Украденное счастье - Олег Рой

– Не думаю, что это хорошая идея, – покачал головой старый мафиози. – Движение на трассах всегда оживленное, там полно автомобилей, возможно, полиции… Найти, как ты говоришь, безлюдное место не так-то легко.

– А что же делать? Для меня очень важно, чтобы он погиб именно шестнадцатого октября!

– Ну, это уж предоставь мне… Есть разные способы. Скажем, как насчет взрывного устройства, подложенного под дно машины?

– А это надежно?

– Весьма. Добавим к взрывчатке пейджер, на который отправим сигнал, когда парень точно будет в дороге. Хотя, конечно, и тут не исключены случайности – скажем, именно в этот момент твой зять остановится и отлучится по нужде…

– И что тогда?

– Тогда через некоторое время повторим попытку еще раз.

– Я очень надеюсь на тебя, старина! – Анрэ посмотрел на итальянца с такой мольбой в глазах, что тому даже сделалось не по себе.

– Ладно, я все понял.

* * *

Анрэ не мог понять, почему он свернул именно сюда. Было такое ощущение, что это не он управляет машиной, а она им. Но он и не сопротивлялся: вот сейчас налево, а потом вон в тот переулок, так короче. И когда перед ним вдруг открылся озерный порт, он ахнул. Вышел из автомобиля и побрел по набережной, рассматривая все вокруг. Сколько же лет он здесь не был, и как все изменилось! Роскошные яхты, масса автомобилей последних моделей, новые строения на берегу. Памятного домика на заветном месте уже не было. Вместо него стоял трехэтажный особняк. Над красиво оформленным входом проблескивали глазки видеокамер.

И проституток на набережной больше не было видно. Вместо них, на том же самом месте, сидели на парапете три девчонки, лет тринадцати, не старше. Они о чем-то оживленно переговаривались. Анрэ прислушался.

– Он мне говорит: «Ты маленькая еще. У тебя сиськи не выросли». А я отвечаю: «Ну тогда и иди на хрен, старик! На фиг ты мне сдался?!»

– А он что?

– А он обиделся. «Я, – говорит, – старик? Да мне еще тридцати нет! Тоже мне нашла старика!»

– А ты чего?

– А я задрала юбку и показала ему задницу! – захохотала рассказчица.

– Во дает! Я бы не смогла, – сказала одна из ее подруг.

– Классно! – причмокнула губешками вторая.

– А то! – согласилась первая.

Тут девчонки обратили внимание на Анрэ и принялись строить ему глазки. Он отвернулся и ускорил шаг, но тут одна из них – та самая, что рассказывала, – окликнула его:

– Дядя, а дашь закурить?

– Не курю.

– А дай тогда денег?

Анрэ вытащил кошелек и дал ей сто франков.

– Хватит? – спросил он.

– Хватит, хватит, – обрадовалась девчонка.

– Ну, тогда гуляйте. Идите отсюда, нечего вам тут делать!

Девчонки недоуменно посмотрели на него, но послушались.

Анрэ обошел здание кругом, вновь вернулся к озеру. Над водой кружились чайки. Солнце садилось за горизонт.

«Чайки, наверное, были такими же и во времена Кафки, – подумал Анрэ. – Хотя нет. Те птицы были другими. Им нужно было охотиться, чтобы добывать себе пищу. А этим нет необходимости трудиться, вокруг полно еды, всякого мусора, который они собирают, и отдыхающих, всегда готовых их подкормить. Да, это не те птицы. Те были свободными…»

Анрэ достал из бокового кармана плоскую бутылочку с остатками коньяка. Он в последнее время часто стал к ней прикладываться – коньяк согревал и помогал привести в порядок мысли и чувства.

«Как быстро промелькнула жизнь! – думал Анрэ, присаживаясь на парапет. – Не успел моргнуть – и все. Куда все уходит? В какую такую реку утекает? Почему я постоянно теряю то, что мне дорого? Мама… Как я любил ее! Какой она была нежной, красивой, веселой!.. Почему, ну почему мне суждено было так рано ее лишиться? Не сомневаюсь – проживи она чуть подольше, вся моя жизнь сложилась бы по-другому! Потом смерть отца… Ведь я был еще совсем мальчишкой, когда его не стало! А Наташа? Казалось, ничего страшнее этой потери в жизни уже не будет. Даже смерть нашей Танюшки была для меня не таким страшным ударом, как ее предательство… Но этот ее сын…»

Конечно, у него оставалась работа, банк, нефтяной бизнес… Но что банк? Без Зигмунда все как-то потускнело, потеряло легкость, перестало быть интересным. Дело, которое при Зигмунде было похоже на занимательную игру, после ухода друга превратилось в рутинную процедуру зарабатывания денег. И, если призадуматься, после смерти Зигмунда изменилось не только то, что было связано с банком, изменилась вся жизнь… Каким интересным, насыщенным, полноценным казался Анрэ каждый день, когда друг был рядом! Их замечательные кулинарные посиделки, беседы о литературе, о живописи… Ведь это все было, было! А теперь уже трудно представить, что он, банкир Орелли, когда-то любил сам готовить и жарил такие дивные огурчики с укропом и хрустящей корочкой… Никто из людей, знающих его сейчас, – ни Анжела, ни Софи, ни секретарша Клавдия и другие служащие банка – ни за что бы не поверили в такое!

