Легенды и мифы Древнего Востока - Анна Овчинникова

Разговор господина и раба

Позвал господин раба и сказал:

— Повинуйся!

— Да, мой господин! — с готовностью откликнулся раб.

— Запряги колесницу, я решил поехать во дворец!

— Хорошее дело! — одобрил раб. — Кто находится рядом с царем — добивается его расположения, явившегося во дворец ожидают милости владыки.

— Нет, пожалуй, я никуда не поеду! — махнул рукой господин, и раб тотчас согласился:

— И правильно — умный держится от дворца подальше. Явишься к царю — он пошлет тебя в поход, из которого ты можешь и не вернуться!

Вновь позвал господин:

— Раб, повинуйся!

— Да, мой господин!

— Подай воду для омовения рук, я сяду обедать!

— Отличная мысль! — закивал головой раб. — Кто часто ест — благодушен нравом, кто обедает — разделяет пищу с богами, вымытые руки любит целитель-Шамаш.

— Нет, что-то расхотелось мне обедать! — поморщился господин.

— И то верно, — поддакнул раб. — Что толку в еде, если голод и жажду не утолишь навеки?

Снова кликнул господин:

— Раб, повинуйся!

— Да, мой господин!

— Запряги колесницу — я поеду кататься за городские ворота!

— Отлично придумано! — воскликнул раб. — Кто сидит дома — не раздобудет поживы. Недаром говорит пословица: волка кормят ноги!

— Нет, подожди запрягать! Я, пожалуй, останусь дома.

— Конечно, так будет гораздо разумней! Лишь сумасшедшие шляются по степи, да еще бездомные бродяги. Того и гляди, нападут на тебя разбойники, или, пока ты колесишь незнамо где, твой дом обворуют. Недаром говорит пословица — дома всегда лучше!

— Раб, где ты там? — раздраженно закричал господин. — Вечно тебя не дозовешься!

— Я здесь, мой господин! Что прикажешь?

— Вот что я надумал: пора мне создать семью, завести детишек…

— Давно пора! — с жаром поддержал раб. — Что за жизнь у бездетного человека, что за смерть? Его и оплакать-то некому! Бессемейный без погребальных жертв уходит в Иркаллу, ест там прах и пьет тухлую воду!

— А может, не стоит мне жениться? — засомневался господин.

— Конечно, не стоит! — убежденно ответил раб. — Многих ли ты знаешь счастливых в браке? Да и дети, посмотри-ка на соседских: один кривой, другой золотушный!

— Так все-таки — жениться мне или не жениться? — топнул ногой господин.

— Не женись, не то вырастут дети — и промотают твое богатство!

— Раб, знаешь, что мне захотелось сделать? — зевнул господин. — Пойду-ка я в разбойники от скуки!

— Мудро придумано! — отозвался раб. — Как легче всего раздобыть еду и одежду, если не грабежом? Только став разбойником, быстро разбогатеешь!

— Нет, пожалуй, не стану я грабить на дорогах…

— И правильно — жизнь разбойника трудна и опасна, у купцов тоже есть мечи и дубинки! А если не убьют тебя в драке, так схватят и живьем сдерут кожу, или ослепят, или бросят в темницу!

— Раб, поди сюда! — закричал вельможа.

— Слушаю, мой господин!

— Полюблю-ка я прекрасную женщину!

— Правильно, господин мой, разве можно жить без любви? — убежденно согласился раб. — Только в любви забываются все печали и скорби!

— Нет, не хочу я ни в кого влюбляться!

— И правильно, на что тебе эта морока? Любовь женщины — западня для мужчины, женская красота — острый нож, направленный мужчине в сердце!

— Раб, где ты там? Ты мне нужен!

— Я здесь, мой господин! — откликнулся раб.

— Приготовь все для жертвоприношения, я хочу принести богам богатую жертву!

— Бегу, господин, лечу! Вот уж вправду благое дело! Кто приносит жертвы, облегчает свое сердце, кто дает богу — тому воздастся сторицей!

— Подожди! А может, не совершать мне жертвоприношения?

— Конечно, не совершай! Что за толк в богатых жертвах? Разве добьешься ты прока от бога, который требует от тебя то жертв, то обрядов, то еще чего-то? Недаром мудрецы говорят: религия — конопля для народа!

— Раб, меня только что осенила отличная мысль!

— Слушаю, мой господин! — отозвался раб.

— Стану-ка я ростовщиком, приумножу свои богатства!

— И вправду — мудрая мысль! — восхитился раб. — У ростовщиков всегда полным-полны кладовые. Недаром говорят: деньги должны делать деньги!

— А быть может, не надо мне становиться ростовщиком?

