Лабиринты памяти - Кристина Робер

ничего этого не существует. И может, у меня шизофрения какая-то… А потом я встретила тебя… И все перевернулось! Понимаешь? Я несколько лет упорно переубеждала себя, что ни-че-го этого не существует, а сейчас ты… и череда этих непонятных событий убеждаете меня в обратном…

Ника тяжело вздохнула, и ее лицо исказила мучительная гримаса.

– Я просто хочу поговорить с человеком, который не будет скрывать от меня то, что знает сам, – отчаянным шепотом добавила она.

Алекс поджал губы и несколько секунд просто смотрел на нее, обдумывая услышанное. Отчаяние. Как же ему было знакомо это чувство! Как ему хотелось рассказать больше – все рассказать…

– Я же обещал тебе, что готов многим поделиться, – наконец произнес он. – Только… только я давно не чувствую себя в безопасности в таких местах. – Алекс бегло окинул взглядом парк. – Поэтому давай поедем ко мне и спокойно все обсудим.

Ника скептически выгнула бровь.

Нет, и все-таки какая же она красивая, черт возьми!

– Не бойся, выделю тебе спальню с амбарным замком, – хмыкнул Алекс.

– Очередные сплетни в школе мне не нужны, – фыркнула она.

– Ну, во-первых, про мою квартиру, кроме Мари, никто не знает, – мягко ответил он, с трудом сдерживая улыбку: уж слишком суровой она пыталась казаться. – А во-вторых, мне моя репутация слишком дорога, чтоб распространять слухи о нас с тобой.

Ника в шутку толкнула его плечом. Алекс собирался ответить тем же, но она предусмотрительно отскочила и рассмеялась – коротко, но так наивно и с ребяческим задором, что он опешил на мгновение. И тогда перспектива провести с ней ночь в одной квартире перестала казаться такой уж здравой идеей.

Ника бросила рюкзак на пол и опустилась на мягкий диван.

Значит, вот как живет наследный принц terra caelum…

Квартира у Алекса была небольшая, но очень уютная и удачной планировки. Прихожая с маленьким пуфом и узким шкафом для верхней одежды, гостиная, переходившая в кухню, спальня, отделенная от основного пространства раздвижными дверьми, и лоджия. Все было оформлено в спокойных оливковых тонах с вкраплениями бежевого и коричневого, мягкой мебелью и светлым деревом. Ника сначала даже удивилась такой обстановке. Маркел был популярен, всеми любим, да еще и при деньгах, и в его квартире она ожидала увидеть больше шика: возможно, какие-то награды, плакаты, фото, яркую картину или знатную фамильную ценность. А тут – скромненько так…

Алекс вернулся в гостиную с двумя коробочками китайской лапши и кружками с горячим чаем на подносе и окончательно выбил ее из равновесия.

Наследный принц, чтоб его.

– Коронная еда на эти каникулы, – хмыкнул он, увидев удивленный взгляд Ники. Алекс взял кружку и картинно приподнял ее. – Ну что, моя странная и неожиданная компания, с Новым годом! Пусть он будет легким.

– С Новым годом, – повторила Ника и с тихим звоном чокнулась кружкой. Ладно, соберись. Ты тоже не ахти какая принцесса. Со всеми бывает. – Зачем тебе квартира в городе?

– Я уже говорил, что не планировал учиться в пансионе. Ну а родители… у них свои дела. – Алекс сделал глоток чаю и поежился.

Ника задумчиво посмотрела в свою кружку, из последних сил держа язык за зубами. Она хоть и решила не спрашивать, пока сам не расскажет, и все же новая правда вносила в их и без того запутанные отношения еще большую сумятицу.

– Расскажешь все-таки, почему ты взялся за это? Я попробую понять, честно.

Алекс грустно улыбнулся и впился взглядом в стену перед собой.

– Наша семья праведная и стоит чуть ли не во главе всех блюстителей порядка. Меня воспитывали благородные люди, которые знают определения чести, долга, семьи и обязательств… пусть, как я сейчас понимаю, на уровне «Википедии». – Он поджал губы, и Ника подавила улыбку. – Понимаешь, мы с Мари росли по принципу «Надо, потому что это наш долг». И нам с детства вдалбливали в голову, что такое долг. И мы чтили родителей. Для нас слово этих людей священно, они единственно правильные и мудрые, они точно знают, как надо. И мы никогда не пытались поставить хоть одно их слово под сомнение.

