Черно-белое знамя Земли - Вячеслав Шалыгин

Анжела прибавила звук до уровня «эффект присутствия» и моментально погрузилась в виртуальную реальность объемного ролика, датированного первым декабря...

«... – Первое декабря? – Чжен удивленно взглянул на Штейнбока. – Я провалялся в отключке трое суток?

– Это был искусственный сон, – поправил Штейнбок. – Имплантация прошла успешно, однако требовалось время, чтобы закрепились нейронные связи. При наличии внешних раздражителей процесс мог затянуться или дать сбой. Мы действовали в ваших интересах.

– Ну да. – Чжен хмыкнул. – Вы всегда так действуете. В моих интересах и на благо эксперимента. Удачная отговорка. Вполне подходящая, чтобы отключить человека на три дня, даже не спросив его мнения.

– Поверьте, вы ничего не пропустили.

– Верю. – Чжен сел и потянулся. – Я отлично выспался. Хотя честно говоря, чувствую себя странно. Словно не выспался, а заново родился.

– Разве это плохо?

– Поумнеть и стать быстрым, как молния, – вставил негромкую реплику маячивший за плечом Штейнбока доктор Людвиг.

– Не надо мне завидовать, приятель. – Чжен усмехнулся. – Когда-нибудь ты тоже поумнеешь. Нет, профессор, это не плохо. Мне нравится видеть в темноте почти так же хорошо, как на свету, слышать лучше, чем собака, кулаком пробивать стену, ловить зубами пули, не дышать по десять минут и вообще быть круче гор. Разве такое может не нравиться? Такое могущество просто пьянит!

– Прекрасно!

– Но есть несколько вопросов, которые меня серьезно отрезвляют. Уж не знаю, откуда мне это известно? Впрочем, знаю, но сейчас детали не так важны. Гораздо важнее ответы на ряд вопросов «зачем и почему?». Зачем вы напичкали мой организм биоэлектроникой, армировали скелет углеродными нанострунами и вмонтировали в суставы титановые механизмы-усилители? Зачем вы подключили к моей памяти дополнительное запоминающее устройство? Для чего было подключать его к зрительному и слуховому нервам? Чтобы оно напрямую сбрасывало информацию в новый гейм-порт, который, в свою очередь, способен подключаться к портам любого вида на расстоянии в километр? Причем без моего ведома! Вам не кажется, что это слишком откровенный намек на то, что моим главным призванием отныне является шпионаж? Остается понять – какой? Промышленный? Но я теперь почти невосприимчив к радиации, мой организм неплохо сопротивляется электромагнитному и СВЧ-излучению, может самостоятельно нейтрализовать большинство известных ядов, а еще мое тело почти не горит, будто кожа пропитана специальным противопожарным составом. Нужно ли все это промышленному шпиону? Вряд ли. Получается, мне уготована судьба шпиона «военно-политической ориентации», не так ли?

– Чжен, это правильные вопросы, но вы получите все ответы чуть позже, когда мы проведем последний этап – загрузку новой личности и пластику лица.

– Загрузку новой личности? – Чжен наморщил лоб. – А у меня была «старая»? Я почти ничего не помню о прежней жизни, как будто это была не жизнь, а фильм о ком-то другом. Даже имя Чжен Линфань кажется мне чужим. Поскольку я теперь умен, на зависть Людвигу, понимаю, что вы промыли мне мозги и вообще сделали со мной гораздо больше, чем обещали. Чего еще вам не хватает? Почему вы решили выделить в ходе эксперимента еще один этап?

– Да потому что каждому овощу свое время, – снова вмешался Людвиг. – Пока не созрели нейронные связи, тебя нельзя было загружать информацией. Неужели трудно понять?

– Это я как раз понял, и спросил не об этом. Новый гейм-порт и генетическая модификация – примерно половина от объема выполненных вами работ. Какую цель вы преследовали, выполняя другую половину работы? Кем я стал на самом деле? Что шпионом – ясно, можете расслабиться и не тратить время на отговорки, это новое призвание мне, пожалуй, нравится. Но кем я стал по сути? Сверхчеловеком? Киборгом? Модификантом Инь-Ян нового поколения? Кем-то еще? И, главное, зачем вам шпион с таким широким диапазоном возможностей? Какова моя миссия? Карты на стол, господа экспериментаторы.

– Вы уж простите, любезнейший Чжен, но ваши предположения в большинстве своем ошибочны, – развел руками профессор. – Вы главный участник научного эксперимента, не более того. Чистая наука, никаких прикладных целей и задач.

– Снова ложь, – утомленно проронил Линфань. – Нет цели, нет результата. Не будь у вас конкретного заказа, вы не сумели бы сделать из меня... как вы называете меня между собой? По названию проекта?

