Сибирский ковчег Менделеевых - Вячеслав Юрьевич Софронов

много лет управляла своими подданными и стала первой на Руси православной правительницей.

Но при этом и она сама, и ее благополучие, а также благополучие всей семьи зависело от труда фабричных мужиков. Так что совсем свободной считать себя Мария Дмитриевна не могла. Все в этом мире было увязано одно с другим, и стоило чуть сильнее надавить на какую-то одну малую кнопку, как рухнет весь вековой уклад фабричной жизни и виной всему окажется она, не сумевшая разобраться, понять, как и от чего зависит сложный механизм фабричной жизни.

Возле кучи с песком, где возчики разгружали подводы, стоял староста Лука Иванович и что-то объяснял двум молодым парням, грузившим песок в большую бочку с металлическими ручками по бокам. Мария Дмитриевна вышла из коляски, подошла к ним и прислушалась. Староста костерил на чем свет стоит молодых парней за то, что те плохо просеивали привезенный песок, в результате чего получалось бракованное стекло. Те же лишь молчали, не зная, что ответить. Мария Дмитриевна не выдержала и заступилась за них:

– Лука Иванович, побойся бога, они еще молодые, не знают, как нужно песок сеять. Надеюсь, теперь они все поняли?

Те лишь согласно кивнули, продолжая просеивать через металлическое сито сырой песок.

– Я им уж который раз говорю о том, – не унимался староста, – а толку? Как об стенку горох. В ранешнее время выпороли бы их – и все дела. Мастера отказываются такой песок брать. Из-за них вся работа впустую.

Парни не знали, куда деваться, но один все же не вытерпел и проговорил с издевкой, не глядя на старосту:

– Мы и так половину песка выбрасываем. Не наша в том вина, коль возят его с глиной, с травой и камешками разными. Был бы чистый, другое дело.

– Вы-то на что? Для того и поставлены, чтоб следить за тем, чего привезли. Туда же, вздумали голос подать. Цыц! А то… – И староста замахнулся на них кривой палкой, на которую опирался при ходьбе.

– Остынь, Иванович, остынь. Они ведь верно говорят, сам глянь, что привезли. – Она указала на кучу песка, лежащего под навесом, из которого торчали корни травы и сломленные ветки деревьев.

– Надо бы в самом деле на месте просеивать, чтоб всего этого мусора не было. А то навозили вон какую кучу, а в дело меньше половины пойдет. Займись этим, проследи…

– Теперь вы хозяйка, вам и решать. Как скажете, так и сделаем, – беспрекословно согласился тот.

Чуть дальше во дворе в больших деревянных ступах мужики пестами долбили привезенный откуда-то серый камень, который ссыпали в рогожные мешки. Чуть постояв после поездки, Мария Дмитриевна решила войти в гуту, где велась плавка песка до стеклообразной массы, из которого затем получали посуду. Именно там в больших чанах, вмонтированных в печи, плавился песок, рядом рабочие-стеклодувы выдували стеклянные бутыли, кружки, аптечную посуду.

– Осторожнее, осторожнее, тут не долго и платье испачкать, а то и обжечься ненароком, – предупредил Марию Дмитриевну староста.

– Не бойтесь, Лука Иванович, я не из пугливых, как вы могли заметить, а обжечься, оно и у домашней печи можно. Значит, это и есть главное помещение, откуда вся посуда на свет появляется? Занятно, весьма занятно…

– Чего тут особенного? Работа – она работа и есть. Топи печи, подкидывай дровишек да песок подсыпай в чаны сколько положено.

– А кто главный мастер в деле этом?

– Вот, Александр Петрович Мальцев всем заправляет, – указал староста на высокого жилистого мужика, что как раз готовил смесь песка с другими добавками для засыпки в плавильный чан.

Тот лишь искоса глянул на вошедших, скупо кивнул и продолжал заниматься своим делом, не обращая на них внимания.

– Это хорошо, что есть такой. Надо запомнить, при случае побеседую с ним, может, подскажет, как дело наладить.

– Он у нас не больно разговорчив. Но с вами и поговорит, коль хорошо попросите, – с усмешкой ответил староста.

– Поглядим. А храните где продукцию?

– Там, в амбаре, все и хранится.

Они уже собрались было уходить, когда Мальцев, кашлянув несколько раз, почтительно обратился к Марии Дмитриевне:

– Разрешите узнать… – И тут же смущенно замолчал.

– Да, я слушаю, – обернулась она. – Может, лучше в контору пройдем и там поговорим?

– Мне скрывать нечего, – ответил тот, – если вы теперь за хозяина, то есть хозяйка, я хотел сказать, – окончательно запутался он, но потом продолжил: – Вам нужно знать, что скоро производство все как есть встанет…

– Это почему вдруг? – Мария Дмитриевна вздернула брови и посмотрела на потупившегося старосту и управляющего. Вы не могли мне раньше об этом сказать? Говори. – Она повернулась к Мальцеву.

– Доломита совсем чуток осталось, соды тоже. Раньше их с Урала возили, а вот теперь старый запас к концу подошел. Мое дело меленькое, и как быть, то вам решать.

– Почему молчали? – спросила она, вновь взглянув на управляющего.

– Думал, пока хватит, а то бы непременно доложил вам. Вот прямо сегодня и сказал бы.

– Хорошо. Будем подводы собирать. Кто обычно ездил?

– По-разному, – ответил староста. – Бывало, хозяева и со стороны кого нанимали.

– Может, еще что нужно, говорите сразу, чтоб клещами из вас не тянуть каждое слово.

– Известь и мел мы с Каштака возим, а с Урала неплохо было бы белой глины про запас привести. Она на плавильные горшки идет, вот без нее точно никак, – пояснил Медведев.

– Думаю, это все? – Мария Дмитриевна обвела всех взглядом. – Спасибо, что вовремя сказали. К утру будет вам доверенность на возчиков, только назовите, кого туда вписать.

Управляющий чуть помялся, а потом сказал:

– Вот что предложить хотел: белую глину можно взять поближе и подешевле, подле Ялуторовска, в местечке Коктюль. Там мой дальний родич такой же стекольный завод имеет, у купца Пиленкова купленный несколько лет назад.

– Хорошо, отправим туда человека, – согласилась Мария Дмитриевна.

Затем они прошли через двор в большой, запертый на замок сарай, где на полках рядами стояла произведенная мастерами посуда.

– Да тут целое богатство, – охнула Мария Дмитриевна. – Грех жаловаться на мастеров. А то кто-то мне плакался, будто сбыть ее не можем никак. Правду сказали или приврали малость?

Староста смущенно покрутил головой, пожал плечами и промямлил:

– Я в эти дела не вмешиваюсь. Мое дело – за людьми наблюдать, а все счета и бумаги – то по части управляющего, с него и спрашивайте.

– Слышала я, будто бы мужички здешние могут бунт начать, коль что не по ним. Чего-то не заметила среди них особо недовольных. Что скажешь, Лука Иванович?

Тот замялся, не желая выдавать своих, но деваться было некуда, потому ответил, явно чего-то не