Вероломство - Анна Харрелл

Там отвела взгляд от Джеда, дотронувшись до нежной, красной щечки своей маленькой дочери.

— Я видела для своей страны совсем другое будущее, — тихо сказала она. — Мы совершили так много ошибок.

— Мне очень жаль. — Джед не знал, что еще ему сказать. — Там, мы заберем отсюда и тебя, и ребенка…

Она с улыбкой обернулась к нему:

— Я не боюсь, Джед. Квентин обо мне позаботится.

— Пойми, Там, скоро по всему городу развешают портреты Хо Ши Мина. Это случится раньше, чем ты поймешь, что Квентин сюда не вернется, что он не собирается забирать тебя отсюда. Прости, что в такой момент говорю неприятные тебе вещи, но ты должна взглянуть правде в глаза. — Он замолчал, измученный, покрытый испариной. — Чтобы взять в жены вьетнамку, Квентину пришлось бы пойти против матери, а это для него невозможно.

— Все образуется, — промолвила Там с непостижимой уверенностью, но тут же повернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. Джед понял, что у нее нет сил спорить. Ничего, очень скоро все это будет неважным. Теперь, когда ребенок родился, они при первой же возможности уедут из страны.

И, судя по сложившейся ситуации, медлить с отъездом никак нельзя.

А сейчас надо последовать совету сестры Джоанны и дать Там отдых и покой. Ей необходимо набраться сил перед долгим путешествием в Соединенные Штаты. После одиннадцати месяцев, проведенных во Вьетнаме, ему не терпелось возвратиться домой. Он снимет в Бостоне квартиру, найдет работу и уговорит Ребби переехать из кампуса к нему. Она сводила его с ума, и ему столько всего хотелось повидать в этом мире, но для этого еще будет время, когда Ребби закончит учебу и подпишет контракт с государственным департаментом или что-нибудь в этом роде. Может быть, ее пошлют в какое-нибудь интересное место. Да что говорить раньше времени. Будущее само о себе позаботится. Первым делом ей надо доучиться два года в Бостонском университете, а потом неизвестно сколько в аспирантуре.

Нет, поправил он себя, первым делом им всем надо благополучно выбраться из Сайгона, прежде чем всех тут, как говориться, накроет.

Джед обрадовался приходу Ребекки. Она вошла в душную, тесную квартирку, до сих пор отдающую дезинфицирующим средством, которым сестра Джоанна обработала помещение перед родами. Волосы у Ребекки были собраны в хвост, на лбу блестели капли пота, но за полтора месяца, проведенных ею во Вьетнаме, она сохранила прежнюю энергичность почти неизменной. В первые два дня она поняла, почему в тропиках надо одеваться так, а не иначе. Она остановила свой выбор на шортах, полотняной рубахе полувоенного образца и нитяных тапочках.

Она стала выкладывать из бумажной сумки на стол в комнате, служившей Джеду одновременно и кухней, и гостиной, то, что ей удалось раздобыть во время своей вылазки.

— Вот несколько баночек апельсинового сока, какие-то высохшие конфеты и, ты только посмотри, банка растворимого кофе.

Джед засмеялся:

— Ты просто рождена для этих суровых условий.

— Блэкберны всегда умели приспосабливаться к обстоятельствам. Только делать деньги они не научились. Как Там?

— Хорошо, — сказала Там, появившись в дверях кухни.

Джед озабоченно посмотрел на нее:

— Не рано ли вставать с постели?

— Если мы утром хотим уехать отсюда, лучше мне быть на ногах, — промолвила она печально. — Мне не хочется быть вам еще большей обузой.

Ребби возразила:

— Там, ты для нас никакая не обуза, не думай, пожалуйста, так. — И она улыбнулась, словно бросая вызов желающим охладить ее пыл: — А теперь к столу, полуночники!

Ребекка приехала в Сайгон в середине марта, когда в результате наступления северовьетнамской армии, первой крупной операции с 1972 года, по сути, расколовшей пополам Южный Вьетнам, пал Бан-Метуот, городок в плоскогорье, которое американцы называли Центральным плато. После свертывания американского военного присутствия два года назад Вьетнам перестал быть главной темой международных новостей, и взятие заштатного городка, почти деревеньки, осталось незамеченным. Бытовало мнение, будто Нгуен Ван Тьеу, некомпетентный политик, непримиримый президент Республики Вьетнам, предпримет контрнаступление и отобьет деревеньку. Он и раньше частенько нарушал договоренности о прекращении огня.

Однако Тьеу не использовал шанс возвратить Бан-Метуот. Следом пали Плейку и Контум, наступление продолжилось в направлении Хуэ и Дананга.

Впервые за десятилетие Дженни О'Кифи-Блэкберн согласилась со свекром хоть в чем-то, а именно: они решили, что Ребекке нечего делать в Сайгоне, особенно в такое время. Тогда она заняла деньги на поездку у отца Софи. Софи сказала ему, что ее талантливой, некурящей, бедненькой подружке необходимо удалить зубы мудрости, но ее страховка не позволяет ей лечь в больницу для этой операции… Он расщедрился на нужную сумму. Ребекка уже спланировала, каким образом она будет возвращать долг из тех денег, что заработает машинописью и халтурой на ниве графического дизайна. Все это, разумеется, в свободное от учебы время.

Когда она добралась до квартиры Джеда на улице Ту-До, внешний вид ее являл жалкое зрелище. Больше, чем на две недели, она не собиралась задерживаться, но ее тут же увлекло то, что она попала в самую гущу событий, туда, где творилась история. Она просто не могла возвратиться в мир и покой Бостона. Ей казалось, что она обязана помогать беженцам и сиротам, поэтому не гнушалась любой работой.

И еще нельзя было оставить Джеда и Там. Она категорически отказалась возвращаться домой без них.

Ребекка неприятно удивилась, когда увидела в квартире своего возлюбленного прекрасную вьетнамку, к тому же беременную. Ну и что с того? Она доверяла Джеду. И едва помнила Там с 1959 года, когда видела ее на Ривьере. На Там хорошо помнила Ребекку. Их связывало то, что в трагический день 1963 года у обеих погибли отцы. Эта ниточка не разорвалась за то время, что они прожили вдали одна от другой, в столь непохожих мирах.

Они возобновили дружбу в тот тяжелый час, когда коммунисты продолжали «освобождение» братьев с юга.

После панической сдачи Дананга Томас Блэкберн сделал то, чего никогда не делал с 1963 года: он попросил об одолжении. Его старый друг, ветеран государственного департамента, пришел уговаривать Ребекку и Джеда немедленно покинуть страну.

— Если забеспокоился Томас Блэкберн, — сказал он, — то, значит, настало время беспокоиться.

Ребекка несколько раз звонила матери, чтобы убедить ее, что с ней все в порядке, но Дженни не поверила словам дочери. Она потеряла мужа во Вьетнаме, не дай Бог потерять там еще и дочь. Ребекка старалась внушить ей, что она не собирается лезть под пули и что она вовсе не бесчувственная. Как только Там родит ребенка, она возвратится домой.