– «Хартманн», – после недолгих колебаний, сказал Штейнбок. – В честь разработчика технологии армирования скелета. Он, к сожалению, трагически погиб. Проект «Хартманн». Создание универсального первопроходца.

– Вы хотели сказать – киборга-первопроходца? Разве намечается освоение новых планет? Что-то я не слышал о пополнении списка колоний. Снова лжете, профессор?

– Можете не верить. – Штейнбок кивком указал на виртуальный макет. – Но можете убедиться. Программа создания универсального первопроходца была одобрена Советом Земной Федерации и профинансирована правительством. Все официально зафиксировано и одобрено. Даже название проекта имеет штамп «одобрено СЗФ». Загляните в виртуальность общественной приемной Совета или в архив технических постановлений правительства. Там все есть.

Чжен медленно поднялся с кровати, постоял, прошелся до двери, вернулся и сел в кресло рядом с койкой. От предложенной Лорой воды он отказался, но не преминул подмигнуть симпатичной сестричке...»

...Анжела просматривала запись не в первый раз, и этот момент не в первый же раз вызвал у нее раздражение. Нет, никаких претензий! Чжен – свободный человек, и вообще... но было все-таки неприятно...

«... – Допустим, все так и есть, – после нескольких минут раздумий сказал Чжен. – Что вы собираетесь сделать со мной по завершении эксперимента? Отпускать на все четыре стороны единственного и неповторимого киборга-первопроходца будет слишком расточительно. Отправите меня в дальнюю разведку под контролем Гельмута и Фрица?

– Варианты дальнейшей деятельности вам предложит правительство. Наша компетенция заканчивается, как только государственная комиссия одобрит результаты эксперимента. Мы лишь оставим себе технологии и права на модификацию. Ну и, конечно, корешок вашего страхового полиса. Ведь если вы заболеете или случится неисправность в вашей, простите, «начинке», вряд ли кто-нибудь возьмется это исправить.

– Права и технологии, – повторил Чжен. – Очень интересно. А еще, вероятно, запасной пульт управления. Когда начнется последний этап?

– Когда вы будете готовы. Дня через три-четыре.

– Зачем же столько ждать? Ах да, «нейронные связи», будь они неладны...

– Совершенно верно. Но я не дам вам заскучать, любезный Чжен.

– Лучше поручите эту миссию Лоре.

– Само собой. – Штейнбок усмехнулся. – Но в основное время вы займетесь кое-чем более содержательным, чем плотские утехи.

– Я бы попросила, профессор! – Лора вспыхнула, но тут же остыла. – Простите.

– Прощаю. – Штейнбок смерил медсестру холодным взглядом. – В первый и последний раз.

Перехватив этот взгляд, Чжен удивленно выгнул бровь. Он впервые видел Штейнбока таким суровым. С ним-то профессор был всегда мягким и дружелюбным. Даже когда подставлял «под раздачу».

– Вот список того, что тебе предстоит изучить, – как бы сглаживая ситуацию, вновь вступил в разговор Людвиг. – Что бы в итоге ни стало основной профессией для новой личности, оставшееся за скобками лишним не будет.

– Программирование, – прочитал вслух Чжен. – Хорошее дело, только абсолютно неинтересное. Военное искусство... то же самое. Новейшая история и экономика? Это вообще скукота. Теория современного искусства? Дизайн? Вы издеваетесь?

– Еще физика искривленных пространств и астронавигация, – с ухмылкой подсказал Людвиг. – Такому умнику, как ты, материала ровно на три дня. Или что, слабо?

– Не на того нарвался. – Чжен подтвердил реплику неприличным жестом.

– Включите в список этикет и немецкий язык, – приказал помощнику Штейнбок.

– Я перегреюсь, профессор! – запротестовал Чжен. – Зачем мне немецкий? Разве в дальнем космосе будет мало «космического триязычья»?!

– Еще испанский и французский, – добавил Штейнбок. – Английский, китайский и русский используются в качестве «триязычья» лишь в более-менее приличных областях освоенного пространства, там, где федеральные чиновники имеют хоть какую-то власть. Дальше Грации, уж поверьте, Чжен, вас не поймут, если вы не добавите в свою речь хотя бы сотни немецких и трех сотен испанских слов. Первопроходцы – народ простой и суровый. Тех, кого они не понимают, они уничтожают на месте. А французский вам для комплекта. Скажите спасибо, что не добавил суахили и хинди.

– Спасибо! Лора, извини. – Чжен взглянул на сиделку с сожалением. – Шоу отменяется. У меня намечаются «месячные».