Храни меня, любовь - Светлана Полякова

— Мне тоже, — признался он и рассмеялся. Неловкость и натянутость теперь если и не исчезла совсем, то стала слабее, уменьшилась и истончилась…

Правда, откуда-то появился страх, что она сейчас повернется, скажет: ну и хорошо, пока, мне пора… Но — по ее взгляду он угадал, что она тоже боится того же.

— Теперь делать нечего, — сказала она. — Придется нам с вами в этот ресторан идти. Не под дождем же мокнуть, как бездомным подросткам…

И решительно шагнула внутрь.

Вечер тянулся для Тони медленно. Она очень волновалась за Шерри. Как она там, глупышка?

С тревогой смотрела на часы, но стрелки двигались медленно, как всегда, когда хотелось, чтобы время убыстрило свой бег. Ей так хотелось, чтобы Шерри была счастлива хоть недолго. Как будто от этого зависела Тонина дальнейшая жизнь. «Глупости какие», — подумала она. Поставила чайник. Сделала себе яичницу — готовить для одной себя ужин не хотелось. Позвонила матери. Поговорила с Пашкой. Пообещала завтра приехать за ним. Он обрадовался, в отличие от матери. Тоня подумала, что надо как-то решить этот вопрос. В конце концов, если бы они жили втроем, было бы легче всем. Но мать просто вцепилась в эту полуразвалившуюся хибарку на окраине города. А Тоне, чтобы добираться до работы, надо было обзавестись машиной. И водителем. Потому что даже под страхом смертной казни Тоня не хочет садиться за руль.

Потом она включила телевизор и снова вспомнила о Шерри — там шел очередной сериал, а Шерри была как будто частью этого сериала, и все доны педры крутились вокруг Шерри, предлагая ей свои смуглые руки и пылающие страстью сердца. А Шерри в это время сидела в баре-ресторане и с обожанием смотрела на смешного дядьку в синем плаще и старых джинсах, даже отдаленно не похожего на этих донов.

И Тоня почему-то очень обрадовалась, что доны ничего не получат и отправятся восвояси несолоно хлебавши. Она пощелкала пультиком, но везде шли эти сериалы и реклама. Она решила, что уж лучше смотреть рекламу, и принялась переключать каналы, как только реклама па одном заканчивалась. Один рекламный ролик ей особенно понравился. Она даже к пятому его просмотру твердо решила отныне пить сок «J7», и только его. И Пашке покупать. Потому что молодой человек там был очень похож на Диму. Если бы Тоня не была уверена, что Дима никогда не станет сниматься во всяких рекламных клипах, она бы вообще подумала, что это он и есть, только волосы немного темнее. Или его брат. Потом она подумала, как смешно они будут жить втроем — Шерри, она и Пашка. Шерри будет врубать сериалы, Пашка мультики, а Тоня будет прибегать, когда они ее позовут, посмотреть на «Диму», который пьет сок. Правда, он там этот сок пил с какой-то блондинкой, но Тоня к этому очень спокойно отнеслась. Во-первых, она же понимает, что это и не Дима совсем. А во-вторых, мало ли с кем сок приходится пить, ради денег?

Потом зазвонил телефон. И никаких дурных предчувствий у нее не появилось. Она подумала, что это Шерри. Или Дима. Правда, все-таки скорее Шерри, подумала она, оглядываясь на часы. Звонит сообщить ей, что не придет. И вообще выходит замуж. И уезжает в Ламерик.

Она схватила трубку, боясь опоздать ухватить хоть маленький кусочек Шерриного счастья, и услышала этот мерзкий голос.

— Привет-привет… Какая ты радостная, просто иззавидуешься…

Сердце Тонино сразу упало, она почувствовала, как этот голос парализует ее волю. И — словно убивает ее будущую жизнь. Даже глаза закрылись, но Тоня заставила себя их открыть — в темноте появлялись и воспоминания, живые, угнетающие, и — только глядя на окружающие ее предметы, на стены, даже на этот потолок с желтым пятном, Тоня могла сопротивляться. На сей раз именно реальность давала ей эту возможность.

— Завидуй, — сказала она и повесила трубку.

Она не желала с ним разговаривать.

Именно сейчас.

На экране «Дима» продолжал пить сок «J7». Она невесело ему улыбнулась. «Это мой бывший муж, — вздохнула она. — Впрочем, ты с ним никогда не познакомишься. Потому что я этого не хочу».

Телефон снова зазвонил. Тоня почти наверняка уже знала, что это он, но все-таки в глубине души продолжала надеяться, что это — Шерри. Или Дима.

— Не вешай трубку, эй… Вообще-то я хочу с сыном пообщаться. Ты мне не нужна.

«Пьяный», — отметила про себя Тоня. Как обычно. Пьяный и злой на весь мир. Но больше всего — на Тоню. Не потому, что Тоня ему так ненавистна. А просто потому, что она слабая. И на нее можно свалить собственную ненависть.

А разве Тоня слабая?

Парень на экране, так похожий на Диму, подмигнул ей. Ты не слабая. Ты, может, и не сильная. Ты нормальная. И тебе до смерти надоели крысы в этом туннеле.

— Перетопчешься, — хмуро сказала Тоня.

И снова повесила трубку. Больше она ее брать не будет.

Телефон продолжал звонить. Звонки были злыми, тревожными, заставляющими Тоню сжиматься в комочек и лететь вниз, в пропасть. Как птицу. Вот она, Тоня-птица, вздумала полетать над озером в Ламерике. Посмотреть оттуда, с недосягаемой высоты, на белый дом. А для пули охотника, притаившегося в камышах, никакой недосягаемости нет.

И до Ламерика сказочного долетит.

Она уже не могла смотреть на этого парня в телевизоре. Нажала на кнопку, и экран потух. В доме повисла гнетущая тишина, и в этой тишине теперь была только Тоня и несмолкаемые звонки телефона. Она хотела выдернуть шнур из розетки. Это ведь было бы так просто. Но подумала — сейчас он смолкнет. И позвонит Шерри. Или Дима.

Он ведь сейчас смолкнет, этот чертов телефон, правда? Он и в самом деле смолк. Тоня перевела дух. «Ну вот и хорошо, — сказала она ему. — Даже у такого упертого придурка, как Леха, не хватило терпения. Это у нас с Пашкой было терпение все сносить. И унижения, и издевательства, и постоянное безденежье, и пьяную рожу его, и побои… А ему даже на злость терпения не хватает».

Настроение было испорчено. Почему-то она испытывала тревогу и за Шерри, и за Пашку, и за себя, и даже за Диму. Как будто над ними всеми нависла страшная, снеговая туча. И сейчас пойдет снег. Не обычный, а смертоносный. «Глупости, — подумала она. — У тебя нервы ни к черту. Все навалилось на тебя разом, кучей — и плохое, и хорошее, и ты не можешь понять, что с этим всем делать».

Она все-таки выпила на всякий случай ново-пассит, который, как ей было обещано, успокоит все страхи и уберет все тревоги. И села на диван, прикрыв глаза, пытаясь сейчас оказаться рядом с озером. Рядом с зеленым холмом. Рядом с белым домом. Услышать Пашкин смех и Димин голос. Ей сейчас так остро захотелось услышать его голос, что она чуть не расплакалась.

И тут телефон зазвонил снова.

Она взяла трубку. Времени уже прошло достаточно, чтобы этот гад успокоился.