Омут - Снежана Каримова

ее.

– Что-то ты совсем старушка, – подбадривал День Невесту. – Сегодня даже дождя нет, солнышко, чудная погода для прогулок, а ты лапы еле переставляешь!

– Просто я ей не нравлюсь, – вздохнула Соня.

– Нет. Ты что! Она, наверно, хочет домой. Столько ждала у школы. А тут еще надо куда-то идти, в незнакомое место. Да и неизвестно, сколько ей на самом деле лет. Может, она и правда старенькая уже.

Соня улыбнулась и остановилась.

– Иди домой. Идите.

– Ну нет, – заупрямился День. – Я не хочу домой! Давай хоть до поворота провожу!

Девушка отрицательно покачала головой.

– Сегодня я уступаю тебя Невесте. Идите!

День виновато опустил голову.

– Ну хорошо. Может, еще вечером встретимся?

– Завтра. Позвони мне. Завтра выходной, – улыбнулась Соня.

– Ладно.

День шагнул к Соне и обнял ее. Он еще не привык к этому, не привык, что так можно: подойти, притянуть ее к себе, мягкую и приятную. Он уткнулся в ее шерстяной берет, пахнувший надвигающейся зимой, и тот защекотал нос сыростью. А Соня уже завертелась в его объятиях, высвобождаясь. День опустил руки, и она сразу выскользнула и быстро пошла вперед. Но потом обернулась, улыбнулась смущенно. Она тоже еще не привыкла запросто обнимать его.

День засиял ответной улыбкой. Потом счастливо вздохнул и посмотрел на кошку.

– Она мне нравится, Невеста. Понимаешь? Человеку нужен человек.

Разумеется, Бесена понимала. И ревновала. Она пока не была человеком. Не надела тело.

Но он тоже был ей нужен. Она тоже хотела его обнимать.

День подхватил кошку на руки и побрел в сторону дома.

– Невеста, Невеста… Будь ко мне милосерднее. Относись, пожалуйста, к Соне лучше!

Но кто же тогда подарит Бесене поцелуй?

Любовь – это жертва?

Но Бесена не хотела жертвовать.

* * *

В воскресенье было хорошо. Выпал снег и даже великодушно не стал таять. Соня и День долго гуляли, хрустели сахарным ледком на лужах, болтали, смеялись. Погода была такая прекрасная, что День и не поверил сначала, узнав в понедельник, что Соня заболела. Утром она прислала смайлик с градусником во рту и сообщение, что сейчас собирается к врачу. И это в последнюю неделю перед каникулами!

А вот Ночку эта новость обрадовала. Хоть последние его дни в школе пройдут без их телячьих нежностей.

– Вы же проводите меня? Все вместе? – спросил Ром Демьяна по пути домой из школы.

Сегодня они привычно шли вдвоем. Как раньше. Соня болела, а Русалка снова сражалась с химичкой. И Ночка подумал, что сегодня они с Днем прямо как два семьянина, неожиданно вырвавшиеся на мальчишник.

– Устроите мне проводы? – спросил Ночка.

Одной Дружиной. Без девчонок, разборок… и кошки. Этой бесовки, которая снова объявилась. Только Добрый День, Кощей с гитарой, Феникс на «избушке», Горыныч с толстыми шутками. Ну и Жар-птица, потому что она свой парень.

– В пятницу, после школьной дискотеки? – добавил Ночка. – Как обычно, не пойдем сразу домой.

День глянул на друга. Худой, высокий, лохматый, с белыми прядками в черных волосах, словно оттуда торчат хвосты падающих звезд.

Ночка больше не спрашивал, куда День будет поступать после школы.

Демьян хотел шутливо толкнуть друга в плечо и сказать: «Найдется ли летом в твоей новой комнате местечко на вступительные?» Но промолчал. Он еще не знал, куда собирается поступать Соня.

Кошка-с-бесом семенила за друзьями, не отрывая взгляда от худой спины Ночки.

Омут его становился все больше. А в омуте обычно живут бесы.

– Так вы проводите меня? – снова спросил Ночка.

С надеждой. С мольбой.

Бесена не выдержала и вылетела из кошки. Омут Ночки так и манил ее. Он был идеален для подселения.

А внутренняя кошка, вновь овладев своим телом, мигом сиганула в кусты.

– Невеста! – возмущенно закричал День. – Ты меня и к Ночке ревнуешь?

Бесена молниеносно вернулась в кошку.

Ночка стоял на дороге и смотрел, как Невеста вынырнула из кустов и степенно зашагала к Демьяну как ни в чем не бывало.

Да что с ней не так, с этой кошкой?

Все не так.

– Она меня не ревнует, – проговорил Ночка. – Она меня…

Он не мог подобрать слово. Но чувствовал, что вот прямо сейчас ему хочется уехать, убежать, скрыться.

Подальше от этой кошки.

Которая, казалось, хочет его…

Съесть?

Глава 34

Поцелуй для Русалочки

29 октября

В конце четверти намечалась традиционная школьная дискотека. И хоть она не выпадала на сам Хеллоуин, все же прижималась к праздничному дню. Формально это была просто дискотека, приуроченная к первым каникулам, но актовый зал украсили бумажными тыквами и летучими мышами, а по углам развесили паутину из марли. И Демьян все острил, что черный-черный Ночка тоже станет достойным украшением зала.

– Не каждому ученику на проводы устраивают праздник, еще и в его стиле! – шутил День.

Саму дискотеку Ром почти не запомнил. Только яркие всполохи рыжих волос Жар-птицы, которая отрывалась по полной. Она по очереди приглашала всех дружинников на белый танец, даже когда играл не медляк, – осмелела со своим хип-хопом. А парни подшучивали над ней: «Ты ведь у нас теперь танцовщица!» – и получали в ответ ощутимые, но не злые тычки.

Свой танцевальный марафон Жар-птица начала с брата. Феникс был диджеем, но Мари упорно потянула его в центр зала и начала крутить, сразу отвоевав себе роль ведущего партнера. Феникс, как всегда, бурчал на сестру, а Жар-птица смеялась и строила ему рожицы. Ром впервые отметил, что Мари была чуть-чуть выше своего старшего брата. Он никогда этого раньше не замечал. Чего еще он не знает о людях, с которыми так давно дружит?

Кощей танцевал с Жар-птицей с фирменным непроницаемым лицом.

– С тобой в паре я ощущаю себя тритоном! – перекрикивая музыку, засмеялась Мари.

– Да я вообще тут только из-за проводов Ночки! – ответил Кощей. – Хотел под конец прийти, но побоялся, что тогда в школу не пустят, а на улице не май месяц, чтобы стоять ждать.

– А Динку пригласишь? – с хитрой улыбкой спросила Жар-птица.

– Кхм, кхм, – поперхнулся Кощей, но маска его лица слегка порозовела.

Жар-птица звонко расхохоталась.

В паре с Днем Мари, похоже, чувствовала себя неуютно. Она не смеялась, День нервничал. Едва затихли последние аккорды трека, они отшатнулись друг от друга, как магниты с одинаковыми полюсами.

Ночка думал, что Горыныч не согласится танцевать, а Жар-птица не сможет такого бугая сдвинуть с места. Но Колька вдруг безропотно последовал за ней в середину зала. Кажется, после того случая с Василисой, когда Мари яростно налетела на него, Горыныч стал смотреть на нее по-другому. Но