Про две жизни и одну смерть - Ольга Пряхина

пустые провалы глазниц.

— Постарайся или я заберу у твоего любовника то, что не получилось отнять у братца.

Орм погладил её по щеке.

— Так и будешь молчать? Можешь не прятать свой страх, я его чую, — сказал он, и между губ мелькнул змеиный язык. — Где же мольбы о пощаде?

— Ты не пожалел собственного брата.

— Родственные узы — слабость, — отмахнулся Орм от её слов и выпрямился. — Но ты верно мыслишь.

Он стоял, глядя на Агнию снизу вверх, с лицом, на котором не читалось ни боли, ни сожаления.

— Для того, чтобы мать подчинялась, достаточно было время от времени показывать ей одного змееныша. Целенького, чистенького. А второй… кто знал, что он вообще существует?

Орм задумчиво провел по губам пальцам.

— На весь Комитет нашелся только один человек, который спросил себя: «Разве это по-человечески? Выкалывать глаза ребенку, срезать с него шкуру живьем, травить его?» — Орм помолчал, а потом продолжил: — Когда счастливчика Свейна вытащили, я остался там.

Агния тогда едва ли не впервые помогала Магнусу, она знать не знала, что вломилась в лабораторию Комитета. Не догадывалась, что там есть еще уровни, еще пленники.

— Семнадцать лет — и поверь, каждый год был словно век. Так что я не собираюсь никого жалеть, — сказал Орм, а потом улыбнулся и добавил: — Приятного аппетита.

Агния не тратила время на сомнения.

Как только за Ормом захлопнулась дверь, она подползла к демону, опираясь на ослабевшие руки. Её пальцы были жалкими, абсолютно человеческими, и когти не отросли, сколько бы она ни пытался, так что у Агнии не получилось привычным образом вскрыть демона, чтобы добраться до его силы.

Агния обхватила его шею и сдавила изо всех сил, пальцы задрожали от напряжения. Она давила и давила, пока этот мелкий бес не захрипел в последний раз.

Но тот просто умер. Не отдав ни капли энергии.

Агния откатилась в сторону и распласталась на холодном полу. Она прижалась горячим лбом к камню, в попытке найти тот привычный холод силы внутри. Но в груди только полыхало, словно бы в такт сердцебиению. Было так горячо, что она даже потянула водолазку наверх — ей казалось, что она увидит яркое пламя, которое освещало изнутри её грудную клетку.

— Редьярд, — невольно позвала Агния, обхватывая себя руками.

***

Кадмус рядом с высоким гостем боялся дышать и все никак не верил, что ему позволено сидеть за одним столом с самим императором-драконом. Госпожа Лидия легонько поглаживала его руку и смотрела на гостя чуть прищурившись.

Угощения сменялись, Энтар причмокивал и хвалил каждое блюдо, Гера потягивала терпкий чай и больше внимания уделяла не десерту, а бывшему напарнику. Она привыкла к вороватому дракону с жадными лапками, хвастуну и насмешнику. Сейчас же, глядя на мужчину за столом, Гера чувствовала холод в груди. Не от страха, нет. Но вокруг Энтара воздух чуть потрескивал, пахло молниями и влажной землей — будь Гера в облике лисы, шерсть на загривке встала бы дыбом.

То ли все императоры с годами становились такими, то ли только такие и становились императорами, но даже улыбаясь, Энтарнахан внушал трепет. Черты его лица были угловатыми, а глаза — омутами, без отблеска смеха.

Гера всегда считала, что маленький дракон приукрашивал, рассказывая о былом величии, но, видя, как горный божок трепещет перед Энтаром, Гера резко переменила свое отношение.

— Спасибо за угощения, добродетельная госпожа, но теперь нам надо поговорить с глазу на глаз, — намекнул Энтар.

Кадмус радостно выдохнул и поднялся, утягивая за собой Лидию.

— Вот мы и добрались до дела, — сказала Гера и потянулась, закинув ногу на ногу.

Она не верила, что дракон пришел поболтать со старой подругой. Тем более, они и друзьями никогда не были.

Энтар улыбнулся ей и сказал:

— Видишь ли, дорогая Гертруда, Мое Величество собирается умереть.

— Прямо сейчас? — приподняла она брови.

Гера даже забыла огрызнуться в ответ на полное имя, которое ненавидела всей душой.

— Чуть позже, но сути это не меняет. Посмотрев на последние сотни лет в том жалком тельце, мне подумалось — уж умереть стоит на своих условиях.

Гера выпрямилась на стуле, отбросив насмешливость.

— Рассказывай.

— Ах, это будет долгая, но поучительная история.

Энтар повел над столом рукавом, и, словно по волшебству, на полированном дереве появился кувшинчик и две крошечные пиалы.

— Кадмус — видал, как трясся? Он еще помнит расцвет моей империи — сказал Энтар и мечтательно зажмурился, а потом вздохнул и налил им обоим выпить. — Драконы любят две вещи: золото и власть. И того, и другого у меня было в избытке. Чего драконы не любят — так это тех, кто власть у них пытается отобрать. Но в том молодом мире, в котором я жил, еще сильны были боги. Не как Кадмус, а самые настоящие. Знаешь, гневается такой, а небо аж грохочет, или вот дамочка у них там одна разозлилась на юношу, который ей отказал, и — хлоп! — Энтар ударил по столу ладонью, так что фарфор звякнул. — Целого города не стало. Такие тогда жили боги, ага.

Увлекшись рассказом, он позабыл о своем царственном именовании и перешел на вульгарное «я».

— Очень мне они не нравились, а я им еще больше, потому что был выскочкой и отнимал у них последователей. Только сделать они со мной ничего не могли. Боги не сдавались, я тоже. Не буду рассказывать, как именно, но приобрел я тогда замечательное, как мне думалось, умение.

Гера глядела на Энтара не моргая. Хоть она сама была существом насквозь волшебным, но поверить вот так сразу во всех этих богов, которые уже тысячу лет как не появлялись…

— Так вот, научился я заглядывать в будущее, — сказал Энтар таким тоном, будто разучил правила какой-нибудь игры. — Часами просиживал в уединении и смотрел, что там меня ждет, но вот незадача, сколько бы ни пытался я изменить свою судьбу, ничего не получалось. Да, разными путями, но я все равно приходил к предначертанному. К примеру, привиделось мне, что переманят моего советника и тот передаст планы нападения врагу. Я, как из медитации вышел, так голову советнику и того, срубил. И что ты думаешь?

— Опоздал?

— Нет, сын его, обозленный на меня,