Пустой гроб - Пьер Сувестр

Его любовница! Так значит, пытка уготована не только ему, но и бедной Амели, в полуобмороке лежавшей на сиденье; обезумев от страха, она безмолвно следила за происходящим.

Незнакомец невозмутимо продолжал:

— Она тоже обречена, Себастьян Перрон. Сначала она… потом вы.

На миг перед Себастьяном Перроном мелькнуло ужасное видение: раздался оглушительный выстрел, из дула револьвера вырвалось пламя, потом он увидел, как что-то грубое, несущее смерть, проникает в голову Амели — и тотчас брызнула кровь.

Амели была убита выстрелом в упор, убил ее зловещий незнакомец — тот, кого Себастьян Перрон принял за друга детства Мариуса.

Судья не успел ни вскрикнуть, ни отпрянуть, мысль и жизнь его оборвалась; последовал еще один выстрел, и, обливаясь кровью, Себастьян Перрон стал медленно оседать, все еще продолжая смотреть на труп горячо любимой им женщины!

Автомобиль сразу остановился, убийца, не торопясь, вышел, за ним вышел водитель.

— Что дальше? — спросил механик.

— Вот что, Пономарь, — ответил таинственный убийца, — осталось вложить револьвер в руку судье, и все решат, что наши любовники вместе добровольно ушли из жизни.

Так значит, водителем был Пономарь! Зловещий апаш, подручный Фантомаса, главарь шайки бандитов!

Кем же был тогда его собеседник, выдававший себя за Мариуса? Кто скрывался под личиной санитара, Клода?..

Глава двадцать третья

В ЗАЛЕ СУДА

На следующий день после трагической гибели судьи и его любовницы, задолго до того, как об этом стало известно, Жером Фандор подходил к дому своего приятеля Жюва; одет он был во все черное, шагал решительно и порывисто.

По лестнице он взбежал, перепрыгивая через несколько ступенек; внимательный наблюдатель непременно бы догадался, что назревают серьезные события — наступающий день готовил сенсации.

Журналист бойко затрезвонил в звонок, оттолкнул открывшего ему дверь старого Жана — впрочем, старого слугу ничуть не удивила такая прыть, сколько помнил он Жерома Фандора, тот вечно куда-то спешил — и в два прыжка очутился у небольшой каморки, которую Жюв, любивший пожить в свое удовольствие, превратил в ванную.

— Вы уже встали? — крикнул Жером Фандор.

— Само собой, — ответил Жюв.

— Вы готовы?

Фандор уселся в кресло.

— Поторапливайтесь, Жюв, у дверей простаивает червь ненасытный.

Жюву не надо было объяснять дважды. Он давно изучил образную речь Фандора и знал, что чернь ненасытный — это наемный фиакр или такси.

Жером Фандор не был богат, а потому не имел привычки платить за такси из собственного кармана; обычно он роскошествовал только в часы службы, когда мог разъезжать по городу за счет редакции газеты «Ла Капиталь».

— Черт! — заторопился Жюв, на ходу завязывая галстук и натягивая жилет. — Говоришь, нас ждет червь ненасытный? Я смотрю, ты ни в чем не отказываешь себе, Фандор! С чего вдруг такая роскошь?

— Это не роскошь, Жюв, это мера предосторожности, — просто ответил Фандор.

— А мы не опаздываем?

Фандор отрицательно потряс головой.

— Мы не опаздываем, но нам грозит опасность.

— Какая?

— Смертельная.

В недоумении уставился Жюв на своего приятеля, и Фандор, за которым прочно закрепилась слава отчаянного храбреца, что избавляло его от нужды скрывать свои чувства и бравировать без причин, не таясь, признался:

— Со вчерашнего вечера, старина Жюв, я только и думаю о нашем с вами разговоре. В начале недели я держался другого мнения, но вы меня переубедили. На меня нахлынул жуткий пессимизм, знаете — я готов к чему угодно.

— К чему угодно? — переспросил Жюв. — Не преувеличивай.

Фандор в раздумье покачал головой.

— Хорошо, если так, Жюв, но боюсь, что я прав.

— Откуда такая уверенность?

— Всего-то и понадобилось, дружище Жюв, что мыслишек на два су да на полсантима здравого смысла, не разубеждайте меня — раз уж мы ввязались в это дело, обоим нам угрожает опасность… Черт подери, известно ли вам, что оба мы — опасные свидетели обвинения, следовательно, кое-кто имеет веские причины отомстить нам, убрать нас со своего пути.

Фандор говорил очень медленно, как человек, взвешивающий каждое слово и не привыкший разглагольствовать попусту.

Жюв молча продолжал одеваться.

— Сами подумайте, Жюв, — продолжил Фандор, — быть может, сейчас мы переживаем самый трагический момент нашей жизни. Вы хоть на минуту задумались над тем, как встревожен теперь Фантомас? Представили, как мечется он от ужаса? В каком он бешенстве?

