Демид. Пенталогия (СИ) - Андрей Вячеславович Плеханов

Я хрипел, я пытался отжать раму вверх. Но она была сделана надежно. Она имела механизм, который намертво защелкивал ее и мог быть отключен только на станции прибытия. Она имела солидный запас прочности.

– Помоги мне! - Голос мой сорвался на визг. - Лучше мы спрыгнем сами, чем врезаться…

– Прекрати!!! - Лурдес сидела, смотрела на меня округлившимися от изумления глазами. Темные волосы ее развевались потоком воздуха. - Мигель, успокойся, прошу тебя! Я тут, с тобой!

– Лурдес… - Я оставил раму в покое. Нужно было вести себя достойно - все равно уже ничего не изменишь. - Ты молодец, Лурдес. Я не думал, что ты такая… Такая сильная. Извини меня. Мы умрем вместе…

– Да, конечно… Мы умрем и возродимся снова… Как солнечный свет.

Она попыталась погладить меня по голове, но крутой вираж бросил ее в сторону. Последний отрезок пути надвинулся на нас, как кинжал. Вагонетку ударило стотонным молотом, металлический импульс прошел через каждого из людей и конвульсией боли выгнул длинное тело вагонетки. Меня тряхнуло так, что дыхание застряло в глотке. Тележку развернуло боком - мгновение она еще цеплялась за что-то, но последняя связь с опорой оборвалась, и мы взлетели в воздух. Понеслись прямо в кровавый ад.

– Боже, - шепнул я. - Прости меня, грешного…

А больше ничего сказать я не успел. Потому что мы грянулись о бетон вверх ногами, голова моя оторвалась и катилась по платформе, пока не слетела с нее и не застыла лицом в липкой багровой луже.

6

– Жив он. Жив твой Мигель. Рано еще ему помирать.

Я услышал голос и сделал вдох. И тут же закашлял и замахал руками. Потому что, оказывается, под носом у меня была ватка с нашатырным спиртом.

Я открывал веки медленно. Туманные фигуры, которые сидели передо мной, постепенно превращались в людей. И это было уже неплохо. Я скорее ожидал увидеть ангелов. Или чертей. В зависимости от того, куда мне удалось попасть после смерти - в ад или в рай.

Человек напротив меня напоминал Дьявола в его самом соблазнительном варианте. Он был черен, носат, красив и хладнокровен. Он курил дорогую сигару и смотрел на меня, чуть прищурившись.

– Красавец, - сказал он. - Я всегда говорил, что наш Мигель - красавец. Ты посмотри, какое бледное вдохновенное лицо, какая томность во взгляде! Дай ему тазик. По-моему, его сейчас снова стошнит.

Это был Габриэль Феррера - мой шеф собственной персоной. Он сидел, положив ногу на ногу. Рубашка его больше не была белоснежной. Она была вся в алых пятнах.

Рядом с ним сидела девушка - самая красивая на свете. Ее звали Лурдес.

Она была вся в крови. Правый рукав ее болтался пустыми лохмотьями. Руки не было - ее оторвало в той катастрофе, которую мы пережили. Лицо ее напоминало освежеванного кролика - кожа с половины лица была сорвана, и мутный вытекший глаз пытался повернуться в своей орбите, чтобы посмотреть на меня. Волосы слиплись в бесформенные сосульки.

– Боже! - Я застонал, и слезы полились из глаз моих. -Лурдес, милая моя… Милая, почему все так получилось? Я ждал тебя всю жизнь, а теперь ты так изуродована… Я найду денег, мы сделаем тебе самую лучшую пластическую операцию. Только не умирай…

`- Я думаю, он все-таки перегрелся, - сказала Лурдес, взяла из рук у Ферреры сигару, глубоко затянулась и выпустила дым в открытое окно. - Сегодня адская жара.

Я моргнул, и вдруг все исчезло. Исчезла кровь. Габриэль и Лурдес все так же сидели передо мной, но сорочка Ферреры стала безукоризненно белой. Лурдес улыбалась своей изумительной улыбкой, своими полными губами, и в уголках ее чувственных сюрреалистических глаз, нарисованных Дали, собирались забавные морщинки. Она вытянула правую свою руку - ту, которая только что отсутствовала, валялась на платформе среди прочих оторванных конечностей, и дотронулась до моего лица.

– Да нет, лоб вроде бы холодный. Может быть, он пива перепил?

– Для него пиво - как вода. Он же русский. - Феррера хотел было забрать свою сигару, но вспомнил, что перед ним дама, и полез в портсигар за новой. - У него свои особенности. Проведи рукой чуть левее, по его голове. Чувствуешь?

– Что это? - Лурдес нащупала вмятину на моем черепе. - Там все мягко. Там что, кости нет?

– Он воевал там, в своей России. Его дядюшка рассказывал мне. Его просто пристрелили однажды, нашего Мигеля. По всем правилам медицины он должен был умереть. А он взял да выжил. Так что не удивляйся, что время от времени он путешествует на тот свет - такое бывает с теми, кто воевал. С теми, кто убивал и кого самого убивали.

– Мудилы… - Это было самое ласковое слово, которое я мог произнести. - Там столько людей погибло, детей сколько искалечено! А вы тут шуточки отпускаете. Габриэль, ваш гондонский Большой Змей оказался полным дерьмом. Я всегда говорил, что однажды он накроется…

– Как вы думаете, Феррера, - поинтересовалась Лурдес, - он окончательно свихнулся? Или, может, еще поправится? Можно что-нибудь еще сделать?

– У тебя какие-то виды на него?