Наследница северных угодий (СИ) - Лариса Акулова

придётся искать того, кому я смогу довериться. Пока в этом плане мои ожидания оправдал только ль'Ву. Пусть он и вспыльчивый, пусть наше общение нарушилось из-за его странной просьбы пожениться, но он ни разу ни в чем меня не подставил, не обманул, всегда был на моей стороне.

Теперь желание связаться с ним становится ещё более сильным, мне столько нужно рассказать, попросить совета, поэтому, не откладывая в долгий ящик, прямо в простыне иду в комнату, где стоит письменный стол. Он точь-в-точь такой же, как у меня в спальне в Академии, только здесь нет такого творческого беспорядка, как там. Впрочем, мне легко разобраться, и совсем скоро я уже обмакивают перо в чернильницу, выводя первые слова письма. Первым делом я прошу у мужчины прощения за свое прошлое поведение, потому что понимаю — без этого никак. А чтобы наладить общение заново, просто необходимо признавать свои ошибки. Да, Даар не подарок, но я могла бы не реагировать так резко, попытаться выяснить до конца, что же произошло, как ему помочь, но отказалась, едва услышав слово «помолвка». Теперь-то я понимаю, что есть вещи похуже, чем предполагаемая свадьба, но тогда испугалась по-настоящему.

Изливать душу бумаге оказывается хоть и тяжело, но на удивление приятно. Как будто освобождаюсь от тяжкого груза на сердце. А, когда ставлю точку, и вовсе чувствую, как слезы текут по моим щекам непослушными солеными дорожками. Боже, как же мне не хватало этого чувства выговоренности, пусть и таким способом. Письмо складываю несколько раз, затем в конверт. Запечатываю заклинанием, а после ещё и сургучом — для красоты. Видимо, девушка во мне ещё не сдохла, раз хочется, чтобы всё было мило и симпатично. Только после этого я иду в гардеробную, где облачаюсь в домашнее платье, те же тапочки, что и в день прибытия в северные угодия. Волосы собираю в самый простой хвост, завязывая их синей шелковой лентой.

Теперь-то я готова выйти из своих комнат и встретиться со всем, что меня ждёт.

Глава 41

— Госпожа, вам ещё рано ходить столько, — встречает меня в коридоре на первом этаже знакомая служанка и сразу же начинает поучать. Как будто делать ей больше нечего. — Вам нужно было просто позвать кого-нибудь к себе в комнату.

Я же не собираюсь следовать чужой просьбе. Пусть официально ещё не объявлено, но уже являюсь официально наследницей, вошедшей в права, подтвержденные Магией. Больше никому я не позволю помыкать мной, тем более, что теперь это мне позволено не просто родителями, а самой природой, которая даровала силы. Также не стоит позволять приказывать мне, иначе они начнут думать, что я слабовольная, что мной можно управлять, что тоже не является мечтой моей жизни.

Несмотря на раннее утро семья и гости уже в сборе. Сегодня завтрак проходит в малой столовой, в более приятной атмосфере, чем прошлый прием пищи, на которой я попала. Меня приветствуют, мама обнимает, но, в принципе, все общаются между собой, не уделяя кому-либо слишком много внимания. Олвен, устроившись на дальнем конце стола, лишь зубами скрежещет, когда меня сажают рядом с Киреном. Глазами метает такие молнии, что мне кажется, что они вот-вот станут реальными, ударят в меня и убьют. По левую руку от меня оказывается дородная женщина лет шестидесяти в роскошном платье и такой прямой осанкой, будто она спицу проглотила. Именно она решается заговорить со мной первой:

— Поздравляю с вступлением в наследие, ты настолько любима Магией, что она даже не стала дожидаться конца праздника солнцецветения. Это замечательно, значит, будущее северных угодий в хороших руках. Теперь тебе нужно подыскать домашнего учителя, который сможет объяснить все тонкости управления новым объемом Магии. Ты же не думаешь что это будет легко и просто? И, насколько я слышала, деточка, у тебя уже и пара появилась, будущий жених? — смотрит женщина на Кирена рядом, а затем вновь поворачивается ко мне, подмигивает, как бы говоря, что выбор одобряет. И вдруг спохватывается, — ой, милочка, ты же наверно меня и не помнишь. Твои родители говорили, что после заморозки ты потеряла память, а я тут с тобой так разговариваю, даже не представившись, какой ужас!

Уж не знаю, кем она является, но болтовня уже сводит с ума. Ею можно довести вполне адекватного человека до самоубийства, я слушаю всего пару минут, а уже хочется вздернуться прямо на ближайшей деревянной балке. Стараюсь не закатывать глаза, когда женщина вновь начинает говорить.

— Меня зовут Эладия, я твоя двоюродная тётушка, в детстве часто нянчилась с тобой, поэтому ты меня любила. Жаль что дети так быстро растут, мне так не хватает твоих пухлых щёчек, очень уж любила их тискать, — сокрушается она, доставая из скрытого кармана в платье белоснежный платочек. Промакивает им слезы, всхлипывает, но берет себя в руки. — Надеюсь, что скоро смогу твоих деточек понянчить, многому могу их научить.

Матерь божья. Мне же ещё и семнадцати лет нет. Неужели в этом сумасшедшем мире рожают, даже не доучившись?

— Нет, тетя Эладия, я с этим не спешу, — сразу обозначаю свою позицию, чтобы у неё не возникло даже намёка на идею о том, что на меня можно надавить, и я поскачу беременеть. Совсем не до этого сейчас. Какие дети, если меня пытаются убить в собственном доме? Или мне ещё и о них придется волноваться? Нет уж, спасибо. — Совсем скоро экзамены в Академии, лучше на них сосредоточусь.

Следующим со мной заговаривает Кирен, отчаянно краснея, видимо, вспоминая тот голый случай:

— Знаешь, Нивес, зря ты так категорично относишься к словам тёти. Она многое знает о семейной жизни, и детей воспитала замечательных, например, твоего отца, который сейчас стоит во главе государства. Она много сделала для своей страны, пусть тебе и кажется это глупостью, — пытается оправдать её в моих глазах, при этом мягко указывая на то, что любая работа есть работа, и не стоит отрицать важность воспитания. Защищает Эладию. Удивительно. — Будь снисходительнее, у всех свои цели в жизни. И для тебя хотят, как лучше. Поэтому не упрямься и прими чужой совет с благодарностью.

— Может, она только и способна, что детишек побольше рожать, линию королевской крови продолжать. Все мы знаем, насколько моя сестрёнка слабовольная, и она никогда не станет такой же, как отец. Слышишь, мама, тебе стоило родить первой меня! — Внезапно выходит из себя Олвен, закатывая невероятную по грубости речь.

Подскакивает и убегает с такой скоростью, словно за ней стая волков гонится. Мне или кажется,