Вор: Пришествие Трикстера - Артемис Деник

всегда было и так всегда будет. Богачи всегда прячут свои игрушки поближе к себе и подальше от слуг». Старая песня.

Через какое-то время, я заметил, что тяжело хватаю воздух. «Душно и жарко». На лбу выступил пот. Черные образы ступеней превратились в бессвязные линии, которые все закручивались и закручивались, пытаясь схватят меня.

Чтобы утащить вниз, наверно. К самому началу.

«Да что происходит? Что со мной? Безумство!». Если бы это было безумством.

Лестница закончилась, точнее, плавно перешла в пол. Показалось круглое помещение, окруженное все теми же волокнами дерева. «Необычно ощущать, что находишься внутри огромного дерева» — усмехнулся я и взглянул наверх. А наверху — черное звездное небо. Где-то по бокам покачивались сухие листья на толстых ветках. «А здесь было бы уютно летом». Однако я бы и вовсе не запомнил это место, если бы не стрелы, которые кто-то предусмотрительно хранил в сундуке.

«Ну что, Константин, увлекаешься охотой, да?». Очень уж необычные стрелы оказались… Я нетерпеливо сунул руку в сундук и вытащил колчан под лунный свет. Зеленые мохнатые наконечники поставили меня в ступор. «Да? Еще и мастер на все руки? Прямо, как я?». Стрелы заканчивались маленьким наконечником, на который был присобачен странного вида мох. «Что ж, если это шутка, то я ее оценил». Но не мог же я ни испытать эту штуку! Еще будучи в Бонхарде, я наткнулся на подобные «необычные» стрелы.

Стрела ударилась о плотную кору, сразу же слоистая поверхность стены покрылась тоненьким ковром мха. Он медленно сполз на пол. Растекся по нему, как настоящая трава. И тогда я про себя подумал: «Кажется, я знаю, как можно это использовать».

4

Лучники по команде открыли огонь по побережью. Три сотни когг все ближе приближались к берегу — тамих ждала пехтура с испуганными глазами. В воду полетели камни, поливая всех брызгами — это запели требушеты. Первый когг с размаху разрезал песок и остановился, люди на нем выставили щиты. Их качнуло. Но они не заметили этого, ведь их взгляды были направлены на полосу длинных луков, что выстроились на холме. «Ну вот… меня убьют», — подумал кто-то.

Макушки крыш метались из стороны в сторону. Кони под предводительством самого Короля крушили хлипкие заборы, сложенные из камня еще кельтами. Лорд Вринд, а теперь предводитель ста «копий», назначенных ему другими феодалами, несся вперед. Холодный морской воздух трепал его волосы, а конь крошил гальку. Казалось, все вокруг состояло из этой гальки. Те отлетающие руки — тяжелые камни, а языки пламени — вырывающиеся из земли с каменной крошкой. И рассыпающиеся вдалеке образы — они тоже были галькой. Только поменьше.

Деревня позади уже горела и все, кто пытался сбежать, уже были убиты. Высокая трава колыхалась от копыт лошади. Лорд Вринд взмахнул мечом, и окружающий его гул пополнился еще одной низкой нотой. Вниз по холму покатился клубок, оставляя за собой красные пятня, которые уже скоро смоет дождь. Дожди. Дожди — частая вещь в Нормандии, все это знают. И Вринд тоже знал, поэтому спешил как можно скорее закончить войну. «Заставить этих франков бежать к себе в землянки».

Но вот, подул поразительной силы ветер, и деревья облысели за считанные мгновения. Вринд прищурился и снес еще одну голову. Ему навстречу бежал всадник. «Рыцарь, такой же, как и мои солдаты». Он несся, пугая своим крутящимся мечом всех, кто попадал под его копыта. Но даже его не спас отточенный маневр. Вринд пригнулся и кольнул прямо в сердце. Рыцарь перестал быть человеком, теперь от него осталась лишь плоть. И даже так он все еще пыталась сдерживать хлынувшие потоки алой крови, свисая со своего коня.

«Ах, осень, красная осень!» — думал про себя Вринд. «Мы продлим тебя, как всегда умели. Всегда будет красная осень». И именно в этот момент листья набросились на глаза, как стаи черных птиц. Именно в этот момент из-за куста вылез оборванец. В воздух взвился семифутовый шест, который пронзил пожилого Лорда.

«Всегда будет красная осень».

Лорд отлетел от удара на груду камней, густая норманнская трава щекотала ему щеки. И полилась по траве кровь. И соединилось живое с живым.

«Удобренные кровью побеги дают наилучшие всходы». Так сказал один мудрец.

5

К сожалению, ветки слишком плотно прижимались друг к другу, мне не удалось попасть на третий этаж особняка. Я спустился и занырнул в первый попавшийся проход — разницы никакой не было. Пройдясь какое-то время по новому чистенькому полу, я заметил, у особняка Константина была какая-то особенность, которая выделяла его среди остальных. У всего тамь «не было границ». Ты мог прогуливаться среди деревьев, моргнуть, и ты уже шагаешь по деревянным настилам веранды. Дом выглядел как лабиринт. Вся эта безмерность — она пугала.

Сразу у входа в оранжерею я уткнулся в лестницу. Всего три этажа — я высчитал это днем ранее. Пока я поднимался, лицезрел… эти жуткие картины. Мне просто не дано описать их. Прутья, клыки, визг, мох и смех. «Довольно странный вкус для коллекционера».

Третий этаж. Что-то неимоверное в тот момент выдавило кислую улыбку. Как и все нормальные люди, я не смотрел под ноги, меня больше интересовало, что происходит впереди. Я бы и шел так, глядя вперед, если бы не случайное открытие. Лестница обрывалась на третьем этаже. То есть пол был… он был дальше… были и двери…, но именно там, куда наступил бы любой нормальный человек, пола не было. Его словно ровными пилами вырезали. «Одна их ловушек? Он знал, что я приду?». Вдруг мне показалось, что все вокруг сгущается, в животе стало неприятно. Чувство, что за мной следили все это время… И эти стрелы. «Черт, все вранье, Константин ожидал, что рано или поздно кто-нибудь захочет «взглянуть» на его коллекцию и на Меч в том числе. Он не дурак. Просто хитрец и параноик».

Что ж, я много раз делал это, и сделал еще раз. Дыра означает — прыгай! Кажется, подо мной промелькнула чья-то голова. Времени проверить не было. Я уперся грудью в дверь. Руками схватился за выступающие доски. «Где, мать твою, ручка!? Почему она сверху?». Я крутанул ее, и дверь вкинула меня вглубь некой комнаты.

«Ох, куда я вляпался!», — подумал я, вставая с колен. Мой взгляд зацепился за кровать, завешанную прозрачной тюлью. Мастерски вышитое одеяло желтого цвета обтягивало простыню как личинку. «Ну и мерзость!». С картин, написанных непонятными красками, на меня уставились лысые головы со стеклянными глазами. Завихренные бороды и густые, как лес,