Черное евангелие - Сэйтё Мацумото

Торбэк! Это лицо он недавно видел в газете! Молодой чиновник подозрительно покосился на предъявителя. Ну конечно, тот самый!

Из газет чиновник знал, что священник Торбэк замешан в убийстве стюардессы. Ему известно было также, что в настоящее время этот человек привлекается полицией в качестве особо важного свидетеля.

Чиновник заколебался. Он не знал, можно ли беспрепятственно вернуть паспорт владельцу.

— Простите, одну минуточку, — сказал он стоявшему перед ним Торбэку.

Как гут быть? Надо бы заявить начальству, подумал чиновник и подошел к начальнику таможни.

Тот покрутил паспорт в руках, потом перевел взгляд на священника, потом снова взглянул на паспорт. Он растерялся и решил подумать. Он не хотел брать на себя ответственность в подобных обстоятельствах.

Виза была оформлена по всем правилам. Из департамента полиции не поступало распоряжения о задержке священника Торбэка.

Между тем основной поток пассажиров схлынул, у контроля стояло всего несколько человек. До отправки самолета оставалось двадцать минут. Священник нетерпеливо постукивал ногою об пол.

И все же чиновники отделения проявили осторожность. Один из них по указанию начальника позвонил для проверки в полицию.

Он сказал, что виза не вызывает сомнений, и спросил, можно ли выпустить из страны человека, который считается свидетелем по делу об известном убийстве.

Ответ же полиции был прост: поскольку никаких распоряжений относительно ареста или задержки упомянутого лица нет, следовательно, и задерживать его нечего.

Получив, наконец, свой паспорт и визу, священник приветливо кивнул чиновнику и зашагал к выходу, который вел в зал ожидания. Работники отделения следили за ним с любопытством. Еще бы, этого человека сейчас знала вся Япония.

В зал ожидания Торбэк вошел почти последним. Некоторые пассажиры, увидев священника, встали, чтобы уступить ему место. Утонув в мягком кресле, Торбэк раскрыл книгу. Держался он совершенно спокойно.

Кто-то вежливо осведомился, куда он летит. Подняв свои ясные глаза, Торбэк улыбнулся и ответил. Спрашивающий обрадовался: значит, они летят до конца вместе. Кто-то начал рассказывать, какое колоссальное впечатление произвела на него Япония. Торбэк согласился: о да, удивительная страна…

Но вот раздался голос диктора, приглашающий пассажиров на посадку. Все поднялись со своих мест и вышли на летное поле, направляясь к самолету.

Отсюда был виден балкон, где собрались провожающие. Пассажиры, оглядываясь, махали на прощание своим близким.

Аэропорт был залит электричеством, но на небосклоне еще сохранялся островок солнечного света. Распластав над землей огромные крылья, самолет компании «Эр Франс» ждал своих пассажиров. Дверца самолета была гостеприимно открыта. По дороге к самолету Торбэк дважды обернулся и помахал рукой.

Однако трудно было разглядеть, провожал ли его кто-нибудь. На балконе стояла огромная толпа, и все махали руками.

На верхней ступеньке трапа Торбэк, на несколько секунд остановившись, обернулся. Его увлажненные глаза были устремлены вдаль.

Следовавший за Торбэком пассажир невольно натолкнулся на него.

— Прошу прощения, — сказал Торбэк и, слегка пригнувшись, вошел в самолет.

Это были его последние слова, произнесенные на японской земле.

Смешавшись с толпой провожающих, отец Билье внимательно смотрел, как самолет медленно выруливает на взлетную дорожку. Казалось, что самолету жаль покидать Японию. Но вот его корпус сотрясла сильная дрожь. До провожающих долетел пронзительный рокот, и вот огромная серебристая птица разбежалась и взмыла в воздух. Сделав прощальный круг над аэропортом, самолет развернулся и взял курс в сторону моря. На фоне уже темного неба весело сверкнул красный огонек на хвостовом оперении.

Толпа несла Билье к выходу. В сутолоке его черная сутана нет-нет и привлекала любопытные взгляды. Сейчас эта одежда особенно интересовала японцев. Но он не побоялся надеть ее для проводов Торбэка. На его лице змеилась тонкая презрительная улыбка. Наконец он почувствовал полное удовлетворение — Торбэку удалось бежать.

Билье направился к стоянке машин и сел в «рено» голубого цвета.

Из аэропорта он поехал в центр города. Он остановил машину у высокого, залитого электрическим светом здания. Здесь помещалась редакция одной из газет.

