Судьба начертанная кровью (ЛП) - Дженсен Даниэль Л.

Снорри окинул взглядом окружающих, а потом сосредоточился на Илве, и его голос стал холодным.

― Ты не ответила на мой вопрос.

У него возникли подозрения, и, хотя это произошло по неверным причинам, я ждала, что Илва начнет оправдываться.

Мне не следовало надеяться.

Правительница Халсара подняла подбородок и устремила взгляд на мужа.

― Ты хочешь знать, где я была? Я была с…

― Она была со мной.

При звуке этого голоса все обернулись.

К ним приближалась высокая женщина. На ней была одежда воина, кроме оружия, а по пятам за ней следовала дюжина других женщин, одетых так же. По возрасту она была, пожалуй, ровесницей Снорри, ее посеребренные волосы были заплетены в боевые косы, а на голых руках виднелись поблекшие шрамы. Остановившись, она засунула большие пальцы в пояс.

― Ярл Снорри.

Его челюсть сжалась.

― Ярл Бодил.

Я ахнула. Я ничего не могла с собой поделать. Бодил была знаменитой воительницей и единственной из живущих женщин, имеющей титул ярла. Но кроме того, она была дочерью бога Форсети18, способной отличить правду от лжи, кто бы что ни говорил. А это означало, что, если Илва лгала о том, что делала, Бодил об этом знала.

А вот станет ли она делиться этой информацией ― вопрос другой.

― Илва встречалась со мной, чтобы обсудить союз, ― сказала Бодил. ― Учитывая то, чему я стала свидетелем сегодня ночью ― сами боги спустились к смертным, чтобы принять жертву Фрейи и признать ее своей, ― я увидела в ее предложении смысл. Я последую за девой щита в битву против наших общих врагов.

Ее слова потонули в шуме, потому что в них не было смысла. Илва была с Харальдом, а не с Бодил. Я видела…

А что я видела?

Ответ на этот вопрос был один ― ничего. Но Харальд с кем-то разговаривал, и то, что я слышала было компрометирующим, кроме того, я видела, как Илва не смогла пройти через свои руны в зал.

Но ты не видела ее лица. В моей груди зародились первые зерна сомнения, что, возможно, я поспешила с выводами. Но все, что я видела, все, что слышала… все указывало на Илву.

― Я принимаю твою верность, ― наконец сказал Снорри, и по тону его голоса было понятно, что он хотел бы, чтобы это прозвучало от кого угодно, только не от нее.

― Моя верность ― деве щита, а не тебе.

Лицо Снорри потемнело, но Илва встала между ними.

― Она замужем за Снорри, так что это одно и то же. ― Встретившись взглядом с мужем, она добавила: ― Бодил давно дружит со мной, так что на ее верность мы можем рассчитывать.

Снорри ничего не мог на это возразить, и все присутствующие это знали. Учитывая, что он ничего не сказал о том, что убедил других ярлов присоединиться к нему сегодня, я сомневалась, что ему это удалось. Ему нужен был союз, и он не мог позволить себе быть слишком избирательным, с кем его заключать. Мышцы на челюсти Снорри ходили ходуном ― вероятно, его гордость боролась с разумностью, ― но он кивнул.

― Давайте выпьем за первые шаги по пути, предсказанному богами.

Кто-то принес кувшин с медовухой, и Снорри поднял его.

― За единые Горные земли! ― проревел он, и все закричали ― Скол! ― поднимая тост за союз, пока кувшин передавали по кругу. Когда он дошел до меня, я сделала глоток и пробормотала ― Скол, ― но, когда я передавала его, по моей шее побежали мурашки.

Повернувшись, я увидела Бьорна, приближающегося к нам с мрачным выражением лица.

― Где ты был? ― потребовал ответа Снорри. ― Почему ты оставил Фрейю одну?

― Мне нужно было поговорить с провидицей, ― сказал Бьорн. ― Я отсутствовал совсем недолго, но, когда вернулся, Фрейи уже не было. Я искал ее, но вижу, что с ней все в порядке.

― Ты с ума сошел? ― зарычала Илва. ― Зачем тебе рисковать и разговаривать с провидицей другого ярла?

Бьорн пожал плечами.

― Провидицы всегда говорят правду, опасаясь гнева Всеотца. Мне нужен был совет.

Я взглянула на Бодил, чтобы понять, не распознала ли ее магия ложь на его губах, но лицо ярла выражало лишь любопытство.

