Дорога на Дамаск - Джон Ринго

— Мы начнем действовать прямо сейчас! — истошно возопил Санторини. — А то будет поздно! Мы не будем дожидаться, пока глупцы и преступники вроде Джона Эндрюса нас уничтожат! Мы дадим им знать, что они могут на это не рассчитывать! И сделаем это так, что нас обязательно услышат!

Усиленный динамиками голос Санторини покрыл неистовый рев толпы.

— Вы со мной?!

— Да!

— Вы готовы стать хозяевами своей планеты?

— Да!

— А готовы ли вы воздать нашим врагам по заслугам? — как кобра, прошипел в микрофон Санторини.

— Да!

— Тогда требуйте власти! Требуйте ее прямо сейчас! Вперед! На улицы! Покажем нашим врагам, почем фунт лиха! Вперед! Вперед!

В темноте толпа хрипло вторила воплям Санторини, который с проворством макаки схватил микрофон на длинной стойке, размахнулся им, как дубинкой, и повернулся к невесть откуда возникшему огромному портрету Джона Эндрюса, нарисованному на стекле, освещенном лучами внезапно загоревшихся прожекторов. Витторио Санторини с размаха ударил тяжелыми ножками стойки по стеклу. На помост посыпались осколки разбитого изображения Эндрюса. Толпа взревела, как тысяча раненых гиппопотамов, и пришла в движение. Она расползалась в разные стороны, как амеба. Ее щупальца потянулись к выходам из парка, за которыми маячили здания Мэдисона. Полные ненависти яростные вопли сопровождались топотом тысяч ног и звуком разбитого стекла. Кафари пришлось припустить бегом к выходу из парка, чтобы ее не растоптали несшиеся с налитыми кровью глазами демонстранты. На бегу она в ужасе поддерживала живот. Она боялась за жизнь еще не родившегося ребенка. На счастье Кафари, толпа понесла ее в сторону гаража, где стояла машина… Внезапно разъяеренные люди остановились, явно натолкнувшись на какое-то невидимое Кафари препятствие. В парке царил почти кромешный мрак. Добрую половину фонарей там уже выворотили с корнем или разбили. Магазины и офисы по краям парка смотрели в ночь зияющими провалами разбитых витрин и высаженных дверей. Лампы, все еще горевшие внутри магазинов, освещали свалку на улицах перед ними и фигуры людей, растаскивавших товары.

Что-то просвистело над головой у Кафари. Послышался хлопок, и в воздухе повис удушливый химический запах. Слезоточивый газ! Он разлился над толпой и быстро спустился, окутав ее плотным облаком. Кафари тут же сняла жакет и уткнулась в него носом. Слезы ручьем потекли у нее из глаз. Стараясь дышать как можно реже, она упорно пыталась выбраться из бесчинствующей толпы. Она уже увидела полицейских, лупивших погромщиков резиновыми дубинками. Стражи порядка работали с такой яростью, что испуганная Кафари невольно остановилась и попыталась пробраться сквозь поток людей назад вглубь парка.

Но не тут-то было! Толпа подхватила ее и увлекла за собой прямо на полицейских, стоявших наготове с поднятыми щитами и опущенными забралами шлемов. У них из-за спины в толпу снова полился слезоточивый газ. Вдруг со стороны полиции послышались хлопки выстрелов. Возле уха Кафари что-то просвистело. У нее за спиной тут же послышался удар резиновой пули о чье-то тело и истошный вопль. Страх Кафари стал переходить в панику. Она вновь попыталась пробраться назад, но оказалась в самой гуще погромщиков, выворотивших из земли столбы с дорожными знаками и обломавших в парке толстые сучья деревьев, чтобы наседать с ними на полицейский заслон. Кафари поняла, что ей пришел конец…

Внезапно нескольких полицейских сбили с ног. И прямо перед Кафари в их шеренге появилась брешь. Под напором наседавшей сзади улюлюкавшей толпы Кафари бросилась в нее. Скоро Кафари уже бежала по улице в сторону гаража, до которого оставалось всего полквартала. Опережая ее, в гараж забежали еще какие-то люди, спасавшиеся от воцарившегося на улице хаоса.

Автомобили в гараже ответили воем сигнализации на попытки взломать их дверцы. Кафари домчалась до гаража и заметила, что толпа снесла полосатый шлагбаум на въезде.

Наконец Кафари оказалась внутри и, спотыкаясь, стала пробираться в сторону лестницы. Она тяжело дышала и заходилась кашлем. Почти ничего не видя сквозь застилавшие ей глаза слезы, она кое-как добралась до этажа, на котором стояла ее машина. Чуть не падая на каждом шагу, Кафари нашла нужный ряд и с помощью электронного брелока приказала машине открыть дверцу и завести двигатель. Через три секунды Кафари уже сидела за рулем своего автомобиля. Она тут же захлопнула дверцу, заперла ее и откинулась на сиденье, жадно ловя воздух ртом.

Вокруг метались какие-то люди. Кафари вытащила из бардачка пистолет и сжала его обеими руками, дрожавшими так сильно, что ствол пистолета выписывал крути в воздухе. Внезапно кто-то дернул дверцу ее машины. Кафари тут же повернулась к окошку, подняла пистолет и положила палец на спусковой крючок. Сквозь стекло прямо в черное дуло пистолета вытаращенными глазами смотрел какой-то мужчина с отвисшей от удивления челюстью. Через несколько секунд он пришел в себя и опрометью метнулся грабить машины в другом конце гаража.

Ствол пистолета Кафари отстукивал чечетку по стеклу.

Внезапно раздался сигнал ее наручного коммуникационного устройства, и Кафари не сразу узнала охрипший от волнения голос Саймона.

— Кафари! Ты меня слышишь?!

Лишь с третьей попытки ей удалось нажать дрожащими пальцами нужную кнопку.

— Слышу!!!

— Слава богу! — с чувством облегчения воскликнул Саймон. — Где ты? Мне было никак с тобой не связаться.

— Я в гараже. Сижу в машине… Я попала в самую свалку…

— Да как же?!. Впрочем, какая разница! Ты можешь оттуда уехать?

— Пока нет. Меня так трясет, что я не могу рулить, — призналась Кафари. — А вся улица залита слезоточивым газом. У меня до сих пор текут слезы из глаз… И вообще, на улице творится такое, что я туда не поеду. Там настоящее побоище!

— Знаю! — воскликнул Саймон.

— Что? — внезапно спросил он куда-то в сторону.

— Я разговариваю с женой!

Потом он замолчал, словно к чему-то прислушиваясь, и внезапно воскликнул:

— Что, вы говорите, я должен делать?! Вы что, с ума там все посходили?!

Саймон явно не собирался исполнять отданный ему приказ. Кафари слышала теперь только неразборчивое бормотание. Внезапно до нее дошло, что Саймон говорит с такой важной персоной, что на открытый канал, связанный с ее коммуникационным устройством, слова этого незнакомца поступают только в искаженном виде. С кем же говорит ее муж? С каким-нибудь генералом? Или с самим президентом? Кафари с трудом справилась с очередным приступом кашля. С кем бы ни говорил Саймон, от него явно хотят, чтобы он куда-то отправил «Блудного Сына». Куда же?!. Неужели давить гусеницами погромщиков в центре Мэдисона?!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});