Алекс замолчал и несколько минут пил чай, а Ника в десятый раз за день спрашивала себя о том, как отец может вынудить сына пойти на такое.

– Когда я получил это задание, я не думал о том, что мне нужно убить. Да никто не думал, если честно. – Алекс посмотрел на Нику и натянуто улыбнулся: – Все получилось… все получилось случайно. Я был глуп и горд оттого, что мне доверили такое ответственное дело, ведь отец никогда и ничего не поручал мне. Он просто нашел повод отослать меня из дома, потому что… – Алекс вздохнул, прикрыв глаза, – потому что прекрасно знал, что ради его расположения я сделаю все что угодно, поверю во все что угодно. Мы договорились, что я просто найду этих людей из списка, а они уже сами… И всё. И когда… я оказался здесь, то просто решил посмотреть на нее…

– На кого?

– Ты же не знаешь всего списка. Тот, что у тебя, неполный. Было еще одно имя. Кэти. Кэтрин.

Ника едва удержалась от восклицания.

– Нашел ее сразу, как приехал сюда. Выхаживал два месяца… Просто наблюдал, ходил по пятам, прятался. Надо было сразу сообщить ее адрес, но… Мне тогда было интересно, что же это за девочка такая, раз ее заказали. Но однажды… однажды подошел очень близко и… Все тогда случилось в первый раз: это нечто, что живет внутри меня, – непонятная сила, голодная, жаждущая. Я и не помню, как так получилось. Нет, я ее не травил, убил ножом, а тело закопал. Не знаю, звезды ли так совпали, либо мне помогли какие-то другие высшие силы, но все прошло слишком гладко. Уже по сводкам из новостей я узнал, что нашли ее только спустя полгода.

Голос его дрожал, а взгляд остекленел – будто он не просто рассказывал о прошлом, а на самом деле провалился в него и снова, как наяву, переживал случившееся. Неожиданно Нике захотелось прикоснуться к нему, и ее ладонь даже поползла по дивану, но вдруг она замерла, заметив нечто странное: Алекс теребил край толстовки и в какой-то момент этот край загнулся, выставив напоказ булавку, приколотую к внутренней стороне. Булавка была раскрыта, и Алекс ритмично бил подушечкой указательного пальца по острию, не обращая внимания на каплю крови, размазавшуюся по коже. Ника сжала пальцы в кулак.

– Тогда я впервые ощутил этого зверя внутри. Он меня будто подбадривал, вселял смелость, а я, мелкий и беззащитный, словно был заперт где-то глубоко внутри самого же себя и с ужасом наблюдал за своими действиями, – продолжил Алекс совсем тихо.

Ника искоса посмотрела на него и увидела скупую слезу, скатившуюся по его щеке. В горле защипало.

– Я пришел в себя почти сразу после того, как спрятал ее. Закрылся здесь, вопил, плакал как ребенок, крушил, несколько дней находился в прострации. А потом все как-то стало на нет сходить. Пришло письмо от отца. Он был удивлен моей инициативой, но все же горд, потому что не ожидал, что я способен… что я понимаю, как это важно. И в его словах не было ни намека на сожаление или еще что. В тот момент моя душа треснула, а он не считал это неправильным. Сказал, чтобы я был осторожнее, никуда не спешил, но и сильно не затягивал дело. И я поверил ему. Это оказалось проще, чем я думал, ведь я впервые… впервые, черт возьми, получил от него столько слов… Господи. – Алекс прикрыл глаза. – Поступил в «Форест Холл». Потом приехала Мари, и я придумал новый безопасный план действий с таблетками и алкоголем. Мой друг много консультировал меня в этом вопросе, один бы я не справился… Если бы он знал…

В его голосе звучала неприкрытая горькая ирония. А Ника с ужасом прокручивала его рассказ в голове, пытаясь понять, что же у него за отец такой, если ради его расположения Маркел готов даже убить. Уж она бы ради Риты никогда такого не сделала.

– Раскаяние всегда приходит. Сразу или на следующий день, но приходит. Правда же? – Алекс взглянул на нее так пристально, испытующе, и Ника затаила дыхание.

Он знал. Откуда-то он знал, что она сделала с Сэмом, и теперь хотел услышать подтверждение: что она понимала его, понимала, что такое слепая ярость, что ее невозможно контролировать, как и невозможно бороться с чувством вины, которое накрывает позже. Но правда в том, что Ника не чувствовала этой вины, – хотела, чертовски хотела, взывала