Завеса Правды и Обмана - Анали Форд

Я знаю, как сохранить тебе жизнь, но мне нужно твое разрешение.

– Как…

Между его губ показался язык.

– Думаю, ты знаешь ответ.

Он был прав.

В памяти всплыло то, как Никс исцелил порез на моей руке во время Мидсоммар, то, как его язык зализывал оставленную им рану до тех пор, пока кожа не срослась. Калдамир тоже меня исцелил, но не от воспоминаний о его методе я чуть не потеряла сознание: на этот раз виной была волна жара, охватившая меня после того, как я осознала, что предлагает Армин.

– Нет, нет, – пробормотала я, несмотря на то, что мой голос слабел с каждым словом. – Ты не можешь.

– То есть ты бы предпочла, чтобы я позволил тебе истечь кровью?

Армин уже начал разматывать свой тюрбан, отложив испачканную ткань в сторону и потянувшись к завязкам рубашки.

У меня снова закружилась голова.

– Я… Я… – мысли путались не только из-за собравшейся подо мной лужи крови, но и из-за того, как с каждой секундой великолепный, жестокий фейри придвигался все ближе и ближе к пространству между моих бедер. – Это слишком сокровенное.

От этих слов Армин вскинул брови. Он остановился, его руки уже были зажаты между моими согнутыми коленями.

– Ты лучше умрешь, чем подпустишь меня к себе?

– Дело не в этом, – сказала я, ловя воздух от очередного приступа пульсирующей боли. – Это займет слишком много времени. Тут слишком много крови.

– Перестань, Делф, – сказал он, губы растянулись в лукавой улыбке. – Немножко крови меня не испугает. А если на это потребуется время… Ну, хорошо, что я очень вынослив.

Сперва я всерьез раздумывала, не позволить ли себе истечь кровью на полу. Смущение в этой ситуации было вполне естественным, но к нему примешивалось кое-что еще. Мне было стыдно не столько из-за того, что принц находился всего в паре дюймов от моего лона, предлагая зализать раны, сколько из-за того, что к тому месту, где ожидал приказа фейри, приливала не только кровь.

Меня должно было заботить только то, чтобы остаться в живых, но все, о чем я могла думать, так это о том, что я почувствую, если Армин не остановится, когда кровотечение прекратится.

– Ну же, Делф, – сказал Армин. – Еще чуть-чуть, и это уже не поможет.

– Ах, чтоб меня, – прорычала я, слишком поглощенная очередным взрывом боли, чтобы переживать о том, как прозвучали мои слова. Я со стоном запрокинула голову, лицо исказилось, пока я справлялась с новой волной боли, которая пыталась утащить меня в омут беспамятства. – Просто сделай это, Армин. Сейчас.

– А я думал, никогда не услышу, как ты будешь умолять.

И голова Армина, принца песков, нырнула между моих бедер.

Глава двадцать седьмая

Довольно скоро стоны боли переросли во вздохи удовольствия.

Армин не соврал, когда сказал, что не боится крови. Он проворно управлялся языком, настолько умело, что не только магические свойства слюны фейри притупили агонию. На меня нахлынули ощущения: смесь адреналина, угасающей боли и почти всепоглощающего желания.

Он дюйм за мучительным дюймом вытаскивал лезвие из моих мышц и кожи, пока, наконец, не высвободил его целиком. Когда он убрал кинжал из моего тела, я от облегчения испытала нечто похожее на оргазм, а настоящий не заставил себя долго ждать.

Армин не остановился, когда исцелил мою рану. Нет. Он только начал.

Я тяжело дышала уже не из-за боли, когда принц вынырнул из моих юбок и вылил остатки воды из фляги себе на лицо и грудь. Я потянулась и схватила его за воротник, притягивая к себе. Он повиновался, позволяя утянуть себя, в мокрой одежде, с которой капала вода, пока, наконец, не оказался на мне, наши лица разделяло всего несколько дюймов.

– Я не хочу, чтобы ты останавливался, – прошептала я, все еще задыхаясь и дрожа. – Хочу принадлежать тебе. Вся.

Армин остановился в миллиметре от поцелуя, его губы зависли так близко от моих, что я чувствовала их движение, когда он заговорил.

– Ни в этом, ни в том мире нет ничего, чего бы я хотел больше, – прорычал он хрипло. – Но я не могу тебе этого дать. Не сегодня.

Я отпустила Армина, и он упал на пыльный пол рядом со мной.

– Почему?

Я осознала, что отодвинулась от него, скрестив руки на груди. Я понимала, что глупо было чувствовать себя беззащитной, что этот фейри провел большую часть ночи сначала исцеляя, а потом восхваляя мое тело, но я все равно слишком остро ощущала тяжесть отказа.

Армин обхватил рукой мое лицо.

Он был неотразим, растянувшись передо мной со своими полными губами и темно-оливковой кожей. Его волосы в какой-то момент распустились в длинный хвост, который свисал теперь с плеча, хотя часть выбившихся прядей все еще оставалась прилипшей от пота к лицу.

– Ну, во-первых, есть пределы тому, что я могу себе позволить на глазах у врага, – произнес он, большим пальцем проводя по моей скуле.

К моим щекам прилила кровь, когда я посмотрела поверх его плеча на фейри, все еще приколотого к стене. Я напрочь забыла о следопыте. Его раны уже достаточно зажили и больше не кровоточили. Он смотрел на нас с нескрываемой ненавистью, а вертевшиеся в его голове мысли наверняка были из тех, что не позволят ему забыть обо мне или Армине хотя бы на секунду.

Не говоря уже о том, чему он стал свидетелем, пока мучился в агонии.

– А во-вторых, потому что моя совесть этого не позволит.

Он уронил руку на колени, где она и замерла, пустота в том месте, до которого он только что дотрагивался, была осязаема.

– Занятие любовью в моем дворе – священные узы, – сказал он, слова давались ему с трудом, как будто он старался не обидеть меня. – Было бы неправильно разделить с тобой ложе, зная, на что я тебя обрекаю.

И только когда он отвел взгляд, прижав руки к бокам, до меня дошло, что я неправильно его поняла.

Руки его не просто были сжаты, они побелели. Вздохи его были неглубокими, взвешенными, как будто он аккуратно отмерял каждый из них. Еще красноречивее было то, как он отвернулся от меня, скрестив ноги в попытке скрыть пульсирующую потребность между ними.

Он не пытался обидеть меня.

Он пытался взять себя в руки.

На другом конце пещеры следопыт впервые за несколько часов издал звук. Армин не обратил на него внимания, но все же начал подниматься на ноги; магия ночи, проведенной вместе, была