Черное евангелие - Сэйтё Мацумото

— Ты что, ссориться с утра пришел? — усмехнулся Фудзисава, выпуская большую струю дыма. — Чего ты кипятишься? Ведь это же утка!

— Не думаю. Тут все логично. Да и вы сами неспроста так долго кружили вокруг этой церкви, пытаясь выяснить маршрут их «рено».

Выражение лица сыщика изменилось. Но не такой он был человек, чтобы сразу раскрыть свои карты.

— Ты о чем?

— Так вот, я тоже ходил по следам этого «рено», и получилось так, что я шел по вашим следам.

— Ну и как, тяжеловато пришлось?

— Не говорите, совсем замучился. Ведь каждую пядь проверял. Но все-таки я напал на настоящий след!

В глазах у сыщика мелькнул огонек, хотя он и старался сделать вид, что это его мало интересует.

— Нашел я один загадочный дом. Не дом, а крепость! Собак одних целая свора, даже толком с хозяйкой поговорить не удалось. Но церковные машины в этом доме бывают, и часто.

Сано посмотрел в упор на сыщика. Фудзисава заерзал на месте. Он еще держал в зубах сигарету, но с трудом сдерживал желание порасспросить репортера.

— Я узнал, — продолжал Сано, — что священники из церкви святого Гильома каждый вечер бывают в этом доме. Иногда они снимают с себя мрачные балахоны, облачаются в штатские костюмы и куда-то уходят. Как вам это нравится?

Фудзисава больше уже не мог сдерживаться.

— A-а, ты… — он уставился на Сано таким взглядом, словно собирался его растерзать. — А… г-где же это?

Сано готов был запрыгать от радости. Так, значит, полиция ничего не знает про этот дом! Хорошо же, он их поводит за нос.

— А разве вы не знаете?

— Ну ладно, хватит в прятки играть! Где этот дом?

Сано быстро взвесил все «за» и «против». Обменяться с сыщиком сведениями и получить у него такую информацию, какую бы ни один репортер у него не вытянул, дело стоящее.

— Удивительно! А я-то думал, что вы все знаете, — с невинным видом продолжал Сано.

— Ладно, Сано! Не будем больше препираться. Скажи, где этот дом? Прошу тебя! — чуть ли не заискивающим тоном проговорил сыщик.

— Ну конечно, если полиция на самом деле не знает про этот дом, я с радостью скажу, ведь это поможет следствию, но…

— Но что?

— Но с одним условием. Сами понимаете, каких трудов мне стоило разыскать этот дом.

— Г-гм… — хмыкнул Фудзисава, понимая, что это за условие. Он, казалось, обдумывал, соглашаться на сделку или нет, и прикидывал, что можно сообщить репортеру в обмен на его сведения…

От Фудзисава Сано на машине помчался к станции О. — в обмен на его сведения Фудзисава назвал адрес лавки, где были куплены китайские грибы.

В самом начале следствия внимание прессы привлекали эти пресловутые грибы, обнаруженные при вскрытии трупа. Почти все репортеры сходились на том, что за эту ниточку и надо держаться. В течение двух дней девушку где-то скрывали. Если установить, где она ела эти грибы, клубочек стал бы распутываться.

Трудно было понять, известно ли полиции что-нибудь по этому вопросу или нет. Молчали и сыщики.

Консервированные свежие грибы были очень дорогим деликатесом. По сведениям, полученным у оптовиков, они поставлялись почти всем магазинам розничной торговли столицы. Репортеры, поделив между собой районы старались узнать, где были проданы эти грибы в тот день, но ничего наводящего на след не нашли. Одно только стало известно: блюда, в состав которых входили грибы, тоже относились к разряду деликатесов.

Сначала предполагали, что это китайские блюда, и поэтому проверили рестораны с китайской кухней высшего класса. Особое внимание репортеров привлекали рестораны, посещаемые иностранцами.

Однако позднее выяснилось, что грибы были нарезаны не тонкими ломтиками, а кусками. Иными словами, они были нарезаны не так, как это делают повара, а по-домашнему, то есть не в ресторане.

Когда Сано добрался до рынка, расположенного неподалеку от станции, продавцы лишь раскладывали свои товары, покупателей было еще мало.

Сано пошел прямо в «Идзумия». Он понял, что адрес сыщик дал ему правильный — здесь в основном торговали заграничными консервами.

У прилавка мужчина и женщина сортировали продукты.

— Доброе утро! — подчеркнуто громко поздоровался Сано, чтобы его не приняли за покупателя.

Женщина обернулась. Она оглядела его с ног до головы, очевидно приняв за страхового агента.

