Черно-белое знамя Земли - Вячеслав Шалыгин

Старт получился также «на гребне волны», челнок успел выскользнуть из дока до того, как на станции вновь заработали генераторы и восстановилась силовая защита. Случись это тремя секундами позже, бронированному кораблю-невидимке пришлось бы туго. Во-первых, он не сумел бы аккуратно выдавить круглым носом обесточенные шлюзовые ворота. Без подачи энергии у них не работали электрозамки и запорные усилители. А во-вторых... челнок сгорел бы к чертовой матери в защитном поле станции, несмотря на броню и маскировку.

Отрыв от перехватчиков стал третьим упражнением, которое Вакидзаси выполнил, не напрягаясь. Не имеющий отражения в киберсфере и невидимый для людей и радаров челнок и без вмешательства пилота легко ушел от «облавы». Единственное, что потребовалось от Вакидзаси, – задать район посадки. Получив вводную, челнок свободно вошел в атмосферу, сам выбрал оптимальное место для посадки и мягко приземлился. И вот с этого момента стоящие перед Вакидзаси боевые задачи стали усложняться в геометрической прогрессии, в первую очередь потому что жизнь метрополии окончательно вышла за рамки.

Внешне ситуация на Земле оставалась вроде бы без изменений, дневная жизнь шла своим чередом, без заметных встрясок и скандалов, но напряжение буквально висело в воздухе. Люди ощущали приближение социальной грозы, как животные чувствуют близкое землетрясение или наводнение. Наблюдательному Вакидзаси не потребовалось много времени, чтобы все это заметить и осмыслить. На частном космодроме немного севернее московского района Фрязино трудилось достаточно народа, чтобы сделать определенные выводы. Люди нервно перешептывались и тихо возмущались, озираясь при этом на полицейских, патрулирующих территорию терминала и стоянок городского транспорта. При этом, если судить по обстановке в виртуальности, в порту царило полнейшее спокойствие, а количество патрулей не превышало нормы. Даже об «усилении» речь не шла. Несоответствие реальности ее отражению в киберсфере было первым признаком надвигающейся беды, теперь Вакидзаси знал это точно. Полиция – нормальная, не «драконовская» – фактически действовала в интересах «ночных», и хотя она пока не проводила «чисток», офицер не сомневался, что взорваться ситуация должна со дня на день. А быть может, и с минуты на минуту.

Прятаться на космодроме в таком нездоровом окружении было опасно, но у Вакидзаси не оставалось выбора. Пока имелась хоть какая-то обоснованная надежда на успех, следовало использовать все возможности.

Первоначально офицер рассчитывал пробраться в город, смешавшись с толпой гостей Москвы, оставив невидимый челнок на самой дальней запасной стоянке, где его даже случайно не смогли бы обнаружить никакие полисмены, но после тщательного изучения обстановки планы пришлось изменить. Даже стань Вакидзаси невидимкой, он не сумел бы сесть в такси или большой флаер. Окраина Москвы не окраина Шанхая; народу здесь на порядок меньше, а следовательно, и соотношение граждан и полисменов иное, в пользу последних. А еще здесь вряд ли удался бы трюк с «Мацуо Тонгом». Таких откровенных «дыр» в виртуальности русской столицы Вакидзаси не обнаружил, сколько ни старался.

У офицера, конечно, имелась парочка запасных вариантов маскировки, но пока он сомневался, стоит ли пускать их в ход. Он все еще надеялся, что сумеет найти выход, не трогая резервов.

Вакидзаси выбрался из челнока и незаметно, скрываясь в тени десятка кораблей, отработавших свое и теперь дремлющих вечным сном в ожидании переработки, прокрался к резервной диспетчерской башне. Она, так же как и списанные челноки, не производила впечатления рабочего объекта, но Вакидзаси точно знал, что найдет в заброшенном строении главное. То, что он сам когда-то здесь и спрятал.

Офицер набрал на доисторическом сенсорном экранчике справа от двери цифровой код и протиснулся в узкий проем. Внутри башни было почти так же холодно, как на улице. Стены строения основательно промерзли, а по лестничным маршам гуляли сквозняки, хотя Вакидзаси был уверен, что все окна в башне целы. Офицер оглянулся. Пыль, иней и запах запустения. Один популярный литератор технологической эпохи писал, что у каждого мужчины есть своя башня. Вакидзаси не очень хорошо понял, к чему это было привязано в контексте произведения, но высказывание ему понравилось. Поэтому, обнаружив эту заброшенную диспетчерскую башенку во Фрязине (и убедившись, что «резервный статус» способен сохранить ее в неприкосновенности еще долгие годы), он сразу решил, что это строение именно его башня. Почему именно она, в далекой Москве, а не на родине или просто в более красивом местечке планеты? Этого нельзя объяснить словами. Наверное, единственное объяснение заключается все в том же высказывании: «У каждого башня своя«. Из камня, слоновой кости, фарфора, дерева, металла... из чего угодно, не суть, главное – своя. Как у каждого есть своя половинка в этом мире, необязательно та, которую человек, как ему кажется, находит в молодости, или свое предназначение – тоже не всегда то, в котором человек уверен.

