Омут - Снежана Каримова

Ночка еще не понял как. С уважением, что ли?

А Жар-птица вроде бы больше не злилась на Кольку, раз пригласила его на танец. Правда, диджей Феникс вдруг включил рэп, и Жар-птица с Горынычем устроили шутливый танцевальный батл.

Последним Мари позвала Ночку. Она положила голову ему на плечо, прильнула, как будто стараясь наобнимать его впрок.

Русалка и Соня сердито стреляли в Мари глазами. Им не нравилась эта пигалица.

А после дискотеки Дружина все-таки собралась вместе, чтобы проводить Ночку.

Ром первым вылетел из переполненного гудящего гардероба, выскочил на улицу в освежающую прохладу и застыл в тревожном ожидании: кто же присоединится к нему? Следом вышел Горыныч. Потом подтянулся Кощей. Дальше подошел День с повисшей на руке Соней – у нее сегодня закончился больничный, и попугайчики-неразлучники теперь снова были вместе. Сразу за Демьяном из темноты возникла и его странная кошка с внимательным взглядом болотных глаз. Кошка, которая ходила не сама по себе, а за своим хозяином. Всегда.

Ночка с Кощеем уже распили тайком в туалете по бутылке сидра, и хмельное веселье сделало Рома смелее. Даже чертова кошка уже не так пугала его.

Их глаза встретились – сегодня он храбро смотрел на Невесту, – и Ночке вдруг показалось, что из ее влажно блестящих зрачков на него взглянула девушка. Он моргнул, и видение растаяло. В огромных черных зрачках кошки не было ничего, даже блеска фонарей.

– Так, Ночке больше не наливать, – засмеялся Кощей, пихнув друга в плечо, и вся компашка, словно эхо, ответила дружным хохотом. – Ты что, выпал из жизни? Мысленно уже уехал от нас?

– Отъехал, – загоготал Горыныч.

Ночка растерянно глянул на Кощея, на Горыныча, обвел взглядом остальных и сам удивился – как будто на секунду заснул, что ли?

– Не мог нас подождать, уже надрался, – вставил Демьян.

– Смотри, День, уведет он твою Невесту, увезет за сто морей, – пошутил Кощей.

– За эту вот я больше боюсь, – улыбнулся День, обнимая Соню, и, почувствовав на себе ревнивый взгляд кошки, поспешно добавил: – А в преданности Невесты я не сомневаюсь!

Соня больно щипнула его:

– А в моей, значит, сомневаешься?

Вместо ответа он чмокнул девушку в губы. Соня смутилась и опустила голову. День довольно хмыкнул:

– Всегда работает против твоего бурчания!

Соня опять его ущипнула.

– Ну все, идем! На нашу скамейку в парк? – предложил Ночка.

Ему было неприятно смотреть, как Соня жмется к Демьяну. Это был его вечер. Это был последний вечер Дружины. А День – его лучший друг. Но, может, так считает только он?

– Еще Феникс не подошел, – напомнил Кощей.

Соня дернула Демьяна за рукав.

– Проводишь меня? Доктор запретил много гулять, да и вам надо провести время в мужской компании.

«А она догадливая, молодец», – подумал Ночка.

Соня вдруг сделала шаг к нему и порывисто, неуклюже обняла.

– Не знаю, увидимся ли еще. На всякий случай заранее желаю хорошей дороги!

– Так мы всем классом пойдем его провожать! Разве нет? – уточнил Кощей.

– Я точно пойду! – гаркнул только подошедший Феникс. – Хоть я и не в вашем классе!

– И я! – подал голос Горыныч.

Ночка повернулся к Демьяну:

– А ты придешь?

– Не пей больше, кисейная барышня, – фыркнул День. – Конечно, приду! Ну все, сейчас Соню на автобус посажу и вернусь к вам. Туда и обратно! Ждите!

Невеста засеменила следом за парой. Ночка, провожая кошку глазами, подумал, что ни за что и никогда не стал бы за кем-то бегать.

– Предлагаю, – донесся до Рома сквозь толщу мыслей голос Феникса, – валить отсюда. Не в парк! Ветер уж больно сильный, белые пряди с головы Ночки сдует – будет ходить немодный. Я знаю одно место. Там и от ветра спрятаться можно, и даже костер разжечь. На машине доедем. Я сегодня ваш лучший, незаменимый и трезвый друг!

– Поддерживаю идею! – одобрил Кощей. – Раз трезвый друг у нас теперь есть, надо для остальных еще сидра и коктейлей купить. И чипсов, что ли?

Горыныч любовно похлопал себя по рюкзаку.

– Я тут Ночке подарок несу. Девчонок подождем, да?

– Ночь, подставляй карман! – перебил Горыныча Кощей.

Ночка привычно высыпал карандашики в карман, Феникс запустил туда руку и вытащил красный – цвет Жар-птицы.

– Дело дрянь? – неуверенно произнес он. – Хотя Машка где-то тут, но не пошлем же мы ее за сидром…

Ночка похолодел. Кажется, даже фортуна против их последней сходки. Когда-то давно в шутку решили, что если вытягивают карандаш Жар-птицы в ее отсутствие, то затея гиблая и надо все отменить.

– К черту! – воскликнул Горыныч и тоже запустил руку в карман Ночки. – Серый!

– Понял, не дурак, скидывайте бабло, – сказал Кощей.

И тут Ночка увидел Ауку. Девочка куда-то брела – маленькая и бесстрашная. Она любила гулять одна, но с каждым разом эти прогулки уводили ее всё дальше от дома. Что Аука делает у школы в такой поздний час? Ах да, мать, наверное, тоже дежурит…

– Опа! – раздался вдруг голос Горыныча. – Пойти, что ли, шугануть эту мелочь? Пусть повизжит!

Ночка с отвращением глянул на него. Феникс тоже скривился и сказал:

– Совсем уже, что ли? Хорош! Пусть идет куда шла.

– Это моя знакомая, – тихо проговорил Ночка, и его голос вмиг оборвал смех Горыныча.

Колька понял, что пошутил неудачно.

– Для себя ее растишь? – попробовал снова юморнуть он, однако никто даже не улыбнулся. – Ладно, согласен, ляпнул не подумав. Это все пиво. Я не совсем еще рехнулся!

Но Ром не слушал Горына, он смотрел, как уходит куда-то Аука.

Аука – белого цвета.

В кармане пальто все еще лежали маленькие цветные карандаши.

Белый карандашик был один.

А цвет принадлежал двоим.

* * *

Вот они – его Дружина. Не пошли сразу домой, а собрались вокруг него. Разгоряченные, распаренные, жаждущие продолжить веселье. В их ушах всё еще звенит музыка, в жилах вскипает кровь. Время после школьной дискотеки всегда лучше самой дискотеки.

Дружинники, пересмеиваясь, обсуждали девчонок, диджея Фела, физрука, который пригласил на медляк Аллочку, и хвастались нелегально распитым сидром. Ночка слушал парней, и ему совсем не верилось в переезд, не верилось, что его жизнь уже как попало запихана в коробки, а квартира похожа на пункт выдачи. Не верилось, что это последняя встреча Дружины. Ведь все было как всегда.

Сегодня все было хорошо.

И Ночка радовался этому. Но тем не менее где-то внутри него, где-то в области сердца разрасталась тьма отчаяния. И сегодняшняя радость балансировала на краю бездны. Ром не понимал, как могут соседствовать два таких противоположных чувства. Но это было именно так. Он словно невидимо