Сметенные ураганом - Татьяна Осипцова

Миша соскочил со стола и встал напротив.

– А ведь ты, Светочка, говоришь не то, что думаешь. Да, жизнь теперь богаче. Та была беднее, а может, и однообразнее, но и в этой бедности и однообразии была своя прелесть. Мы чаще развлекались сами, а не ждали, что кто-то будет кривляться перед нами, стараясь развеселить. Ты помнишь…

Он вновь взял ее руку в свои теплые ладони и тихонько сжал.

– Помнишь?..

Миша стоял спиной к окну. Яркое весеннее солнце играло в светлых волосах, лицо в тени казалось совсем молодым. И вдруг волна воспоминаний унесла Свету в далекие годы, когда не надо было думать о том, сколько сегодня стоит доллар, кого назначат новым премьером или выберут в президенты… Она увидела Мишу-курсанта, склонившегося перед нею в легком поклоне, приглашая на танец; она видела его с рюкзаком за плечами, протягивающего ей руку… Он говорил сейчас, а голос его звенел музыкой бардовских песен, которые он так здорово пел когда-то. Он воскрешал в памяти друзей: четверо не вернулись из Афгана, в том числе ее первый муж… Тогда они были молодые, задорные, веселые, беззаботные. И рядом были те, которых тоже нет, – деликатная Яна Витальевна и Павел Петрович, любивший отпускать девушкам комплименты. В той жизни казалось, что каждый следующий день может быть лишь таким же счастливым, как предыдущий.

Миша умолк. Они не отрывали глаз друг от друга, но между ними лежала их навсегда утраченная счастливая юность.

«Теперь я понимаю, почему ты такой, Мишенька. О, как я тебя понимаю! И я не могу быть счастливой из-за того же, что и ты, – с горечью подумала она и вдруг удивилась: – Мы говорим как два старика, а ведь мы еще не старые… Просто столько всего произошло, будто прошло сто лет, столько мы всего пережили… А на самом деле мы ведь еще молоды».

Солнце скрылось за облаком, и тут она заметила, что волосы у Миши не золотистые, а сероватые, сильно поседевшие. И это не юноша держит ее руку, а немолодой, усталый человек глядит отсутствующим взглядом. Радость ее померкла, подобно солнцу за окном, а в сердце заползла горечь.

«Он утянул меня за собой в воспоминания, и зря я поддалась. Ни к чему это – только душу травить! Он все оглядывается назад, в этом его беда. Когда оглядываешься на счастливые времена, не можешь смотреть вперед, не видишь будущего. Зря я позволила ему заговорить о прошлом».

Не отнимая у него руки, Света соскользнула со стола и, стараясь, чтобы голос не дрожал, заговорила:

– Да, много воды утекло… Прекрасное было время, и мы наивно думали, что так будет всегда… – и вдруг не выдержала: – Ох, Мишенька, все вышло совсем не так!..

Глаза вмиг наполнились слезами. Где ты, Светочка Харитонова, любительница наряжаться и флиртовать, сведшая с ума чуть не половину курса военного училища и мечтавшая выйти замуж за сына второго секретаря обкома?

Слезы катились по щекам, а она замерла, как ребенок, которого наказали за чужую провинность, и смотрела на Мишу. Не произнеся ни слова, он притянул ее к себе и обнял, легонько поглаживая рукой по голове, желая успокоить. Она тоже обхватила его за плечи и обмякла. Как хорошо вот так просто, без страсти, обниматься, будто старые друзья. Как хорошо, что Миша понимает ее…

Они долго стояли, прильнув друг к другу. Она уже не плакала, просто слушала, как ровно бьется его сердце. Вдруг Миша оттолкнул ее, резко – так что она чуть не упала.

Он смотрел куда-то поверх нее, Света обернулась…

В дверях застыли Соня и Галина Адамовна. За ними возвышался Валерий Логинов, один из охранников Шереметьева.

Она не помнила, как покинула офис. Не помнила, как доехала до своего особняка, лишь чудом никого не задавив по пути.

В доме было тихо. Охранник на входе сообщил, что гувернантка повела детей в парк: Лорочку, Олега и Маниного Пашку.

Маня! Маня все узнает… Холодея от этой мысли, Света поднялась к себе.

Конечно же, Сонька все расскажет, она ведь грозилась там, в офисе… Да и Галине Адамовне, старой сплетнице, рот не закроешь. Сегодня вечером все будут знать – и свои, и гости – Светлана Шереметьева, бывшая Харитонова, обнималась с мужем своей лучшей подруги! А уж что там они еще нафантазируют… И ведь не объяснишь, что Миша обнял ее лишь потому, что заплакала. Скажут, что они любовники… А ничего ведь не было! Ничего плотского, физического, сексуального – да как хочешь назови – не было ничего! Вот если бы их кто-то видел, когда они целовались на вокзале, или тогда, в парадной, когда разве что искры не летели, так Миша ее хотел, – это было бы понятно и не так обидно. Но теперь, когда он всего лишь по-дружески обнимал ее…

А ведь никто не поверит. Никто! Про нее – богатую, успешную, самоуверенную и самовлюбленную поверят любой сплетне. По поводу Миши пожмут плечами: ну что ж, природа, женщина может спровоцировать… И будут жалеть Маню.