Неужели же со смертью Зигмунда умер и он, Анрэ? Умер – и не заметил? Эти постоянные разъезды: сегодня Италия, завтра Франция, послезавтра Германия. И постоянно одно и то же, одно и то же: переговоры, встречи, опять переговоры, дежурные улыбки, нужные знакомства, улаживание конфликтов… Эх! Все это заслонило что-то важное, главное в его жизни, без чего он, Анрэ, отличный парень, первоклассный танцор, бабник, художник, любитель литературы, друг Макса Фриша, превратился просто в директора банка. Ну и что из того, что его «Лугано-Прайвит-банк» входит в десятку лучших банков Швейцарии?! Все равно это не радует… Да, он может открыть любые двери, он знаком со многими швейцарскими, итальянскими, французскими, немецкими банкирами, экономистами, президентами компаний. Но отчего общение с ними не вызывает в нем ни радости, ни хотя бы намека на нее? За одну минуту разговора с Зигмундом он готов отдать все встречи с великими мира сего.

Кажется, если б Зигмунд был рядом, он бы обязательно нашел выход. Да, он наверняка бы придумал, что делать с Владимиром и как вернуть Анжелу… И не было бы этой боли, этой мучительной боли от потери дочки, что не отпускает ни днем, ни ночью… Почему, ну почему так случилось? Сколько сил вложено в воспитание Анжелы, как старательно Анрэ растил для себя женщину, которая, как он думал, никогда его не предаст…

«Как я люблю ее, – думал он, – никого, ни одну женщину на свете так не любил! После ее рождения, когда я впервые взял ее на руки, вдохнул ее упоительный запах, почувствовал нежность ее кожи, никто в мире стал мне не нужен. Я вообще перестал интересоваться отношениями с женщинами. Никаких романов, никакого флирта, никаких увлечений – только она одна, Анжела! Даже секс и тот перестал меня интересовать. Никакие любовные утехи, никакие постельные удовольствия не идут ни в какое сравнение с тем блаженством, которое дарит один вид моего ангелочка, один звук ее голоса, мимолетное прикосновение, нежный поцелуй…»

Анрэ вспомнил, как совсем недавно они пили на брудершафт. И поцеловались. Боже всемогущий! Что это был за поцелуй! Ни с чем не сравнимый поцелуй любимой им Анжелы! Какая сладость! Какая нега! Лишь одно прикосновение этих губ – больше ему ничего не надо…

Он снова приложился к заветной фляге и оторвался только тогда, когда не осталось ни капли. А потом поднялся и направился к трехэтажному особняку. Свято место пусто не бывает. Раз в прошлом здесь был бордель, значит, и сейчас непременно то же.

Навстречу ему выкатился толстый швейцар, распахнул массивные двери, пропустил внутрь. Тут же появился кто-то из обслуги, очевидно метрдотель или управляющий, уважительно заглянул в лицо – видно, сразу понял, что клиент солидный и что пахнет здесь хорошими деньгами.

– Чего господин желает? Покушать? Есть прекрасные свежие омары, горячая осетрина, запеченная на углях, – это наше фирменное блюдо, – свежие устрицы, чили по-техасски, крабы вареные с фенхелем, фаршированные каннеллони, маринованная свинина с моллюсками, кокиль святых Жака и Альберти… Или господин любит итальянскую кухню? Тогда можем предложить плов с артишоками и копченым лососем, фаршированные виноградные листья, мацатланские тако…

– А есть у вас жареные огурцы с укропом? – перебил Анрэ. – С хрустящей корочкой?

– Жареные огурцы? – с достоинством переспросил управляющий, не выказывая ни малейшего удивления.

– Именно жареные, с укропом. И чтоб укроп был только что срезанный, прямо с грядки.

Весь вид управляющего выражал крайнее почтение и к огурцам, и к укропу, и, конечно же, к Анрэ. Секунду-другую он морщил лоб, припоминая, видимо, все строчки из меню своего заведения, и, не найдя там ничего похожего, сказал:

– Сейчас узнаю. Присаживайтесь, пожалуйста.

Анрэ опустился в очень удобное мягкое и широкое кресло рядом с тихо журчащим комнатным фонтаном. Почти сразу же вернулся управляющий.

– Нет. Такого блюда у нас, к сожалению, не подают, – произнес он с выражением и интонацией глубочайшего раскаяния.