Родина – за нами! - Дмитрий Юрьевич Манасыпов

совершенно не по-местному, выговаривая каждое слово как давно забытая Деевская училка. — С чего взяла, милушка?

— Кожа слезает, небось? — Алевтина не боялась, но Дей краем глаза заметил, как правая рука у нее вдруг прыгнула в карман пыльника, оттянутого тяжелым. — Глаза уже потекли?

Пес Жучок, смахивающий на волка еще больше, прыгнул с места. Таким прыжком, что двух хватило бы до улыбчивой женщины. Дей снял его сам, срезал в полете, упустив, когда девка-внучка странно потекла в воздухе, на глазах превращаясь во что-то странное. По ней били уже лаборанты, вдруг вооружившиеся настоящими пистолетами Маузера, разве что с длинными магазинами.

— Ее в живых! — кричала Алевтина и Дей видел, как люди, совершенно не смахивающие на военных, двигались лучше половины его, Дея, мобильной опергруппы.

Пули попадали в воздух, кружащийся вокруг девки, уходящей от них, нов се же пару раз напоровшейся. Сбитую, странновато поломанную, добивали не подходя, зарядив новые обоймы.

— Могла бы жить. — поделилась с бабкой Алевтина. — Сдалась бы и…

— Ну да, — протянула та, — и к вам, живодерам, под нож бы пошла. Думаешь, не знаю о вас? Я все знаю. У меня в хребте серебро еще от чекистов осталось.

— Сама пойдешь?

Село взорвалось пальбой. Из домов, хрипя и еле двигаясь, ползли, тянулись к площади, тащились на четвереньках, странные мохнатые фигуры. Двигались слабо, группа справлялась. За околицей вдарило из пулеметов, явно кося кого-то из беглецов.

— Думаешь, сильно умная? — поинтересовалась бабка, смотря на стоящих перед ней. — Думаешь, наука все и всех победить сможет? Думаешь, я о яде вашем, призывникам впрыснутом, ничего не знала и не почуяла сразу, как мои на горбах свежее мясо приволокли? Думаешь, серой шкурой обрасти и клыки отпустить можно только через пень с ножом, наговор или укус? Думаешь, о стоянке вашей не знала? Думаешь, где воду станете набирать — подгадать не могла? Думаешь, мне своих не жалко?

Дей, слушая ритмичные слова, вдруг начавшиеся сливаться со странным дыханием старухи, задрожал всем телом. Кто-то из бойцов, стоявших рядом, даже упал, скребя землю пальцами и желтыми, разом отросшими, толстыми ногтями.

Старуха что-то говорила, на посохе, незамеченное сразу, крутилось навершие, притягивая взгляд, а Алевтина, чуть дергаясь, тянула и тянула из пыльника зацепившийся ТТ. Лаборант, стоявший рядом с ней, раздирал на лице кожу, рвал ее кусками, выпуская странно прущую наружу щетину.

А сам Дей, жадно нюхавший воздух, вдруг куда жаднее глянула на человечью самку, пускавшую слюни и пытавшуюся что-то сказать. Он почти вцепился ей в глотку, когда остановило Слово, пришедшее от хозяйки, бросившее тяжелую зубастую морду к земли и заставившее замереть.

— Жалко мне моих, — покачала головой старуха, — всех их жалко, больше, чем полвека как. Но обновлять стаю нужно, иначе примелькаются, а это опасно. Но ты не переживай, голубушка… теперь ты все это изнутри узнаешь. Этим вот хватило волчьей травы, а тебе, любушка, во флягу именную другого залили. Ты пока полежи, отдохни, отработаешь мне пакость свою животом да дыркой, когда нарожаешь полукровок, те всегда сгодятся. Жалко, переезжать придется снова. Но то не беда, мест у моей семьи всегда хватало.

Дей, услышавший щелчок пальцев, подбежал к ней ближе и прижался к коленкам. Обожание и повиновение, еда и вкусно пахнущие самки… Больше бывшему комгруппы ничего не хотелось.

— Их нашли через полгода. — Саша закурила. — Только-только вертушки испытывали и пилоты заметили странную стаю и людей, идущих вместе. Алю спасли, но в ней спрятался сюрприз. Раз в сутки вожак давала ей настой, и та оставалась человеком. А тут…

— Ты там была?

Саша кивнула:

— Вторая командировка. Хорошо, мы ее тогда насильно спеленали. Не успела ничего натворить.

Куминов согласно кивнул, совершенно не представляя себе такого. Но после этой ночи…

Его радовало одно: правда оказалась страшной. Но хорошо, что еще есть этот самый Институт.

Учреждение, ведущее свою историю с двадцатых годов девятнадцатого века, в веке двадцатом, полном страшных изменений, смогло не сгинуть в небытие и укрепить свои позиции. В чём крылась загадка этого щедрого финансирования и снабжения, Саша сказать не могла. Или, куда вероятнее, не хотела. Так как даже у Куминова, только что узнавшего о заведении самый минимум информации, догадки возникли сами собой. Хватило лишь одного воспоминания о случившемся ночью, чтобы понять стремления и чаяния красных вождей.

Сказки, значит… Да, многое становилось яснее.

Велик был соблазн получить в своё распоряжение тех, кто мог многое, казавшееся невероятным. Капитан прокрутил в голове движения Петровича, которыми тот уходил от выстрелов, его бешеную живучесть, когда после нескольких попаданий в упор из автомата тварь всё ещё рвалась к нему. Вспомнил о фотографиях немецких солдат, показанных на фотографиях в альбоме. Машинально коснулся рукой бедра, где под плотной тканью, рваной полосой проходил шрам от безумного фашиста, рвущегося к врагу. Стало плохо от осознания самого факта, что многое про людей, тех самых, о которых с самого детства говорили лишь с восхищением и невольным страхом, оказывалось не совсем правдой. Не хотелось верить капитану в собственные мысли, ой как не хотелось…

— У немцев тоже есть такой институт? — он посмотрел на Сашу. — Да есть, понятно, можешь не отвечать. Сами по себе наши хозяева не появились бы. Вот ведь…

— Мой рассказ что-то меняет? — девушка, это было заметно, насторожилась. Видно сейчас до неё дошло, что разведчик, сидящий напротив и ведущий своих людей на верную смерть, узнал часть очень неприятной правды. Той, что может просто перевернуть в его голове мироощущение, закладываемое с самого детства. Страх от осознания этого мелькнул на подвижном лице Саши так ясно, что Куминову стало её немного жаль.

— Ничего не меняет, не переживай ты… — он невесело улыбнулся. — Какая мне разница до того, что и у нас… а, какая на самом деле разница, Саша? Я воюю за свою страну, за то, чтобы жить в ней мирно и спокойно. Да и, если уж честно, не больно у вас получилось создать хотя бы что-то подобное, что есть у немцев?

— Да немногое у нас вышло, на самом-то деле. — Саша хмыкнула в ответ на его улыбку. — Всё, что есть сейчас у немцев, началось очень давно. Куда дальше чем организация императором Александром Первым особого комитета. Аненербе, Туле и прочие организации фашистов, которые причастны к происходящему в Куйбышеве, выросли ещё со средневековых алхимиков и