О, Света готова стерпеть все косые взгляды и сплетни за спиной – лишь бы не узнала Маня.

Она представила, какое лицо будет у подруги, когда та узнает, что ее Мишенька, который для нее почти что бог, и единственная подруга… Что сделает Маня? Разведется?.. Она ведь гордая, хоть с виду и кажется слабой. И что тогда будут делать они с Мишей?

А Юра? Что будет, когда узнает он?..

При мысли о муже Света так испугалась, что даже слезы мгновенно кончились.

А может, Сонька и не решится сказать зятю? Галина Адамовна точно не решится, и все остальные так же. Надо обладать определенной смелостью, чтобы сказать Шереметьеву такое. Может, все обойдется, может, он и не узнает?

Но Логинов… И какой черт его в офис принес? Наверное, Юра прислал за ней. Вряд ли Логинов будет молчать. Этот охранник предан Юре, как пес. Света как-то спросила у мужа, зачем он держит возле себя страшилу с низким лбом и оловянными глазами, ведь остальной персонал выглядит вполне прилично. А Юра ответил, что этот человек работает не за деньги, а из благодарности, и он доверяет ему больше других.

– Что же ты такого сделал для него? – поинтересовалась Света.

– Практически вытащил из тюрьмы.

– Ты пригреваешь возле себя преступников? – возмутилась она.

– Валера не преступник. Он всего лишь убил жену в состоянии аффекта: застал ее с любовником в собственной постели. В пылу любой может такое сотворить. Я нанял адвоката, и он доказал, что мой охранник тут ни при чем – жена сама выкинулась из окна, не стерпев позора. Я говорил тебе, дорогая, что опытный адвокат – великая сила?

Света понимала, что Логинов, презирающий и ненавидящий всех баб на свете, молчать не станет, и сердце ее заныло от нехорошего предчувствия.

Задернув шторы, она скинула платье и нырнула в постель, свернувшись под одеялом в клубок, будто от холода. Тревожные мысли метались в голове, цепляясь друг за друга.

Логинов, конечно, расскажет охранникам Юриных друзей – водители и охрана вечно о чем-то болтают. А те своим хозяевам, желая развлечь. Сколько подобных историй слышала она от Юриного водителя – тот, словно старая баба, любит собирать сплетни. И пойдет-поедет… Через пару дней будут знать все… И тогда, точно, Юра ее убьет. Убьет и наймет адвоката, чтобы представил это как самоубийство… А может, сегодня у Логинова не будет случая рассказать? Может, Юра ничего не узнает? Хотя бы до завтра… Сегодня она скажет, что плохо себя чувствует, и не пойдет на день рождения, а к завтрашнему дню что-нибудь сочинит себе в оправдание.

«Я не буду думать об этом сейчас, – твердила она, кусая губы. – Я не могу. Я подумаю завтра, когда у меня будут силы что-то придумать».

Она лежала в полутемной комнате, отгоняя пугающие мысли и прислушиваясь к тому, что происходит в доме. Вернулись дети, голоса Лоры и мальчишек прозвучали совсем рядом и удалились в другое крыло. Как хорошо, что у нее такой большой дом, и никто не заглянет к ней в спальню. Никто, даже муж.

Внизу прошуршали шины, хлопнули дверцы автомобиля. Послышались шаги Юры по лестнице, по коридору…

«Слава богу, прошел мимо, в свою комнату! Еще не знает?.. Надо собраться с духом и сказать ему, что заболела».

Время шло, а она все уговаривала себя решиться. Внезапно дверь распахнулась. На пороге стоял муж. И как она прослушала?

– Заходи, – попыталась улыбнуться Света.

В полумраке она не могла разглядеть его лица, а по голосу, который спросил: «Ну что, мы идем?» – ничего не поняла.

– Знаешь, что-то у меня голова так разболелась, кажется, температура… Боюсь, это грипп. Весной так легко подцепить заразу… А ты, Юра, иди и передай им мои извинения.

Муж не отвечал долго, слишком долго. И вдруг прозвучало злобное и язвительное:

– Сучка трусливая…

Света содрогнулась: он знает! Вспыхнувшая люстра на миг ослепила ее. Когда она открыла глаза, муж был возле кровати.

– Вставай. Мы идем. И изволь поторопиться.

Голос его звучал ровно, так спокойно, что ей стало по-настоящему страшно.

– Юра, я не могу…

– Сможешь! Вставай.

– Неужели Логинов… Он сказал?.. Он лжет!