Глаза Снорри прищурились.

― Что же такого сказала провидица, что стоило оставить Фрейю одну?

― Она сказала мне, что в неохраняемом очаге разгораются самые жаркие угли, а в заброшенном зале самые сухие щепки.

Мой пульс участился, а глаза Илвы расширились.

― Халсар.

Бьорн пожал плечом.

― Она не уточнила.

― Мы не можем ждать до рассвета! ― Илва надвинулась на Снорри. ― Мы должны выступить сейчас. Пошли весть Рагнару, чтобы он вернулся и предотвратил беду, которую предвидит эта провидица.

― Это испытание, ― пробормотал Снорри, глядя на нее отрешенными глазами. ― Боги проверяют мою преданность. Заставляют меня выбирать между тем, что у меня есть, и тем, чего я могу достичь.

― Мы оставили наш народ без защиты, ― вскричала Илва. ― Все наши воины здесь или у подножия этой проклятой горы. Женщины и дети остались одни.

К горлу подкатила тошнота, когда я вспомнила, что сказал мне Бьорн в ночь нападения Гнута, что Снорри ценит своих воинов больше, чем невинных, и готов пожертвовать последними во имя первых. Потому что именно воины приведут его к короне, а не беспомощные дети.

Однако эти самые воины беспокойно переминались с ноги на ногу, ведь это были их друзья и семьи, которых мы оставили без защиты. Некоторые из них, казалось, были готовы высказаться, но тут Снорри возвысил свой голос над толпой.

― Сами боги сошли сегодня на землю смертных, чтобы почтить деву щита, которая объединит Горные земли под властью одного конунга. Создаст единую армию, которую мы поведем против наших врагов без всякой пощады. Вместе нам по силам победить врага, когда он покинет пределы Фьяллтиндра, но ты предпочитаешь бежать домой, опасаясь неясных пророчеств провидицы?

Мне стоило большого труда не закатить глаза от его лицемерия.

Расправив плечи, Снорри прошелся среди воинов.

― Разве вы не понимаете? Это испытание! Испытание не только вашей веры в деву щита, но и веры в самих богов, ибо она ― их избранница.

Мне стало не по себе: я не хотела быть причиной того, что эти мужчины и женщины бросят свои семьи на произвол судьбы.

Словно услышав мои мысли, Снорри воскликнул:

― Судьбы тех, кто остался в Халсаре, уже сплетены, и будут ли они жить или умрут в наше отсутствие, уже известно богам. Но судьба девы щита не определена, и нити наших судеб зависят от нее. Давайте же встанем на защиту Хаммара и свершим возмездие нашему главному врагу, конунгу Харальду из Северных земель. Давайте отомстим!

В голове крутилась мысль о том, что все жизни предопределены, кроме тех немногих из нас, в чьих жилах течет хоть капля крови бога. Что, стоя одной ногой в смертном царстве, а другой ― в божественном, правила, связывающие всех, включая богов, не действуют. Мысль о том, что мои действия могут зацепить и запутать нити судеб окружающих меня людей, заставив их выстроиться не так, как было задумано Норнами. И это заставляло меня задуматься, насколько широки мои возможности. Могу ли я изменить судьбы тех, кто живет в Халсаре?

― Скажи мне, ― прорычал Снорри, ― побежишь ли ты назад, к тем, чья судьба уже решена, или встанешь в стену щитов с тем, кому благоволят боги? Выбирай!

Уничтожить нашего врага или защитить наш дом. Я сжала руки в кулаки, потому что альтернативой было сжать голову. Все это было выше моих сил, это царство великих мыслителей, а не жен рыботорговцев.

Вот только я больше не была женой рыботорговца.

Я была Фрейей, дочерью Хлин и правительницей Халсара, и именно это заставило меня говорить.

― Что толку в мести, когда все, кого мы знаем и любим, мертвы? Какую славу мы почувствуем, победив врага, если не вернемся к огню очага? Может быть, Норны и соткали судьбу Халсара, но вместе мы заставим их сплести новый узор, и, опираясь на силу наших семей и союзников, мы обратим наши взоры на север, чтобы отомстить!

Воины вокруг зааплодировали, и в моей груди потеплело от облегчения, которое я увидела в их глазах. Не только потому, что я избавила их от необходимости выбирать между честью и семьями, но и потому, что у меня была сила изменить то, что увидела провидица.