Тибетское пророчество - Мэйдлин Брент

Мы больше не разговаривали, пока не покинули ферму. Я села рядом с Дэвидом в двуколку, привязав Нимрода сзади. И только тогда я начала рассказ о том, как все изменилось в "Приюте кречета", или, точнее сказать, попыталась рассказать, потому что передать многое словами было очень трудно. Он слушал молча, пустив Смоуки медленным шагом, а когда я завершила свое описание, мрачно проговорил:

– Я не в состоянии ничего объяснить, Джейни. Никто другой, похоже, тоже не может. Моя работа сводит меня с самыми разными людьми – от сквайра до скупщика лошадей. Куэйл ни с кем не пытался подружиться. Когда к нему обращаются, он вежливо отвечает. Что касается остального, то впечатление такое, что ему ни до чего и ни до кого нет дела. Он полностью поглощен своими заботами, в чем бы они ни состояли. Это, впрочем, его право, но он, кажется, отрезал от всего мира и Элинор. Не намеревается ли он превратить ее в отшельницу?

– Не знаю, Дэвид, – к горлу у меня подступал комок, и вот-вот грозились выступить слезы. – Я не знаю, что он намеревается делать, и чувствую себя совершенно беспомощной.

Помолчав, он устало вздохнул.

– Хорошо это или плохо, но Элинор замужем за Верноном Куэйлом. Этого не изменить.

Мы свернули с дороги на лесную тропу, которая вела в коттедж Дэвида. Бросив на меня взгляд, он спросил:

– А вы рассказали ей о вашем открытии? Я имею в виду – о письме Сембура и о ваших отце и матери?

– Да, я сделала с письма копию и прочла ей. Я думала, она придет в восторг, и мы вместе посмеемся над тем, что я оказалась махарани, и что она захочет встретиться с майором Эллиотом, чтобы расспросить его, что он предпринимает… О, да ведь много о чем можно было поговорить! Но ничего подобного не произошло, Дэвид. Она просто кивнула, слегка улыбнулась и сказала: "Как интересно, дорогая Джейни". Вот и все.

Дэвид прикусил губу, и я поняла, что мои последние слова дали ему самое яркое представление о том, до какой степени изменилась Элинор.

– А Куэйл про вас знает?

– Он знает только последние новости, потому что он находился в комнате, когда однажды за ужином я обо всем рассказала Элинор и прочла ей письмо. Он, кажется, никогда не вслушивается в то, что мы говорим, но он должен был слышать. Не знаю, рассказывала ли Элинор ему про то, что со мной было до того, как я попала в "Приют кречета".

Дэвид повернулся и недоверчиво посмотрел на меня.

– Вы рассказали всю эту историю с письмом Сембура, а он даже не обратил внимания? Не задал ни единого вопроса?

– Совершенно верно.

– Милостивый Боже, да человек ли он вообще? При этих словах я вздрогнула. Мы молча доехали до его коттеджа, и он пригласил меня выпить с ним в саду чаю.

– Вы не получали никаких известий от майора Эллиота? – спросил он, пока мы ждали, когда Рози подаст нам чай.

– О, извините, мне следовало бы сообщить вам, – смутилась я, – но я так беспокоюсь об Элинор с тех пор, как она приехала.

– Не имеет значения. Так что вам следовало мне сообщить?

– Только то, что мне написал майор Эллиот. Он останавливался на два дня в своем клубе в Лондоне, чтобы встретиться с теми, кого он назвал "подходящими людьми". Армейские власти, похоже, заинтересовались делом, но Министерство колоний ведет себя очень сдержанно, поэтому он через своего приятеля вышел на Министерство иностранных дел, и они там все вытаращили глаза. Они сказали, что маркиз Лэндсдоун, министр иностранных дел, сейчас в отпуске, но когда он вернется, то обязательно во всем разберется. До тех пор дело должно держаться полностью в секрете.

Дэвид рассмеялся.

– Вот паршивцы. У них нет никакого права указывать, что вы можете говорить, а что – нет.

Я пожала плечами.

– Какое это имеет значение? Майор Эллиот говорит, что могут пройти недели, прежде чем я услышу какие-нибудь еще новости, потому что Лондон захочет обсудить политические обстоятельства с Дели и… А, не знаю. Я вполне довольна, что он встретился с лордом Кэрсеем, джентльменом, про которого он нам говорил и который был командиром того полка. И этот джентльмен, судя по всему, очень хочет, чтобы с Сембура было снято обвинение, а это – единственное, что для меня важно.

Тремя днями позже Вернон Куэйл поразил меня тем, что после ужина пришел в гостиную. Прежде такого не случалось. Мы с Элинор сидели у открытого окна, наслаждаясь вечерней прохладой. Передо мной стоял маленький стол, и я выписывала кое-какие любопытные места из "Кантри Лайф" и "Вэнити Фэйр". У Элинор на коленях лежали пяльца, около локтя в шкатулке – шелковые нитки, и она вышивала на своей шелковой шали цветок.

Теперь я всегда старалась занять чем-нибудь себя и Элинор, когда после ужина мы вместе отправлялись в гостиную. В первый день ее приезда я буквально исстрадалась, пытаясь поддерживать разговор при том, что собеседница моя не проявляла никакой к нему склонности. Теперь мы изредка обменивались парой пустячных замечаний и возвращались к нашим занятиям до тех пор, пока я не найду, что еще сказать.

Мы обе вздрогнули, когда открылась дверь и вошел Вернон Куэйл.

– О, Вернон… – улыбнулась Элинор.

Я заставила себя улыбнуться тоже, но воздержалась от какого-либо приветствия, поскольку мы расстались в столовой менее получаса назад. Он, пододвинув кресло, устроился лицом к окну, не обращая ни малейшего внимания на Элинор. Подперев подбородок рукой, он несколько минут смотрел на меня с любопытством, а потом произнес своим сочным голосом:

– Как я понял, во время своей жизни в Смон Тьанге вы несколько раз побывали в Тибете.

Я изумленно подняла глаза и медленно отложила в сторону перо.

– Да, верно, мистер Куэйл. Мы называли его Бод.

– И при этом вы предпочитали перевал Чак, а не Шарбу или Коре?

Я изумилась еще больше.

– Совершенно верно, потому что Чак находится не так высоко, как остальные два. Но откуда вы о них знаете, мистер Куэйл?

– Я бывал в Тибете, – ответил он так же равнодушно, как будто речь шла о том, что он бывал в Винчестере.

– Бывали? – возможно, это прозвучало невежливо, хотя я отнюдь этого не хотела.

Мне трудно было представить себе, что этот худой, бледнолицый англичанин неопределенного возраста мог путешествовать по земле Бод.

Элинор проговорила немного взволнованно:

– О, но ведь Вернон очень много путешествовал, разве я не говорила тебе об этом, Джейни? Он был в Индии, Китае, Египте, Вест-Индии, очень многих местах.

– Простите, если мое удивление прозвучало невежливо, – я обращалась к Элинор и ее мужу одновременно. – Но я в самом деле очень удивилась, потому что в Тибете были немногие. Ведь там нет дорог, туда не доедешь в коляске, и вообще путешествовать там очень тяжело, в особенности на больших высотах.