциях потребность в людях обычно возрастает.

Покинув резервную рубку, где состоялась беседа с первым помощником, энсин спустился на ярус младших офицеров, заглянул в жилой отсек и убедился, что его каюта на четверть метра шире, чем на «Урале» — в ней можно было почесать за ухом, не рискуя удариться локтем о стену. Его багаж, контейнер с обмундированием и немногими личными вещами, уже находился в ячейке грузового лифта, но заниматься распаковкой он не стал, а принялся наводить глянец на парадную форму: поправил воротник, сдул все до единой пылинки, осмотрел сияющие башмаки и несколько раз щелкнул каблуками. Потом, вспомнив уроки коммандера Ракова, передвинул застежку ремня — так, чтобы она лежала точно в центре тяжести. Ему предстоял визит к командиру боевой секции Патрику Лоу, и энсин надеялся произвести на него самое лучшее впечатление.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});