Билье размашистым шагом вошел в вестибюль, подошел к окошку бюро пропусков и протянул конверт дежурившей здесь девушке.

— Пожалуйста, передайте это в отдел светской хроники. Письмо очень важное, так что прошу передать лично заведующему, — сказал он на безупречном японском языке.

Затем Билье отправился в редакцию другой газеты. Там он оставил точно такой же конверт.

С той же целью он поехал и в редакцию «Новостей».

В конвертах лежали одинаковые тексты на английском и японском языках. Билье оказался настолько любезным, что приложил к письму японский перевод. Письмо гласило следующее:

«Священник церкви святого Гильома отец Торбэк сказал японской полиции все, что мог. Однако японская полиция слишком долго подвергала его допросам, в результате чего он почувствовал резкое ухудшение состояния здоровья.

Отец Торбэк страдает хроническим заболеванием печени и крайним нервным переутомлением. Посему церковь приняла решение предоставить ему отпуск для отдыха на его родине, куда он сегодня и вылетел.

Глава миссии ордена святого Василия в Японии епископ Фердинанд Мартини».

Сообщение об отъезде Торбэка из Японии начальник сыскного управления Аояма получил во время совещания, которое он созвал для того, чтобы наметить дальнейшие пути розыска убийцы стюардессы.

На совещании присутствовали Ниита, сотрудники оперативной группы и все детективы первого отдела.

Сообщение это было для него как гром среди ясного дня. Он не хотел поверить.

— Я немедленно доложу об этом начальнику департамента! — выкрикнул Аояма и выскочил из кабинета.

К начальнику департамента Аояма вошел без стука. Секретарь только изумленно вскинул брови.

— Шеф, — без всякого вступления выпалил Аояма, — священник Торбэк сбежал. Я только что получил это сообщение из аэропорта. Он вылетел в семь тридцать вечера на самолете компании «Эр Франс».

Аояма ожидал, что начальник департамента будет ошеломлен, однако вопреки ожиданию лицо шефа оставалось спокойным.

— Так. Значит, улетел? — произнес он.

Аояма сразу почувствовал, что от него что-то скрывают, чего он, Аояма, не знал.

— Ну ничего теперь не поделаешь, — добавил шеф. — У нас ведь были одни лишь подозрения, а не прямые улики… Так что арестовать его нам все равно бы не позволили. Следовательно, мы и протеста не сможем заявить по поводу его бегства.

Аояма остолбенел. Чего-чего, а этого он не ожидал. Он мрачно взглянул на своего начальника. Губы у него нервно задрожали, он не мог выговорить ни слова.

Пожалуй, впервые в жизни с такой силой почувствовал он, что такое служебная иерархия. Скажи ему эти слова подчиненный, он бы его, чего доброго, избил, а тут…

Увидев, в каком состоянии находится Аояма, начальник департамента решил успокоить его.

— Аояма-кун…[15] — начал он, отводя глаза в сторону. — Трудное это было дело. В известном смысле побег Торбэка даже облегчил наше положение. Пойми меня правильно, я говорю это, думая и о твоей судьбе. Если бы дело получило нежелательный оборот, твоей карьере был бы конец…

Аояма совсем растерялся, перед глазами его поплыло улыбающееся лицо шефа. Да, орден святого Василия оказался сильнее японской полиции.

Итак, дело об убийстве стюардессы было замято.

Правда, полиция для проформы заявила, что расследование продолжается, но всем было ясно, что для продолжения дела необходим новый обвиняемый. Однако нового обвиняемого не было, да и не могло быть.

Отъезд Торбэка вызвал огромное волнение. Да, такой фокус японцу бы не удался. И газеты и журналы подняли было шум, но какое значение имело это сейчас — преступник был за пределами Японии. Вся работа полиции пошла насмарку.

Оставалось лишь выяснить, кто же предоставил Торбэку возможность удрать?

Согласно официальному заявлению департамента полиции следственные органы не располагали достаточно вескими уликами, чтобы арестовать Торбэка. Таким образом, отказать ему в визе на выезд нельзя было. В то же время Торбэк являлся единственным важным свидетелем по этому делу, и с него еще не успели снять всех показаний. Естественно, встал вопрос, имел ли он право выехать на родину, никого не предупредив.

И тут снова выступила церковь. Она заявила, что о выезде Торбэка на родину было сообщено в министерство иностранных дел.