Но если без лирики, башня на запасной полосе космодрома максимально отвечала требованиям конспирации и в случае опасности могла послужить надежным укрытием, даже огневой точкой. Строили ее больше ста лет назад методом монолитного литья, и с годами бетон толстых стен стал крепче гранита. Еще в башне имелся приличный запас всевозможных средств для выживания: от одеял до наборов инструментов, аппаратура связи (безнадежно устаревшая, но, пардон за тавтологию, абсолютно надежная) с солидным запасом запасных частей, а самое главное – из башни вел стометровый тоннель, выходящий в подвале багажного терминала. Во всех отношениях замечательное местечко, как ни посмотри.

Вакидзаси поднялся на третий этаж, в зал управления полетами, и прошел в единственный в этом своеобразном «пентхаусе» выгороженный стеклянными перегородками кабинет. Пыль на столе и кожаном кресле руководителя полетами лежала толстым девственным слоем. Никто не заглядывал в башню как минимум год, а если не считать самого офицера, то, наверное, и больше. Что, собственно, и требовалось доказать.

Вакидзаси немного сдвинул стол, присел и нащупал в полу лючок тайника. То, что офицер вынул из тайника, могло запросто довести до истерики любого современного и в меру продвинутого человека, например Джейсона. Вакидзаси встал и подбросил вещицу в руке. Причем Пекин свалился бы на пол не от восторга, а от безудержного смеха. Вещица, а конкретно – смарт, была ровесницей башни, это сто процентов. Современный человек мог пользоваться таким раритетом только в двух случаях: если он гид в технологическом музее либо... если он преступник! Альтернатива странная, но жизненная. Так уж вышло, что лет сто назад, в разгар «борьбы сетей и виртуальности за мировое господство», была придумана почти идеальная кодировка для смартфонов. А через год виртуальность победила и вокруг планеты образовалась киберсфера, которой «низкие» технологии были просто ни к чему. Но хорошие вещи не исчезают бесследно. Вакидзаси, например как и его далекие предки двести, да и сто лет назад, носил на запястье непрактичный, малоинформативный и тяжелый хронограф «Сейко» в стальном (даже не титановом!) корпусе, а дома у него хранились мечи, сделанные гениальным мастером пятьсот лет назад. Зачем эти вещи современному человеку, всегда знающему точное, атомное время и уничтожающему врагов с помощью игломета или лазерной винтовки? Чтобы подразнить приятелей и подчеркнуть статус? Обозначить свой стиль? Да, для большей части современных людей это атрибуты стиля. Для меньшей – «запасные варианты». Офицеру Вакидзаси ближе было второе. Если вещь выполняла свою функцию лучше прочих или в ситуации, когда все прочие этого сделать не могут, значит, она имела право на существование.

Вакидзаси нажал кнопку активации. Смарт некоторое время думал, стоит ли включаться после длительного перерыва, но все-таки соблаговолил. Офицер оценил его «жест». Подзарядка таким машинкам не требовалась, они «заряжались на несущей частоте», но ведь этот смарт пролежал целый год выключенным. Вакидзаси активировал доступ к памяти машинки, быстренько пролистал несколько текстовых файлов, видеороликов и остановился на файле досье. Это было досье на того, кто единственный во всей Москве мог сейчас оказать офицеру требуемую услугу и, что важно, мог сделать это, не задавая лишних вопросов. Для офицера «Кэндо» обращаться за помощью к таким людям было неприемлемо, только чтобы получить от них информацию, но Вакидзаси сейчас действовал как частное лицо. Да и вообще в новых реалиях устанавливались новые правила игры. Примерно так офицер и ответил на язвительный вопрос вышедшего на связь абонента.

– Великий и ужасный Вакидзаси вынужден скрываться и искать альтернативные методы борьбы за справедливость? – Собеседник на другом конце линии – наголо бритый черный гигант с хитрыми, слегка бегающими глазками – хрипло рассмеялся. – Чудеса! И чьи еще файлы из своих секретных архивов вы подняли, офицер? Всех старых врагов обзвонили или решили начать с меня?