Самый маленький офицер - Валентина Ососкова

Капитан Заболотин вышел из штаба и огляделся по сторонам:

– Ну и где Индеец? Почему, когда он нужен, он вечно куда-то пропадает? – пробормотал он себе под нос.

– А ты головой поверти, – раздался за спиной насмешливый детский голосок. – Тоже мне, остроглазый.

Заболотин обернулся и залепил пацану лёгкий подзатыльник – не подзатыльник даже, а так, жест для порядку. Мальчишка немедленно вскинулся, замахнулся в ответ, но спохватился и драться раздумал. Заболотин это с удовольствием отметил про себя, как проявление некоторого уважения. Неужели дело с воспитанием пошло на лад?

– В общем так, рядовой Бородин, – откашлялся он. – С этого дня…

– Кто-кто? – вытаращил глаза мальчишка. – Ты чё, смеёшься?

– С чего ты взял? – удивился офицер, сбиваясь.

– С дерева, – не задумываясь, ответил Сивка. Потом распахнул глаза: – Так ты серьё-ёзно? Я, типа, теперь Бородин?!

– Я же обещал, – не чувствуя подвоха, кивнул Заболотин.

Глаза мальчика гневно сощурились, превратившись в две серые щёлки под галочкой светлых бровей. На этот раз замахом дело не кончилось, и Заболотину пришлось отводить от себя злой детский кулачок, раз за разом метящий в шею, но не долетающий по причине разницы в росте. Когда Заболотину это надоело, он чуть наклонился и перехватил кулачок в полёте, стараясь не обращать внимания на град ударов, посыпавшихся на руку. Ухватившись поудобнее, мужчина второй рукой постарался поймать второй кулак Сивки. Молчаливая борьба, как обычно, продлилась недолго, поскольку перевес в опыте, силе, росте и весе всецело был на стороне офицера, и вот уже мальчишка тщетно пытался вырвать оба запястья из тисков, в которые превратились руки Заболотина.

– Дурак! Решил посмеяться? А ещё более дурацкую фамилию дать не мог? – слова звучали и жалобно, и зло одновременно. Заболотин подумал, что такой Сивка похож на мокрую маленькую крысу. Зверёнка жалко, а зубки сверкают острые.

– Бородин… – мальчишка чуть не плакал от разочарования. – И на всю жизнь я теперь Бородин?

– Почему-то я не слышал от тебя никогда ни одного предположения касательно фамилии! – офицер вздохнул свободнее, потому что борьба перешла в вялотекущую форму. Вырваться у Индейца не выходило, и, похоже, больше всего мальчишку раздражало, насколько бережно старается сжимать руки Заболотин. Крепко, разумеется, жёстко, но не давя кости, кажущиеся мужчине такими хрупкими у тощего, как вешалка, пацана.

– Я что, знал, что ты прямо сейчас её дашь! – Индеец вновь рванулся и затих ещё на какое-то время.

– Нормальная фамилия, – оборвал спор капитан. – И вполне боевая. Про Бородинскую битву слыхал?

– Би-итву? – Сивка даже перестал щуриться и нехотя мотнул головой: – А я про бороду подумал…

Заболотин расхохотался и сквозь смех пояснил, что Бородинская битва – это грандиозное сражение почти двухвековой давности между русскими войсками и армией Наполеона, желающего покорить всю Европу.

После таких пояснений Сивка похлопал глазами и согласился терпеть свою новую фамилию, хотя и ворчал, что она всё равно дурацкая. Заболотин отпустил одну его руку и продолжил то, что изначально собирался сказать:

– Итак, рядовой Бородин, с этого дня переходишь в подчинение прапорщика Кондратьева.

– А ты? – удивился Индеец и снова дёрнулся, проверяя, может ли вырваться. Убедившись, что по-прежнему это нереально, он опять затих.

– Я командую всем батальоном, а Кондрат – одной разведротой, – объяснил Заболотин. – Может, это и глупость – совать тебя в разведку, но ничего иного в голову не приходит. Ведь ты сам говорил, что здесь твои родные места.

Индеец оглядел наскоро разбитый лагерь, снующих бойцов, лес кругом и помрачнел.

Всё это было так… по-военному. Совсем не такие пейзажи, наверное, мальчик воскрешал в своей памяти. Заболотина охватило странное чувство, будто это он лично виноват в происходящем. Чушь, конечно, просто на лице Индейца слишком явственно читается отвращение к войне, вторгнувшейся в места, где он, быть может, несколько лет назад играл.

Пролетая вдоль реки, протяжно прокричала запоздавшая чайка. Вдалеке громовым ворчанием рокотали орудия, небо над дальним краем леса пересёк вертолёт. Горизонт расцвечивали зарницы, тучи, синие, как густая гуашь, располосовали вечернее небо, а ветер крепчал и уже вполне ощутимо стал пробирать, запуская по-осеннему холодные пальцы за воротник. Капитан поёжился и с преувеличенной бодростью сказал:

– Идём. И помни, что ты теперь солдат.

– А если я не хочу слушать чьи-то приказы? – напустив в голос всю возможную наглость, осведомился Сивка.

– А солдат кто-то спрашивает, хотят ли они слушать приказы? А командиров кто-то спрашивает, нравится ли им отдавать такие приказы? – спросил в ответ Заболотин и потащил мальчишку в сторону разведроты. Сколько Индеец ни упрямился, выдрать руку из кулака капитана ему не удалось, и пришлось волей-неволей переставлять ноги.

– Кондрат? – позвал Заболотин у входа в палатку. Тут же из-за полога тента с ловкостью кота-рыболова выскользнул прапорщик и лениво козырнул старшему офицеру. Взгляд тёмных глаз цепко охватил пришедших.

– А я ведь обещал: будет мешать – пристрелю, – просипел разведчик. Сивка, которому такой оборот дел не понравился, вновь дёрнулся. Бесполезно, только вызвал насмешку на лице Кондрата, а Заболотин ничем не показал, что вообще заметил.

– Значит, рядовой Бородин тебе не помешает, – твёрдо сказал он.

Кондрат издал сиплый смешок, услышав фамилию, но никак не прокомментировал. Заболотин отпустил Сивку и подтолкнул к прапорщику со словами:

– Смотри, уцелей, Индеец.

Сивка впервые выказал испуг, живо обернувшись, но капитан уже размашистым шагом шёл прочь. Мальчишка съёжился под пристальным взглядом Кондрата, но постарался тут же выпрямиться.

– Заболец? – спросил Кондрат.

Мальчишка настороженно кивнул.

– Значит, будешь Маськой, – вывел разведчик.

– У меня уже есть прозвище! – немедленно взъярился Сивка.

– А я тебя не спрашивал! – рявкнул в ответ Кондрат. – Сказал Маська – будет Маська.

Пацан нахмурился, «окрысился», как называл такое выражение лица Заболотин, но в драку пока благоразумно не полез.

– Не такой уж я и маленький… – буркнул он, считая прозвище, на русский переводящееся примерно как «Мелкий», незаслуженным.

– А командиру не перечат! – оборвал его Кондрат и, сделав приглашающий жест, нырнул в палатку. – У нас это правило номер раз.

Внутри сидели пятеро бойцов, как по команде поднявшие головы, когда мальчик зашёл. Кондрат оглядел всех и буркнул: