Танго дьявола - Эрве Жюбер

Мишо отступил на два шага и, уперев руки в боки, оглядел книги. Он не замечал ничего странного в полках.

— Что вы хотели сказать?

Пишенетт встал и показал на три книги, стоявшие в разных рядах.

— Райнер Мария Рильке. Полное собрание сочинений. Том 1, проза. Том 2, поэзия. Том 3, переписка. Стоят в нарушение здравого смысла.

Три книги стояли в одну линию, но по диагонали. Мишо опрокинул тома, взявшись за верхнюю часть. Послышался щелчок. В нижней части полок в сторону ушла одна панель.

— Флаг Корнета, — довольно буркнул водитель.

Пишенетт разглядывал механизм с глупой улыбкой, а Мишо, стоя на коленях, извлекал из тайника папки с делами. Он уложил их на стол и принялся перелистывать. Писатель почесывал лоб, переводя глаза с тайника на стол, а со стола на тайник…

— Вот она.

Мишо схватил два скрепленных листка, рассказывающих о предпоследнем подвиге майора: арест пирата, пойманного на месте преступления — кража и вооруженное нападение на торговца природными редкостями на плавучем рынке полгода назад. Дело 01-03, как свидетельствовала красная печать в верхнем левом уголке рапорта. К документу была приложена расписка от тюремных властей в получении преступника.

— Он действительно на муниципальной каторге, — проворчал он. — Камера… Черт, номер не указан!

— Покажите.

Пишенетт прочел документ, удовлетворив свое природное любопытство. И, усмехнувшись, сообщил пирату:

— Он в одиночке, в центре каторги. Придется потрудиться, чтобы добраться до него.

— Зная, где он, у меня трудностей не возникнет.

Мишо сложил рапорт и сунул его в карман комбинезона. Порылся в делах, наткнулся на дневник и на всякий случай прихватил и его. Пора было уходить. Он извлек из кармана синюю капсулу и, зажав между большим и указательным пальцами, поднес к носу Пишенетта.

— Пошли, я возвращаю вас в родное гнездо.

Писатель поспешно собрал наброски пятнадцати задуманных романов и сложил их в кожаный саквояж, принадлежавший Груберу.

— Капюшон обязателен? — с отвращением спросил он.

— Вы правы. — Мишо убрал капсулу. — Сделаем так, словно мы не виделись. Фулд когда-то отыщет вас. Уверен, что вы очаруете его в момент знакомства.

— Согласен, согласен.

Пишенетт зажмурился, зажал рот и уши. Мишо разбил капсулу о макушку его черепа. Содержимое капсулы потекло по лицу, одежде, ботинкам и полностью накрыло его поблескивающим синтетическим панцирем.

— Фу! — сказал он, проводя пальцем по потерявшим чувствительность губам. Тонкий, прозрачный слой менял голос и дыхание. — Отвратительно.

— Пока мы не нашли ничего лучшего, чтобы скрыться от метчиков.

Они вышли из дома. Автомобиль министра стоял на улице поодаль. Писатель крутанул ручку и сел рядом с Мишо, который отпустил ручной тормоз. Машина покатилась вниз по склону. Капли с оглушительным шумом ударялись о капот.

— Наверху лучше! — сообщил Пишенетт.

Погруженный в свои мысли Мишо не ответил.

— Над облаками дождя никогда не бывает! — Никакой реакции. — Вы онемели или опять оглохли?

Мишо медленно повернул голову к своему пассажиру. Пишенетт уже встречался с этим взглядом буканьера в таверне южных морей. А потому решил замолчать и углубился в собственные мысли… заглянув на мгновение в комнату, где стояла кровать с балдахином. Увы, пустая.

— Крошка моя! Маринетта! — позвал он.

Но Мата Хари не шла на зов. Он подождал, потом добавил:

— У меня сюрприз! Я весь запанцирен! Жемчужный занавес едва шелохнулся, и писатель вздохнул.

ЧТО И ТРЕБОВАЛОСЬ ДОКАЗАТЬ

— «Таковы пять обязательств, которые я берусь соблюсти, если вы проголосуете за меня во втором туре. Первое: снизить все налоги на тридцать процентов на два первых года моего муниципата».

— Не вижу, почему он должен лишать себя удовольствия обещать неисполнимое, — прокомментировал Отто Ванденберг.

— «Второе, — продолжил Штруддль, — безопасность для всех».

— Удивительно, что он не поставил это на первое место, — заметила Сюзи.

— «Третье — муниципальный приоритет. Все иностранцы будут отправлены за пределы плотины. Вакантные квартиры передадут нуждающимся в жилье базельцам».

— А цыган лишат гражданских прав, — продолжила юрист.

— Здесь начинает дурно попахивать, — согласился Пленк.

— «Четвертое — обезвреживание Туманного Барона». Некое излишество, если вспомнить о втором обязательстве. И наконец, «Пятое…».

— Что, Эльзеар?

Штруддль протер стекла очков, свернул и развернул свой экземпляр Газеты суши. Нет, он прочел все правильно.

— «Пятое — если вы проголосуете за меня, я прекращу дождь».

— Истинный перл! — рявкнул Ванденберг. — Сначала Фулд, изгоняющий чудовищ из Базеля. Затем Фулд, распоряжающийся стихиями. Такого мы еще не видели!

— Макиавелли хочет ступать по нашим мозолям, — проворчал Лузитанус.

— Нам подчиняется дождь? — удивился до сих пор молчавший Роземонд. — Я был не в курсе.

Пять человек, сидевшие в задней комнате «Двух саламандр», замолчали.

— Как три четверти базельцев решились отдать ему свои голоса в первом туре? — простонала Сюзи.

— Он обольщает, — предложил Пленк. — Голосуйте за меня, и я достану вам Луну. И все эти ослы ринулись в западню.

Лузитанус процитировал, подняв палец к потолку:

— «В Базеле живут такие олухи, тупицы и зеваки, что любой фигляр, торговец реликвиями, мул с бубенцами или же уличный музыкант соберут здесь больше народа, нежели хороший евангелический проповедник».

— Не портите доброго старину Рабле базельским соусом, — взмолился Ванденберг.

— Все это от вина Штруддля. Вот уже неделю мне кажется, что я живу в Париже во времена фонарщиков и вонючих улиц, где вам резали горло с той же легкостью, что и кошельки.

— Господин Лузитанус! — возмутился Ванденберг.

— Народ Базеля, быть может, и глуп, но если дождь продолжится и после его избрания, он его распнет, — понадеялся Пленк.

— Однако бюро рисков не предвидит никаких улучшений в ближайшие дни, — удивился Лузитанус.

Эльзеар наполнил чашки черным кофе и принес печенье. Но сегодня утром никто не был голоден.

— У нас три убитых цыгана, — напомнил Ванденберг.

— Бедняга из литейни, утопленник из мешка, найденный пять суток назад, и вчерашний плотник, — подвел итог Пленк. — Его пытали дыбой под министерским фуникулером. Я занимался его останками.

— Исторический метод не меняется, — заговорила Сюзи. — Мешок идет от римлян. Дыбу применяли во всей древней Европе. Что касается цыгана из литейни, то его казнили так, как казнили в России до 1672 года, заливая в глотку осужденному расплавленный металл. Но в те времена использовали свинец.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});