Земля – Паладос - Михаил Костин

Расчет вышел верным. Выстрел не заставил себя ждать, но сгусток плазмы снова пронесся мимо. Отброшенное тело пирата кувырнулось в сторону и скользнуло в ущелье. Опарт отпустил ружье, судорожно извернулся и повис на одной руке, зацепившись за выступ несколькими метрами ниже края пропасти.

Ружье быстро уменьшилось и растворилось в бездне. Спустя некоторое время оттуда донесся звук удара и всплеск. Опарт попытался подтянуться, но ничего не вышло. Пират поглядел наверх в поисках спасения. На лице его возникла мольба.

Там у самого края стоял Исаак и глядел на него.

— Вытащи меня, — взвизгнул Опарт. — Спаси! Я тебе все, что хочешь. Только вытащи.

— А что ты можешь? — полюбопытствовал рыжий.

Он был удивительно спокоен. К висящему на волосок от смерти пирату не испытывал ни жалости, ни отвращения, ни злости. Чувства словно выключили нажатием клавиши.

— Вытащи меня!!! — орал Опарт из последних сил. — Спаси!!!

— Я подумаю, — покачал головой священник и отошел в сторону.

Спут сидел под скалой связанный. Вид имел до такой степени замученный, будто только что держал эту скалу на плечах. Исаак начал распутывать веревки. На вопли, доносящиеся со стороны ущелья, старался не обращать внимания. Когда истерика Опарта достигла апогея, Исаак решительно вынул кляп изо рта спута.

— У спутов шесть конечностей, — первым делом поправил Антрацит.

— Я знаю, — устало кивнул Исаак, разматывая остатки веревок. — Но он не знал.

— Вытащи его, — попросил Спут, разминая затекшие конечности.

— Нет, — покачал головой Исаак.

— Ты ведешь себя не так, как должно священнику Церкви Света, — пожурил синекожий. — Помоги…

Договорить он не успел. Последний крик срывающегося в пропасть человека был страшен. Создалось впечатление, что вопль этот пронесся вместе с Опартом до самого дна, разбился и осколками вернулся обратно, улетая в джунгли и теряясь среди деревьев.

Исаак едва заметно вздрогнул. Спут побледнел, глаза его светились испугом. Синеватая кожа стала полупрозрачной, почти бесцветной.

— Я больше не священник Света, — хрипло произнес Исаак.

— Ты его убил…

— Он сам, — ответил Исаак. — И он мог убить нас. Он хотел убить нас. Он пытался убить нас.

Слова звучали как мантра, словно следователь убеждал сам себя.

— Но он не был ни Призраком, ни одержимым. Он был просто человек.

— Просто человек, желающий твоей смерти, — убийца, — покачал головой Исаак.

— А ты?

— А я защищался, — твердо повторил Браун. — Я не знаю, насколько это достойно или недостойно священника Церкви Света, но для обычного человека это нормально.

— Но брат Исаак…

— Мистер Браун, — снова качнул головой Исаак. — С сегодняшнего дня только так. Пойдем.

Джунгли редели. Теперь вокруг все больше проявлялись горы. Лес отступал, и Исаак не знал, радоваться этому или грустить.

Гер и его люди догнали их к полудню. Местное светило было в зените, когда сзади послышались первые выстрелы. Уставший донельзя Исаак взбодрился. Ноги сами собой понеслись вперед, словно только и ждали возможности побегать на длинные дистанции.

— Быстрее, — прикрикнул он на Антрацита, которому пробежки давались с огромным трудом. Ноги у инопланетянина были не в пример короче, и мчаться с той же скоростью он не мог чисто физически.

Исаак, чувствуя, что убегает далеко вперед, останавливался и отстреливался, пока синекожий нагонял его. И только потом бежал дальше.

— Может, — просипел через сбитое дыхание спут, — вернемся к деревьям. Там есть где…

Он захлебнулся, и фраза оборвалась, но священник прекрасно понял, что имел в виду приятель.

— Негде там прятаться. Их много, нас двое. Смотри, пещера, дуй туда.

Спут припустил вперед, часто перебирая короткими ножками, словно в нем поменяли батарейку. Исаак притормозил, выстрелил пару раз от бедра. Промазал. Первые из преследователей уже выскочили из-за деревьев и карабкались по склону следом за ними.

Отметив, что ему неплохо бы попрактиковаться в стрельбе, Исаак бросился вдогонку за Антрацитом. Тот ждал у пещеры и заходить не торопился.

— Чего стоишь?

— А вдруг там нет другого выхода? — Губы спута подрагивали.

