Обратный эффект санкций. Как санкции меняют мир не в интересах США - Агата Демаре

2014 году Министерство торговли США опубликовало отчет, в котором оценивало полезность Правил международной торговли оружием (ITAR) — системы экспортного контроля, призванной защитить ноу-хау американских аэрокосмических компаний, таких как Boeing, Northrop Grumman или Lockheed Martin[655]. Выводы, сделанные в ходе исследования, оказались неожиданными. Большинство американских компаний полагают, что ITAR нанесли им ущерб; 35 % компаний даже сообщили, что из-за этих правил они потеряли контракты. В бесчисленных интервью руководители компаний объясняли, что такие меры лишь стимулируют разработку передовых космических технологий за пределами Соединенных Штатов, куда американский экспортный контроль не дотягивается. Один из респондентов отметил, что без ITAR «европейская космическая индустрия вряд ли развивалась бы так заметно, так быстро»[656].

К смущению Министерства торговли, фактические данные подтвердили жалобы американского бизнеса. В 1998 году, когда Вашингтон начал применять правила ITAR, доля США на мировом космическом рынке составляла 75 %. За десять лет доля США на мировом рынке космического оборудования (такого, как спутники) упала ниже 50 %. В рамках исследования одна из фирм прямо заявила, что эти правила «весьма успешно создали мировую сеть компаний, производящих конкурирующую продукцию, причем исключив из состязаний американские компании»[657]. Через три года после публикации отчета администрация отменила ITAR, пытаясь восстановить конкурентоспособность американской космической отрасли[658].

Спустя более чем два десятилетия американские технологические компании опасаются, что история может повториться. На этот раз под экспортный контроль Вашингтона попали полупроводники: США использовали ограничительные меры в качестве инструмента борьбы с технологическим подъемом Пекина, лишив Китай доступа к американским технологиям производства микросхем. По мере того как Министерство торговли США продолжает вводить все новые и новые меры экспортного контроля, в Вашингтоне вошло в моду слово «декаплинг» (decoupling) — «размежевание, расцепление, рассоединение, разрыв». У термина есть различные определения, но хорошим обобщением теоретических объяснений являются слова президента Дональда Трампа, который заметил: «Мы теряем миллиарды долларов, а если бы мы не вели дел с ними {с Китаем}, мы бы не теряли миллиарды долларов. Это и называется декаплинг»[659].

На практике разрыв-декаплинг приведет к обрезанию связей между американской и китайской экономиками, особенно в технологическом секторе. В основе этой концепции лежит простая идея: чем меньше связей с Китаем, тем лучше для экономики и безопасности Америки. В рамках размежевания американские компании будут возвращать производство на территорию США, а не использовать производственные линии на более дешевых китайских заводах. Например, компания Apple перенесет свои фабрики в США, а не продолжит производить айфоны в Китае. Если разрыв воплотится в жизнь, то американские поставки в Китай также будут ограничены — в соответствии с введенными Вашингтоном экспортными ограничениями на полупроводники.

Теоретически с помощью такого размежевания Америка убивает одним выстрелом двух зайцев: Вашингтон сократит доступ китайских высокотехнологичных компаний к американскому рынку (тем самым решив проблему национальной безопасности, связанную с использованием оборудования китайского производства в телекоммуникационной инфраструктуре США) и остановит развитие китайских технологических компаний (лишив их доступа к важнейшим американским ноу-хау). Америка также сократит свой серьезный торговый дефицит: многие американские фирмы, перенесшие свои производственные линии в Китай, вернут производство на американскую территорию, обеспечив работой десятки тысяч американцев.

Энтузиасты декаплинга отмечают, что нанесение удара по китайским компаниям — это лишь одна из многих веских причин для разрыва с Китаем. Среди компаний из списка Fortune 500 уже нет единого мнения, что потребителя можно привлечь принципом «дешевле — значит лучше»[660]. Американских граждан и бизнес все больше беспокоят плохие условия работы и небрежное отношение к окружающей среде в Китае и других развивающихся странах. Все более настойчивые призывы к сокращению выбросов углекислого газа также предполагают размещение производства поближе к потребителю. Последний аспект уравнения — растущий уровень автоматизации: если можно будет производить продукты в США с помощью роботов, то дешевая рабочая сила в развивающихся странах потеряет часть привлекательности.

Многие американские политики считают наиболее подходящей областью для разрыва как раз производство полупроводниковых микросхем. На их взгляд, ограничение доступа Китая к микрочипам — верный способ нанести удар по технологическому сектору этой страны. Если китайские компании останутся без полупроводников, они не смогут производить электронные товары. Контроль за экспортом микросхем означает, что у США имеется, казалось бы, дешевый и эффективный инструмент, позволяющий разорвать связи с Китаем в этой области. Такая аргументация выглядит привлекательно. Однако она не выдерживает тщательной проверки. На самом деле декаплинг — это и плохая идея, и слабая политика[661].

Разорвать связи между американскими и китайскими полупроводниковыми компаниями — дело и сложное, и дорогое. Кроме того, это нанесет ущерб американским технологическим компаниям, лишив их возможности участвовать в глобальных инновациях и формировать технологические стандарты. Потеря доступа на китайский рынок также повлечет за собой резкое падение доходов американских полупроводниковых компаний, которым придется сократить объемы научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР). В результате США могут потерять свое технологическое и, как следствие, военное превосходство. Вместо того чтобы уменьшить риски для национальной безопасности и ослабить китайский высокотехнологичный сектор, размежевание создаст новые проблемы и невольно будет способствовать возвышению Пекина.

Можно констатировать очевидное: если рассматривать ситуацию шире, нежели только индустрия интегральных микросхем, то разрыв с Китаем окажется крайне сложным делом. Соединенные Штаты разработали систему экспортного контроля для борьбы с Москвой в эпоху холодной войны, когда американская и советская экономики практически не имели связей. В то время Соединенные Штаты и Советский Союз уже были рассоединены; по сути, они никогда в реальности и не соединялись друг с другом. Во время холодной войны советские товары не продавались в американских супермаркетах; обмен технологиями между странами происходил крайне редко; Москва не покупала американские технологические фирмы в Кремниевой долине, которая еще даже не существовала. Однако Китай — гораздо более серьезный противник, нежели бывший Советский Союз.

Экономики США и Китая сильно переплетены[662]. Китай — крупнейший в мире производитель товаров, он выпускает столько же, сколько все американские, немецкие и японские фабрики, вместе взятые[663]. Он также является крупнейшим торговым партнером США с оборотом более половины триллиона долларов в год; Пекин — третий по величине рынок экспорта для американских компаний (после Канады и Мексики) и основной источник американского импорта[664]. Компании по обе стороны Тихого океана имеют обширные связи, и грузовые суда безостановочно снуют между портами Лос-Анджелеса или Лонг-Бич в Калифорнии и портами Шанхая, Шэньчжэня или Гуанчжоу.

Экономические связи между США и Китаем выходят далеко за рамки торговли: американские и китайские цепочки поставок интегрированы уже более двух десятилетий; производственные