Последний конвой - Саморский

лапши с три короба, наобещали славу, богатство и стремительный взлет карьеры. Вот и повелся на красивую сказку.

Да, за идею многие готовы рискнуть собственной шкурой и здоровьем…

А с другой стороны, может все совсем не так? Может быть я, как дура, ломаю голову и не имею ни малейшего понятия, насколько важной является экспедиция? А вдруг это действительно последний шанс для загибающегося человечества? Знать бы еще, что за груз мы везем, кроме пресловутых генномодифицированных семян, которых никто не видел, да бесчисленного количества ящиков с патронами, словно мы собрались спонсировать небольшую войну на африканском континенте.

Нужно осторожненько так, ненавязчиво, подвести разговор к нужной мне теме. А потом сделать вид, чтобы вопрос как бы сам по себе сформулировался, без моего на то участия.

Или не мудрить, а прямо в лоб спросить?

Мол, — «какого рожна, Василий Семеныч, ты с нами за тридевять земель тащишься на ржавой колымаге, башку под пули подставляешь и от жары маешься?»

А потом и добить вторым вопросом, — «а в курсе ли вы, Василий Семенович, что возвращение экспедиции не гарантировано? И чем вы в аду планируете остаток жизни заниматься? Внедрять среди туземцев колесо? Или хотите создать семью с аборигенкой, детишек черненьких наплодить и обучить их умению строить шалаши из говна и палок?»

А я сама?

Зачем поперлась к черту на кулички? Не хотела же! Не могла отказаться? Да смогла бы, если бы очень сильно захотела. Ну вот чтобы они мне сделали бы? Вызвали в «управление», пропесочили как следует. Может быть отстранили от работы на пару недель. И все! Даже на болота не сослали бы.

А зачем тогда поехала?

Ну во-первых — клятва Гиппократа. Не знаю для кого как, а для меня она имеет немаловажное значение. Жизни людей в экспедиции зависят от врача. И я сделаю все, чтобы люди их сохранили.

Во-вторых, Африка чем-то завораживает. Страшно — до жути, омерзительно — до зубного скрежета и все-равно притягательно. Прямо до дрожи в коленках хочется всю эту красоту увидеть собственными глазами. Бескрайние пустыни, скалистые горы, джунгли, экзотические виды животных.

Не могу объяснить, что являлось «последней каплей» для принятия решения. Наверное, то самое, пресловутое любопытство, которое кошку погубило. Слишком велик соблазн, чтобы его упустить из-за собственного упрямства и недальнозоркости. Умом понимаю, что кроме трудностей и проблем, ожидать нечего. А сердце подсказывает, что судьба всей Метрополии зависит от результатов экспедиции.

Знать бы еще, с какой целью все это затеяли?

И еще я прекрасно понимаю командование, — «у этой бабы за плечами три успешные экспедиции на болота, большая практика лечения в „полевых условиях“, и с огнестрелом она на ты».

А кого послать вместо меня?

Интерна? Это просто смешно! От теории до практики, как пешком от Краснодара до Луны.

Да, у всех бывают неудачи, и я не исключение. У каждого врача имеется свое личное маленькое кладбище. Люди разные, индивидуальные особенности организма имеют первостепенное значение. Всех не спасти и не вылечить, это просто невозможно. Но отправить интерна без опыта, значит приговорить всех. Со временем, он, конечно, получит необходимую практику и навыки, вот только будет слишком поздно. Экспедиция будет обречена.

А если бы знала, что назад не вернемся, поехала бы?

Да!

Ну не могла я отказаться! Это все равно, что отправить людей на верную смерть собственными руками. Я же после этого ночами спать не буду, кошмары замучают, совесть заживо сгрызет.

Господи, что за бред мне в голову лезет?

Да не буду я Василия пытать, сам все расскажет, если захочет, и, если имеет на то право. А если не расскажет, то и не надо. Иногда счастье в неведении.

Глава 19

Чекист

Гейман понял, что опоздал, когда услышал перестрелку. Солнечный диск уже наполовину скрылся за горизонтом, быстро темнело, но видимость еще была достаточно хороша, чтобы машину заметили и расстреляли издали. Он отогнал УАЗик за ближайший бархан и бросил там. Идти пешком по дороге не решился, слишком велик риск. Шагать по песку с непривычки оказалось сложно, через несколько сотен метров почувствовал, что задыхается, одежда насквозь пропиталась потом. Нагретый словно на адской сковороде песок с готовностью отдавал тепло обратно в атмосферу.

Достал грязный платок и обтер лысину. Совершенно не стесняясь в выражениях, вслух проклял жару, пустыню и весь этот гребаный континент. Когда наконец добрался до лагеря выстрелы уже стихли. Как он и предположил ранее, бой оказался проигран, однако груз все еще оставался на месте, а значит оставался шанс каким-то образом его перехватить. Без «груза» дальнейшая экспедиция теряла всякий смысл.

У Геймана пока не было определенного плана действий, но интуиция подсказывала, что обвести недалеких боевиков вокруг пальца большого труда не составит. Забрался на небольшой аккуратный бархан, вооружившись биноклем приступил к наблюдению. Потери среди африканцев оказались невелики, он насчитал всего пять мертвых тел. Не густо. Еще несколько легкораненых не в счет, на ногах и вполне боеспособны. Итого — полтора десятка. Слишком много!

Политрук не испытал разочарования, все-таки водители не солдаты. Уметь убивать — это профессия. И как всякому серьезному делу, нужно долго и трудно обучаться. Нажать на спусковой крючок может любой, а расчетливо и хладнокровно убить человека — далеко не каждый. Человеку с тонкой душевной организацией лишить жизни любое существо невероятно трудно. А себе подобного — тем более.

Дождался, когда полностью стемнеет, перебежками, иногда ползком, подобрался почти вплотную к лагерю. Залег в небольшой ямке, слегка присыпав тело песком, вновь вооружился биноклем. Снизу грело и припекало, будто он и впрямь находится в аду среди мучающихся грешников. В каком-то смысле так оно и было, терпеть жару с каждой минутой становилось все труднее и труднее.

В первую очередь его интересовали выжившие в перестрелке члены группы. Таковых оказалось трое, но одного ту же казнили. Следовало поторопиться, пока живы остальные. Перебрался поближе к пленникам, благо что стемнело и засыпаться песком необходимость отпала.

В чем его преимущество?

Фактор внезапности. Бандиты не ожидают нападения, поэтому расслаблены. Они захватили груз, перебили охрану и водителей, пару человек взяли в плен. Африканцы — хозяева пустыни, а значит уверены в себе, мобильны, хорошо вооружены и обучены. Наличие техники говорит о существовании убежища, запасов горючего и провизии. Они наверняка давно следят за конвоем, поэтому догадываются, что на выручку никто не придет.

Или они это знают наверняка?

Вот и сошлись все ниточки в единый клубок. Как минимум, у них есть