— Конечно, не становись! Сколько таких халявщиков уже прогорело! Давать людям в долг — ненадежное дело, поди-ка потом взыщи с должников проценты! Недаром говорят: только честный труд доставляет радость!

— Раб, поди сюда! Возвести всем людям: сегодня я совершу доброе дело для моей страны!

— Соверши, господин, соверши! — радостно закивал раб. — Кто делает добро своей стране, имя того не забудут вовеки!

— Нет, не совершу я доброго дела для страны! С какой стати?

— И правильно, господин мой, не совершай. Пройдись-ка по развалинам древних городов и посмотри на черепа людей, живших давно и недавно: можешь ли ты сказать, кто из них был злым, а кто — добрым?

— Но если так — что же тогда благо?! — в отчаянии возопил господин.

— Утопиться бы нам с тобой — вот что благо! — утомленно отвечал раб. — Все равно никому не достать до неба! Все равно никому не объять всю землю!

— Коли так, я убью тебя, раб! Первым отправлю в Иркаллу!

— А ты, мой господин, надолго меня переживешь ли?

Зато герой другого вавилонского произведения предпочитает бесплодному размышлению активное действие. Остается только удивляться, как при таких энергии и изобретательности он не сумел выбиться из нищеты? А еще удивительнее то, что сказку об умном бедняке, перехитрившем жадного градоправителя, изучали и переписывали тогдашние школьники, которых, казалось бы, должны были воспитывать в почтении к высокому начальству.

Сказка о ниппурском бедняке

Жил в Ниппуре человек по имени Гимиль-Нинурта — бедняк из бедняков, голь перекатная. Не имел он ни сикля[106] серебра, ни крупинки золота, а из одежды — только ту, что была на нем. Когда у бедняги совсем подвело живот, снял он свою единственную одежду и сменял ее на козу-трехлетку.

Шел Гимиль-Нинурта домой полуголым и думал:

— Ну, зарежу я козу, да все равно ведь не попирую вволю, раз нет у меня ни вина, ни пива! К тому же соседи и родичи обозлятся, если не получат приглашения на обед, а пригласи всю ораву — самому достанутся рожки да ножки! Нет, лучше преподнесу-ка я козу в подарок градоправителю — может, он уделит мне что-нибудь от своих щедрот.

Сказано — сделано: бедняк пришел к воротам правителя Ниппура и рассказал привратнику Тукульти-Эллилю, что за дело его сюда привело.

Привратник отправился доложить вельможе:

— Господин! Там явился какой-то босяк и говорит, что он привел козу тебе в подарок!

— Видать, за ним числится грешок, раз он решил ко мне подольститься! — нахмурился градоправитель. — А ну, тащи пройдоху сюда!

Бедняк вошел в покои, держа левой рукой за рог козу,[107] и почтительно склонился перед правителем:

— Да благословят тебя Эллиль и Ниппур! Пусть даруют тебе процветание Адад и Нуску!

— Что ты натворил, негодяй? За что пытаешься всучить мне взятку?! — рявкнул градоправитель.

Гимиль-Нинурта рассказал все, как есть, но богач не поверил чистосердечным объяснениям. Он велел швырнуть дарителю жалкие объедки, дать кувшин разбавленного пива и вытолкать взашей из дома.

— Вот что скажи своему господину, — выходя за ворота, бросил привратнику Гимиль-Нинурта, — он нанес мне одну обиду, я же отплачу ему тремя!

Услыхав об этой угрозе, градоправитель до вечера смеялся: ну что может сделать ему какой-то жалкий оборванец?

Однако бедняк не шутил! Он отправился в Вавилон, явился во дворец государя и попросил взаймы колесницу и богатую одежду. За день проката Гимиль-Нинурта пообещал уплатить в казну целую мину золота![108]

Царь пожаловал просителю все, что тот пожелал, а впридачу — роскошный ларец, в который Гимиль-Нинурта посадил двух пойманных по дороге птиц. Бедняк запечатал ларец царской печатью и вернулся в Ниппур.

Увидев вельможу в роскошной одежде, подкатившего к дому на великолепной колеснице, градоправитель сам вышел ему навстречу:

— Кто ты такой? Куда держишь путь?

— Я — царский посланец, — важно ответил бедняк. — Везу дар государя в Экур, храм Эллиля. В этом ларце — две мины чистого золота!

В честь столичного гостя правитель зарезал жирного барана и до отвала накормил Гимиль-Нинурту.

Ночью же, когда все заснули, бедняк открыл ларец, и птицы упорхнули в окошко. Теперь «царский дар» весил на две мины меньше, чем тогда, когда его принимал градоправитель.