Пастырь крови - Соломон Корвейн

едим и пьём в таверне его поселения. Ты думаешь, он был рад, что мы выпили вина и хорошей еды и не заплатили ни монеты, с которых платятся налоги? Он же гном, золото и серебро для него дороже всего.

- Почему ты не написал в письме о том, что староста впал хоть как-то зпмешан в ереси? Я до сих пор не могу этого осознать. Это слишком странно для человека, для вас. Этиен, я, сколько знаю вас людей – ради идеи, ради религии и того, чтобы выслужиться, вы готовы предать собрата на самый жестокий суд.

- Люсси, я верю в Единого Бога, верю в то, что говорит Церковь и в её заветы и её святых, - лёгкая, заметная только для острого уха дрожь, выдавала отголоски неуверенности, - но я не фанатик. Я понимаю, к чему нужна война с ересью, но в случае Фаринга… кажется, его вина смягчается тем, что он слишком много видел плохого от отца Иннори. Он хочет верить в Бога, он верит в него и исповедует… просто для него приход в лоно единой пророческой Церкви будет долгим и болезненным. И к тому же – он добрый гном, он не заслуживает петли или долины рудников на острове Фиронос.

Эльфийка и человек простучали каблуками по брусчатке, быстро миновали чреду домов, подметив воина в синих одеяниях, поверх которых сверкал нагрудник из начищенной стали. Наёмник так же оглядел их не слишком доброжелательным взглядом. Подойдя к большой дубовой двери, Этиен не стучась, толкнул её и уверенно зашёл внутрь. Напротив, уже стоял Фаринг, красуясь, синей рубашкой, расшитой золотыми узорами.

- Вот ты и тут, засранец! – разведя руки в приветствии, обрадовался гном. – Я тебя задрался ждать! Когда ты уже свалишь, только бесплатно объедаешь нас.

- Ах ты гад, - приобнял его штраффалец, - я твою задницу не сдал Инквизиции, а ты для меня пару килограмм картошки зажал.

- Да я шучу, - улыбнулся Фаринг, погладив бороду. – Ну что, дорогие мои, сегодня должно прибыть письмецо от иерарха вашего, и вы благополучно съедите от нас. На самом деле я хочу поблагодарить вас от имени Лациасса. Вы спасли нас.

- Это наша работа, - едва ли не отчеканил Этиен. – Это наш долг.

- Ой ладно тебе, давай обойдёмся от этих высоких слов! – гном толкнул в шутку парня, тот чуть не свалился. – Благодаря тебе мы можем не беспокоиться, что когда ты ляжешь на бочок, Иннори высосет тебя досуха.

- Мне кажется, отчасти ты рад тому, что от него удалось избавиться, - строго посмотрел инспектор. – Пойми, Фаринг, он был не просто плохим священником, он был гнилым человеком. Ты сам понимаешь, в какие времена мы живём… после великой победы прошло тысячу лет, за это время от света мы перешли к мраку, - речь стала тяжелее, во взгляде повисла тоска. – За эти годы слишком много зла явилось в мир, в сами души. Пойми Фаринг, от пьянящих прекрасных времён мы перешли к новому… «Кризису духа»[2]. Какие времена – такие и люди.

- Это я понимаю, - потёр бороду гном. – Но быть такой скотиной это слишком даже для сегодняшнего дня. Вот холера! А откуда появился тот полувампир? Откуда пошло всё это заражение!?

- Мы написали отцу Лаодикию. Пусть он дальше разбирается с отцами-епископами и правлением Святейшей инквизиции.

- Я надеюсь, что он примет правильное решение, - буркнул сын гор.

Этиен же задумался о том, через, что прошёл и чего добился. Отправившись, чтобы найти признаки ереси в старосте, он его оправдал, а обвинителя предал разоблачению и смерти. Насмешка судьбы, но в неё он не верил. Этиен чувствовал, что его ведёт долг… долг перед отцом Лаодикием за подарки, опеку и возможности, долг перед Церковью.

- Знаешь, кто оказался информатором Иннори? – оскомина сбила радость с Фаринга. – Какая тварь нас слила Иннори в тот день?

- Не-а.

- Глава нашей общины. Оказалось, этот ублюдок в рясе сам организовал ересь, чтобы собрать нелояльных себе. А та скотина сливала ему кто ходит на собрания, - гном хлопнул, фыркнул и потёр кулаки. – Я поймал эту суку, когда пришёл к нему домой, поговорить. Он пытался сжечь письма и отчёты, адресованные Иннори. Это гнида погладывала их под дверь дома или кидала во двор священнику, чтобы не спалиться. Отбив почки и чуть не проломив череп этой гниде, я выкинул эту кучу дерьма из Лациасса.

- Это типичное явление для таких людей, как Иннори, - заметил агент Церкви. – Ты продолжаешь быть в общине?

- Нет, я вернулся в Церковь. Надеюсь, отец Савваро окажется лучшим служителем алтаря.

Фаринг кинул взгляд на Люссиэль. Эльфийка стояла немного в стороне, посматривая то на окно, то на цветы, то часто задерживая взгляд на Этиене. Они слишком разные, начиная от расы и заканчивая миром идей и веры, лежащий у сердец. Но вот взор её, который буквально изъедает парня, если не говорит, то намекает о том, к чему или кому может лежать женская душа.

- А вы между собой? – лицо Фаринга побагровела слегка. – То одну комнату снимаете, живёте вместе. Для парня и девушки ваших лет — это нормально. Даже для здоровья нужно.

- Не-ет! – ответила она, разведя руками. – Не думаю, что у нас есть возможность.

- Это верно, - «проскрипел» Этиен.

Дверь хрустнула и открылась. На пороге оказалось два человека и первого, облачённого в полный доспех с письменами, наголо обритого и препоясанного мечом, вазиантиец узнал. Но вот кто второй? Рыцарь Ордена стоял рядом с высоким худосочным мужчиной, в кожаном приталенном дублете, широкополая шляпа оттеняла лицо, ноги прикрывали толстые брюки и сапоги из такого же материала, что и одежда торса. У сердца Этиен приметил небольшой щиток у сердца – это выкрашенная в жёлтый цвет эмблема с чёрным геральдическим двуглавым орлом. На поясе висела карабела, украшенная посеребрением, золотыми символами.

- Господин, - все поклонились пришедшему рыцарю, в знак уважения и почтения к его статусу и титулу. Это было даже удивительно – во всём мире, который исповедует Штраффальский канон Церкви, этим воинам Церкви кланяются, их чтут на уровне феодалов, а то порой и выше. Даже в Фарции, где воля господина — это закон, рыцари и паладины Ордена, без владений, замков и крестьян, способны изменить сотни судеб, предать лордов