Ускоряющийся - Михаил Рашевский

В головах обычных следаков и представителей служб безопасности тот вариант, который складывался в голове Шатальских, вряд ли даже обдумывался. Ибо таких начальных условий никто и не умудрился бы выставить. Рассматривалось несколько версий: от хулиганства на бытовой почве до террористических актов с национальной подоплёкой. Могли расписать, почему. Но до сих пор не понимали, как. А Шатун, наоборот, без вопросов мог намудрить себе порядок осуществления «теракта», просто допустив недопустимое с обычной человеческой точки зрения. Не зря же по его просьбе Илья несколько раз на закоркал катал, не зря они за бутылочкой-другой обсуждали те или иные возможности такой способности.

Кстати, вот и дополнительная улика, связывающая этот случай и тот, пару недель назад, который с самоубийцей: нет даже любительских видео с места преступления.

Тут уже не стоял вопрос, как, тут больший интерес вызывало: кто?

«Савва, само собой, не может, — размышлял Шатун, пуская сигаретный дым в потолок. — Илья, как бывало, мстит? Да вроде не «чехи». И не в его стиле. Что за ребячество? Надписи, руны какие-то. На такое и Асассин не пойдёт. Насчёт четы Маладиевских не уверен, хотя вряд ли. Всё же не молодые уже. Валера-дурачок, что ли? Или эта рыжая, как её… младшенькая Маладиевская… а, Инга, точно. Дзыга та ещё. Эта пошалить любит. А может… это кто-то новый?»

Его рука застыла над пепельницей, сделанной из жестяной банки.

«Новый? А почему и нет? Не стандартно действует. Ребячеством страдает. Шалит. В любом случае, нужно с Ильёй это обсудить. Если кто из них, пусть настучит ему по башке. Нельзя так светиться. Кстати, надо будет попросить копии допросы той, из-за которой всё это завертелось. Даже интересно, кто мог быть её тайным поклонником».

И рука Шатуна потянулась к мобильному телефону.

* * *

Дима с шипением потёр плечо. Снова ему досталось из-за его нерасторопности. Зацепил, слава богу, вскользь, и слава богу, не человека, а — дорожный знак. Если бы вовремя не среагировал, то чёрт его знает, чем могло окончиться. Переломом ключицы как минимум. Всё же 1/10 — это 50 километров в час! И пусть его кости, мышцы, сухожилия уже не те аморфные, что был раньше, пусть на заброшенной стройке он уже давным-давно тренирует не только сознание, но и тело, свершая финты, экстренные торможения, смену направления движения при разных ускорениях, но всё равно: тело человека не металлопластиковое, не металлическое, не гранитное. Да, порезы, ушибы и растяжения на нём заживали нынче быстрее. Да, само тело преобразилось. В нормальном, человеческом мире, прошло почти три месяца, а в Димином, если собрать всё то время, что он провёл в ускорении — больше полгода. Его можно было спокойно размещать во всех развлекательных блогах под меткой «он смог». Из жиропаса массой в сто двадцать килограмм он стал крупным мускулистым парнем почти в сто килограмм весом, только вот масса нынче шла не в жир, а в мышцы. И он даже не специально качал тело. В большинстве своём оно само так получалось. А вы попробуйте на скорости сто — двести километров в час повернуть на девяносто градусов, находясь не в машине, а на своих двоих. В кино это — красивый дрифт машины, сшибающей на развороте какую-нибудь тележку с фруктами, а в Диминой реальности это ступенчатое торможение, дикие нагрузки на голени, колени, бёдра, торс, даже руки. Поначалу — ещё и падения, растяжения, ушибы и синяки. То, что ни одного перелома не было, воспринималось даже Димой как чудо. Несколько довольно-таки серьёзных ушибов, даже пару раз подозрения трещин в кости, но обошлось. А сколько синяков было и сошло — не счесть.

В большинстве случаев от фатальных последствий и серьёзных ран его спасала, конечно, его временное поле. Словно кокон оно защищало его тело, отделяя его пространство от пространства остального мира. В этом временном поле текли процессы в Димином времени, но чем дальше от тела, тем ускорение смазывалось. Опытным путём удалось разобраться, что само поле распространяется от тела на расстояние чуть больше полметра. И оно было не мгновенным, а обладало инерционным свойством. То есть предмет, попавший в сферу действия поля, не становился мгновенно в том же ускорении, в каком пребывал Дима. Нужно было некоторое время, чтобы предмет «перетёк» в такое же ускоренное состояние. Причём поле было весьма ограниченно. Дима мог спокойно орудовать, скажем, дубинкой и наносить ею удары с его собственным ускорением. Но вот парашют, скажем, или мотоцикл под это действие уже не попадали. Слишком велики оказывались для поля. Так вот и получалось, что при беге или быстром шаге через его ноги поле соприкасалось с землёй. И так как касание было скоротечно, то вертикальная составляющая импульса всего тела не успевала вся реализоваться и перетечь с тела в землю. Поле не успевало «устаканиться» с землёй, и соприкосновение не выходило очень уж болезненным. Плюс к этому хорошие ботинки с амортизирующей подошвой. Хуже было, если цеплялся за что-то или кого-то — и летел с ног на землю или, хуже того, на кого-то. Тут, опять же, помогала лишь скорость реакции. Главное — вставать как можно быстрее, чтобы поле не успело отреагировать на препятствие полностью. А ещё — не теряться, и в противовес замедлению поля ускоряться вновь. Обычно препятствие было больше Димы. Земля, например. И в таком случае поле просто замедлялось до ускорения планеты. То есть, проще говоря, Дима просто на громадной скорости выбрасывался в реал. Хорошо, что первое такое приключение произошло, когда он ускорялся не намного. Но вот однажды он сдуру на 1/50 решил пробежаться по шоссе до реки. А при беге его собственная скорость составила 10 км/час. То есть на выходе он получал более 500 км/час. И тут он поскользнулся… Полетел со всех четырёх на асфальт. Сгруппировался, перекатился через руку. Удивился нечеловечески сильной отдаче о землю. Понял, что начал катастрофически быстро замедляться, тормозя при этом рукой, спиной, ногами. И осознал, что вот сейчас его просто раскатает по асфальту. В страхе и отчаянии он тут же включил ускорение. Всё то же 1/50. Как в испорченном двигателе тело рывками дёргало то в ускорение, то в замедление. Но на третьем кувырке он умудрился оттолкнуться от асфальта, разорвать связь поля с поверхностью Земли. Ускорился, потом долго ступенчато тормозил. Еле-еле уцелел. В общем, в таких случаях «быстро поднятое не считается упавшим». Иначе — готовьте белые тапочки, сир.

После нескольких столкновений, когда Дима врезался или зацеплял человека, конечно, доставалось не только тому, в кого он врезался, а и ему самому. К своему стыду, Дима никогда не задерживался рядом с уронённым им человеком, всегда спешил прочь. Трусил.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});