Посмотрев сыщику прямо в глаза, Фандор повторил свой вопрос:

— Скажите, Жюв, думали вы об этом?

— Хочешь, чтобы я ответил? — лукаво усмехнулся Жюв. — Тогда смотри.

Он как ни в чем не бывало сунул руки в карманы и вытащил оттуда два браунинга.

— Видишь, я тоже принял меры предосторожности.

Теперь и Жюв стал серьезным; натягивая пальто, он сказал:

— Знаешь, Фандор, а ведь сегодняшнее утро — это утро битвы. Мы вступаем в прямую схватку с Фантомасом… Нас ждет победа или поражение, третьего не дано. Потерпим поражение, вполне вероятно, что еще до полудня нас укокошат, иными словами — убьют… Ну а если победа останется за нами, эта досадная неприятность случится завтра или послезавтра.

Жюв невесело улыбнулся.

— Что там ни говори, но до сегодняшнего дня Фантомас не мог нас и пальцем тронуть — он боялся навредить сыну; зато теперь самое время убрать нас — либо до того, как мы дадим показания, чтобы воспрепятствовать этому и напугать присяжных, либо после вынесения приговора — чтобы отомстить нам.

Жюв вышел из ванной и принялся торопить Фандора, следовавшего за ним по пятам.

— Живей, дружище, надеюсь, ты не забыл про своего червя?

— Представьте, нет, — нашелся Фандор, — не знаю только, как бы заставить вас раскошелиться… хотя, какое это имеет значение?

По лестнице, Фандор спускался степенно; когда они с Жювом очутились в сводчатом вестибюле, он заявил:

— Итак, старина, мнение наше едино: приготовимся к покушению или чему похлеще… Если во Дворец правосудия мы прибудем в целости и сохранности, держите ухо востро в зале суда. Ну а если ничего не произойдет до вынесения приговора, значит, это случится потом..

Жюв пожал плечами.

— Не нравятся мне сегодня твои шутки, Фандор… Мне лично умирать совсем не хочется.

— Мне тоже, — запротестовал Фандор.

— Я бы предпочел гульнуть на твоей свадьбе, — размечтался Жюв.

На лице Фандора появилось слабое подобие улыбки.

— Бедный мой Жюв, — ответил он, — эта свадьба кажется мне такой далекой, такой нереальной… Слишком это было бы прекрасно… Быть может, такое счастье вообще недостижимо?

Фандор резко повернулся к своему приятелю.

— Жюв, — сказал он, — я должен сделать вам одно признание. Вчера Элен умоляла меня быть снисходительным к Владимиру. Я решил, что на все вопросы судьи я отвечу, ибо таков мой долг, а об остальном умолчу. Вы простите меня?

— Я прощу тебя, — ласково улыбнулся Жюв. — Твоя невеста не очень-то хочет, чтобы ты вмешивался в ее дела — это вполне понятно, роль твоя в этом деле до крайности щекотлива… поэтому я предоставляю тебе свободу действий. У меня-то самого нет причин осторожничать, со спокойной совестью я скажу все, что знаю; я ничем не буду скован, все, о чем умолчишь ты, скажу я.

Как только Жюв произнес эти слова, ожидавший их фиакр тронулся. Забравшись в карету, Жюв и Фандор немного помолчали, сжимая свои пистолеты и глядя в оба: нападение могло произойти в любую минуту.

Куда отправились Жюв и Фандор?

Друзья спешили на судебное заседание, перед судом должен был предстать князь Владимир — сын Фантомаса, арестованный под кличкой Бридж.

Жюв и Фандор выступали свидетелями. Ведь это они организовали поимку Владимира, глупо попавшегося в расставленную ему ловушку. Отступать им было некуда, они непременно должны были явиться во Дворец правосудия; чувство страха придавало нашим друзьям особую взволнованность, но и тот, и другой были счастливы — в очередной раз вступали они в открытую схватку с заклятым своим врагом.

Сам по себе Владимир мало заботил Жюва и Фандора, хотя именно он должен был предстать перед судом, именно его предстояло оправдать или помиловать.

Владимир, в сущности, был обыкновенной пешкой, он лишь служил прикрытием для коварного Фантомаса, одно имя которого всех повергало в трепет.

Возможно ли, чтобы Фантомас позволил осудить собственного сына, которому скорее всего грозила смертная казнь, и не попытался бы вырвать его из-под топора Дайблера[5]?

Жюв и Фандор так не думали!

Во время трагических перипетий «дела жокея в маске» два друга подстроили поимку князя Владимира и теперь опасались мести Фантомаса, которая могла последовать в любой момент, ибо в тот день сын Фантомаса должен был занять место на скамье подсудимых и ответить за содеянные им преступления.