— Ну и бог с ним. — Браун подтолкнул приятеля к входу в пещеру. — Даже если и нет, что с того? Пусть попробуют нас оттуда достать. Перестреляем их по одному на входе.

Из-за спины прилетел сгусток плазмы, с силой шмякнулся в скалу в метре от головы Исаака.

— Или они нас перестреляют, — проворчал спут и полез внутрь.

Браун развернулся и, выстрелив еще пару раз, поспешил за Антрацитом.

После палящего солнца Семеги в пещере казалось темно даже при включенном фонаре. Когда Исаак вломился внутрь, спут уже обшаривал лучом стены. Его радостный возглас донесся от дальней стены.

— Сюда, брат… — спут осекся и добавил: — Браун. Здесь есть проход.

И прежде чем Исаак успел что-то сказать, синекожий бросился в темноту туннеля. Раздумывать было некогда, и священник-следователь Церкви Света кинулся навстречу темноте. Неизвестной, ветвящейся, уходящей вглубь неизученной планеты, названной в честь любимой библиотеки какого-то давно склеившего ласты спута.

Глава 19

На черном корабле творилось что-то невероятное. Габриель уже час вслушивался в отголоски происходящего и никак не мог понять, что случилось. Сперва все было похоже на обычное нападение. Потом стало казаться, что это не черный космолет кинулся в бой, а напротив, напали на него. Наконец звуки стали раздаваться со всех сторон и производили впечатление, будто на сам черный корабль напали пираты и теперь выносили награбленное и добивали выживших, но такое в принципе было невозможно. Пираты никогда не нападали на пиратов. Кодекс чести запрещал, а его соблюдали свято. А федералы или техномаги, решившие усмирить пиратов, вряд ли стали бы заниматься грабежом, скорее отбуксировали захваченный космолет в ближайший порт вместе с грузом.

Топот, грохот, неразборчивые выкрики неслись отовсюду, со всех уровней черного корабля. Шебуршание за дверью тоже усилилось. Потом дверь поползла в сторону, и в освободившийся проем вломилось несколько человек, или, вернее сказать, существ. Представитель хомо сапиенс среди них был один, остальные — инопланетный сброд всех мастей. Впереди шагал могучий урианин с широкими плечами и огромной ряхой. По бледной физиономии, которая очень походила на морду свиньи, шли нездоровые красные пятна. За ним стояли еще две свиньи помельче, три сибра и один мужик с вислыми усами, в подранной клетчатой рубахе.

— А вот и капитан, — радостно возопил мордоворот урианин.

На его роже добавилось красного цвета, а в руке красномордого появился нож.

— Я не капитан, — мрачно сообщил Габриель, не особенно надеясь, что ему поверят.

— А что господин «не капитан» делает в капитанской каюте? — уличил красномордый.

— Сидит в плену.

— Пленник врага — наш друг, — выкрикнул заученно мужик в разодранной рубашке.

Красномордый почувствовал, как у него забирают инициативу, и осадил усатого:

— Погоди.

После чего пристально посмотрел на священника. Габриель выдержал взгляд с молчаливым достоинством.

— Вот интересно, — ядовито начал красномордый. — Почему все пленники в трюме. В кандалах. Готовятся стать рабами. За них уже цену назначили. А один, — он выдержал драматическую паузу, — сидит в каюте капитана пиратского корабля. Ест от пуза, пьет…

Свиномордый поднял чашку из-под капитанского кофея и принюхался. Остатки напитка присохли к донышку забытой с утра чашки. Красномордый чихнул.

— Пьет всякую гадость, — добавил он, пытаясь задавить очередной чих. — Трубочки вон курит. Ты что, особенный?

— Он на самом деле не пират, — робко подал голос вислоусый.

— А ты откуда знаешь? — снова окрысился свин. Любая попытка сдвинуть его с ведущих ролей явно раздражала красномордого. И бесился он яростно и открыто, не пытаясь даже скрыть эмоции.

— Он летел со мной рядом, когда на нас напали эти… Сидел в соседнем кресле.

Габриель с удивлением поглядел на вислоусого. Лицо его показалось смутно знакомым, или это включилось самовнушение.

— Вы помните меня? — улыбнулся вислоусый. — Хотя вы большую часть пути спали.

— Да, — кивнул Габриель, соглашаясь не то с первым, не то со вторым утверждением.

— Вот видите, — повернулся вислоусый к красномордому.

Красномордый почувствовал себя зажатым в угол и сдал позиции, пробурчав уже скорее для проформы:

— Ну и что? Чего он в капитанской каюте-то? Все в трюме, а он в каюте. Особенный, что ли?

— Не особенный, — пожал плечами Габриель. — Просто я священник-следователь Церкви Света. Вот жетон.