Самый маленький офицер - Валентина Ососкова

– Ой, – сразу же отпустил плечо Тиль, – прости! Я забыл…

– Я тут главный склеротик, – проворчал мальчик, садясь в кровати, – остальные все – всё должны помнить, – потом понял, что в номере больно тихо для утра, ни шума электробритвы, ни текущей в ванной воды, ни голоса командира, и удивлённо и даже обиженно спросил: – А мы одни, что ли?

– Ага, – радостно подтвердил Тиль. – Твой… полковник ещё час назад ушёл. За ним этот… ну, один из близнецов зашёл.

– Свалили, – вывел Сиф с обидой, – а меня оставили дома торчать. Чтобы, значит, ни во что не ввязался.

– Вообще, тебя командир твой будил. Ты, не открывая глаз, простонал, что-де не выспался, спина болит, грудь болит, вот он и оставил тебя отсыпа́ться.

Сиф попытался потянуться, но вместо сладкого зевка у него вырвался стон.

– Теперь я понял, почему ныл, хотя и не помню такого разговора, – сообщил мальчик, осторожно касаясь груди. – И-эх, ладно. Подъём, фельдфебель Бородин, – скомандовал он сам себе, сполз с кровати и, ёжась, отправился умываться.

Тиль, зараза, встал наверняка давно – и был уже одет и умыт. И, может быть, даже причесался – хотя это никак не сказалось на причёске. Чёрные волосы, сзади собранные в куцый хвостик, по-прежнему лежали с небрежностью наброска.

– А жафтрак нам оштавили? – высунулся Сиф из ванной комнаты с зубной щёткой во рту.

Тиль с сомнением поглядел на полбатона хлеба, банку джема и стеклянный чайник с остатками заварки.

– Вообще, наверное, это завтрак и есть, – предположил художник, водя пальцем по столу, словно что-то рисуя.

– Вообще, похоже, – согласился Сиф и вдруг почувствовал, что уголки губ неудержимо ползут вверх в улыбке. За всё утро по-русски не прозвучало ни единого слова. И это было непривычно, но… здорово.

Рядом Тиль. Вокруг Забол. И никаких дел и обязательств – ну, кроме вчерашнего слова.

… – Пошли куда-нибудь? – предложил Тиль, когда Сиф домывал посуду. – Тут скучно сидеть.

– Куда?

– По городу побродим! – с готовностью ответил художник. – Ну, давай, Сив…

Маленький фельдфебель вздохнул, сполоснул свою чашку и отставил в сторону.

В конце концов, они же просто погуляют. Ни во что ни ввязываясь. И отвлекутся наконец-то от мысли про Хамелеона и Ивельского. Разве это плохо? Разве это – нарушение слова?

Ради этого можно даже смириться со своей глупостью, неспособностью что-то придумать – и принять всё произошедшее, как данность, которую не исправить.

Сиф улыбнулся:

– А пошли!

На улице было прекрасно – шумно, ярко, живо. Солнце грело через футболку-«хаки» Сифу спину, а рядом шагал Тиль, и его майка была, по обыкновению, до рези в глазах яркой – ярко-ярко-зелёной, кислотной, сумасшедшей. В воздухе витали ароматы – то ли яблоня цвела, то ли вишня. И можно было даже не думать, куда идёшь, вскочить следом за Тилем в трамвай так, что двери закроются прямо за твоей спиной, чуть не прищемив край футболки. А потом сойти на неизвестной тебе остановке и пойти куда-нибудь – куда угодно, но только вперёд, не вбок, не обратно. Сегодня – можно.

Сиф спохватился, что Тиль идёт слишком уверенно, зная дорогу, только когда впереди стало видно приземистое трёхэтажное здание за забором типа школьного и с детской площадкой позади.

– Тиль, – окликнул маленький фельдфебель, сглатывая, – мы куда идём?

В голове всплыла страшная, но совершенно бредовая мысль, что Тиль действует по поручению Леона, но Сиф тут же её отогнал.

– Да я вот подумал… – Тиль невольно замедлил шаг следом за другом. – Ты же хотел узнать, где мой детдом находится… вот мы и пришли, – он остановился перед калиткой.

– Ти-иль… – Сиф покачал головой, – адрес нашли – и давай обратно, а? Я слово давал…

– Какое слово?

– Что не буду ни во что ввязываться.

– А ты и не ввязываешься… – Тиль потянул калитку на себя. С лёгким скрипом она поддалась, и художник вошёл, не оставляя другу выбора – бросить Тиля Сиф не мог.

Во дворе никого не было – тихо, пусто и неуютно. По крайней мере, с точки зрения Сифа. Тиль, кажется, чувствовал себя здесь спокойно. Но неудивительно, что теперь он так любит всё контрастное и яркое – здесь было слишком серо, тускло… Даже май словно подзадержался и не ворвался ещё сюда сумасшедшими ароматами, теплом – солнце как раз спряталось в облаках – и весёлым, безбашенным гомоном.

– Мне тут неуютно, – тихо сообщил Сиф.

– Дело привычки, – пожал плечами Тиль, поднимаясь по ступенькам крыльца. – Здесь спокойно и тихо.

– Слишком тихо…

– Да просто обед сейчас. Сколько там на часах?

Сиф бросил взгляд на запястье:

– Без двадцати семи два.

– Вот, полвторого, обед идёт. Ну, пошли? – он взялся за ручку двери. Над дверью красовалась стандартная синяя табличка государственно учреждения: «Детский дом №3 им.» – а дальше старательно закрашено и фломастером поверх: «всех неудачников».

– Позитивно… – пробормотал Сиф, прочитав надпись.

– Это местный юмор, – пояснил Тиль, пропуская Сифа и заходя следом.

Холл тоже был пуст, только где-то вдалеке слышались голоса. На входе сидел скучающий охранник, напомнивший Сифу дядю Вову из школы – тоже охранника, столь же скучающего. Они, наверное, все немножко похожи между собой.

– Вы к кому? – поинтересовался скучающий охранник скучающим голосом.

– Здрасте, Некладиныч, – не смутился Тиль, опираясь локтями об его стойку.

– Не клади мне тут на журнал посещений… локти, художник.

Сиф подавил смешок, догадываясь, что охранник шутки в обращении не услышал – видимо, звали его Николаем Димитровичем, проще – Николай «Димович», а совсем просто – Некладиныч.

– Вы меня узнали! – заулыбался Тиль, не убирая локти.

– Таких забудешь… – добродушно фыркнул Некладиныч. – В гости пожаловал? Как картины?

– Картины хорошо, – ответил Тиль, кивая Сифу, чтобы тот не торчал на пороге. – На выставках бываю даже.

– Смотришь?

– На меня смотрят!

– А-а… Ну, это дело, – согласился Некладиныч, – на тебя глазеть. Ладно, иди, Зинаида Анриевна у себя в кабинете. Ты к ней?

– И к ней тоже, – Тиль снова широко улыбнулся и, подтолкнув Сифа, ретировался к лестнице.

– Эй, а с тобой кто? – спохватился Некладиныч.

– Друг! – важно отозвался Тиль, увлекая Сифа за собой вверх по лестнице.

На третьем этаже Сиф покосился на восстанавливающего дыхание Тиля и полюбопытствовал:

– А мы вообще тут зачем?

– Почему ты не запыхался? – с укором спросил в ответ Тиль.

– На одиннадцатом этаже живу, – пояснил Сиф с улыбкой.

– А лифт сломан?

– Лифт бывает занят.