— Я из газеты.

Сано протянул свою визитную карточку. Теперь и мужчина отвлекся от своей работы. Он подошел к Сано, чтобы взглянуть на визитную карточку.

— Я к вам по поводу свежеконсервированных грибов… Вы, наверно, уже знаете, в чем дело. К вам приходили из департамента полиции?

— Да… приходили.

Хозяева многозначительно переглянулись.

— Мне сказали, что в вашей лавке третьего апреля были проданы две банки грибов. Это верно? — спросил Сано.

— Да… но нас просили об этом никому не говорить, — ответил мужчина.

— Это мне известно. Но и мы, работники прессы, со своей стороны прилагаем все усилия, чтобы найти убийцу. Вы, конечно, слышали об этом деле. И вот эти самые грибы могут оказаться очень важной уликой, так что прошу вас мне помочь.

— Не знаю, право, как быть…

Хозяину, по-видимому, и самому хотелось поговорить с Сано, он буквально сгорал от любопытства, и сдерживало его лишь данное полиции слово.

— Раз уж вы специально за этим пришли, придется все, что знаю, сказать, — проговорил он наконец.

— Благодарю, — учтиво поклонился Сано. — Вы точно помните, что продали эти консервы во втором половине дня третьего апреля?

— Да, совершенно точно. Эти консервы очень дорогие, их ведь не так часто берут. А в тот день сразу взяли две банки.

— А как выглядел покупатель?

— Это была дама лет тридцати. Такие покупатели не частые гости в нашей лавке.

— Она не постоянный ваш клиент?

— Нет, по-моему, она была у нас впервые. Своих постоянных покупателей мы знаем. Эту даму мы никогда раньше не видели.

— А как она была одета?

— Очень элегантно. Наверно, из богатой семьи, раз ходит на базар в дорогом кимоно.

Кимоно! Значит, дама вышла ненадолго и должна жить где-то неподалеку от станции. А отсюда можно сделать вывод, что убитая последние два дня перед смертью провела не в гостинице, а у кого-то в доме, поблизости от этой станции.

12

В то утро в церкви святого Гильома происходили бурные события.

С утра к церкви стали подъезжать машины различных газет.

Въехав в ворота, они останавливались на церковном дворе, образуя беспорядочную стоянку. Журналисты, покинув машины, шли прямо в церковь. За каждым из них следовал фоторепортер с большой камерой.

— Мы хотим проинтервьюировать священника Торбэка, — в один голос заявили они.

У входа в церковь стояли двое: церковный староста — японец и европейский священник. У обоих лица выражали непреклонную решимость.

— Такого священника в нашей церкви нет, — отвечали они всем репортерам.

— Этого быть не может! Мы располагаем точными сведениями: отец Торбэк служит в вашей церкви.

— Вам говорят, что такого священника у нас нет.

Однако репортеры не унимались, от этих людей не так-то просто было отделаться. Но и стражи у церковного храма оказались стойкими.

— Ну вот что, хватит! — в конце концов заявил священник. — Я требую, чтобы вы покинули божий храм!

Но тут коса нашла на камень.

Репортеры не уходили — не возвращаться же в редакции с пустыми руками, после того как «Утро» опубликовало такую сенсационную статью.

Репортеры не поверили заявлению священника. Однако сколько они ни настаивали на своем, тот оставался непреклонным.

После долгих препирательств священник и староста, наконец, перед самым носом репортеров захлопнули дверь и заперли ее на ключ, да еще пригрозили: если журналисты не уйдут, они будут вынуждены вызвать полицию.

И все-таки репортеры остались, выжидательно поглядывая на церковные окна.

Полтора десятка сгрудившихся у церкви машин и человек двадцать репортеров, не снимавших с церкви осады, представляли довольно внушительное зрелище. Редко увидишь такое на церковном дворе. Окрестные жители выходили из своих домов и с изумлением смотрели на происходящее.

Но тут произошло такое, что журналистам запомнилось на всю жизнь.

Одно из окон на втором этаже распахнулось, и в нем показались черные сутаны двух священников. Нет, они не стали благословлять паству, как обычно это делали, когда во дворе церкви собиралось много народу. Один из них нацелил на толпу репортеров кинокамеру и включил ее.

— Это же «аймо»[14]! — крикнул кто-то.

Репортеры всполошились. Зачем их снимают?!

Вскоре священники исчезли, и не успели журналисты опомниться, как из главного входа величаво выплыли еще два священника. Увидев их, репортеры решили, что эти святые отцы собираются с ними побеседовать.