«Если», 1999 № 10 - Гарри Тартлдав

Триставер поехал к Беррендаль и Каими, отчаянно отыскивая выход из положения. А выход должен быть! И вообще, он чародей, а чародеи не погибают в щупальцах тварей. Чародеев не пожирают всякие там чудовища. Как раз наоборот — это чародеи одолевают чудовищ…

В качестве последнего отчаянного средства можно прибегнуть к трансформации. Триставер мог превратиться в ястреба и улететь со скоростью выпущенной стрелы. Правда, он плохо владел мастерством посадки, но сейчас это его заботило меньше всего. Пара синяков и ссадин — пустяковая цена за избавление. Но сможет ли он спастись? Щупальца у чудовища потрясающе проворны и вполне могут схватить его прямо в воздухе. Да и как он может бросить Беррендаль и Каими? Ведь он здесь, чтобы охранять их, а магу-защитнику не подобает оставлять клиентов в беде. Никакой уважающий себя чародей так не поступит.

Но волшебник он весьма посредственный, и сейчас это выяснилось с болезненной очевидностью. Приветствие Беррендаль отнюдь не добавило Триставеру уверенности.

— Прекрасная работа, чародей! Ты разгневал чудовище! — фыркнула дева.

— А я-то думала, вы хотите узнать его слабые места, — презрительно добавила Каими.

— Их у него нет. Но я узнал, что это злая королева, превращенная в чудовище проклятием фей.

— Так сними проклятие!

— Люди не могут снять проклятие фей.

— Тогда уничтожь чудовище магией!

— Оно неуязвимо.

— Ладно, тогда сделай что-нибудь другое, — предложила Беррендаль. Не дождавшись от Триставера ответа, она взглянула на него с подозрением и спросила: — Ты же волшебник, верно? Ты владеешь магией?

— Разумеется, владею, — оскорбился чародей.

— Что-то незаметно.

— В вас нет веры, миледи. Нет доверия. Вы же своими глазами видели, как я заставил холодное пиво в кружке закипеть.

— Балаганный трюк, — процедила Беррендаль.

— И что нам от него толку сейчас? — добавила Каими. — Чудище нас сожрет, потому что вы не можете нас защитить. Тоже мне чародей!

— Прекрасно. Вы увидите магию. А потом, вернувшись в целости домой с жалким мешком фруктов, вы еще вспомните мои слова и станете рыдать от стыда за свою неблагодарность, — величаво промолвил Триставер.

Его посетила идея. Всерьез положиться он мог лишь на один вид магии — свои любовные и приворотные зелья. Они всегда работали. И если он сумеет затронуть сердце этого существа, то у пленников появится шанс воззвать к чувствам бывшей королевы и обрести свободу. Разумеется, у такого существа, как страж рощи, тонких чувств могло и не оказаться. Равно как и сердца. Но больше надеяться было не на что.

Отвернувшись от стража, маг украдкой достал пузырек, вытащил пробку и налил несколько капель содержимого себе на ладонь. Затем развернул-лошадь, поправил мантию и медленно, с достоинством, направился к существу.

* * *

— Ага, значит, ты решил стать первым, — прошипело чудовище.

— Ты не станешь нас есть. Это тебя погубит, — заявил Триставер, придав голосу уверенность.

— Меня нельзя погубить! Ядов я не боюсь, а чары против меня бессильны.

— Я ведь не утверждал, что мы тебя уничтожим. Я лишь сказал, что это тебя погубит. Вот. — Триставер протянул руку. — Попробуй это на вкус — только не откусывай, пожалуйста, — и ты поймешь, что я имел в виду.

Запястье чародея мгновенно обвило щупальце. Из пасти высунулся длинный язык и с отвратительным хлюпаньем облизал ладонь Триставера. Существо замерло, оценивая вкус. Наконец оно освободило руку мага и приветливо похлопало его щупальцем.

— А ты парень ничего, хоть и пройдоха.

— И это все? Разве ты ничего больше не испытываешь? Скажем, страстного влечения ко мне?

— Что за глупости? Да, я испытываю к тебе некоторую симпатию. Поэтому я приберегу тебя на десерт. Иди и скажи своим спутникам, чтобы кто-нибудь из них подошел ко мне. Я готова перекусить.

Значит, симпатия. Если забыть о смертельной опасности ситуации, это было унизительно. Любовное зелье, работавшее до сих пор безотказно, подвело мага в самый критический момент и оказалось просто настойкой.

Но почему оно не сработало? Триставер отчаянно пытался это понять. Ведь это его лучшая магия, особый рецепт, проверенный десятилетиями, принесший страстное желание тысячам мужчин и женщин. Да, верно, на монстрах он его до сих пор не испытывал, но…

Так вот в чем причина! Доза слишком мала, чтобы оказать заметный эффект на такое огромное существо, да еще с совершенно иной пищеварительной системой. Лекарство безупречно, виноват пациент, не желающий вылечиться. И уразумев, что его зелье работает, Триставер понял также, что необходимо сделать. Настал момент абсолютной жертвенности.

— Скажи мне, страж: ты считаешь меня красивым? — спросил он, поворачиваясь в профиль.

— Уродом тебя не назовешь… Да, пожалуй, тебя можно счесть привлекательным.

— Спасибо. И еще… поскольку ты была королевой, то, разумеется, знаешь, что чародей в глазах здравомыслящих персон приравнивается к принцу.

— Да, так мне говорили.

— В таком случае я фактически прекрасный принц. Только сильно заколдован.

— Можно сказать и так, — неохотно признало существо, чмокнув большущими губами.

Не тратя лишних слов, Триставер поднес пузырек к губам и выпил его содержимое до капли. Мгновение он просидел, ошеломленный действием снадобья, потом поднял сияющие глаза на стража рощи.

— О, страж. Дорогой страж! Прелестнейшее из всех существ, — проворковал маг, спешиваясь и нетерпеливо устремляясь вперед с распростертыми объятиями.

— Не подходи ко мне, — нервно проскрежетало чудище.

— Не отвергай же меня! О, моя возлюбленная, обожаемая, прелестная! — воскликнул Триставер, покрывая поцелуями чешуйчатое щупальце. — Как ты прекрасна! Как восхитительно каждое твое щупальце, каждая чешуйка, каждое пятнышко слизи! — Нежно поглаживая грязную свалявшуюся шерсть на лапе, он прошептал: — Как прекрасны твоя лохматая пушистость, твое молниеносное проворство, твой нежный мелодичный голос!

— Прекрати! — Голос стража утратил хриплость.

— Не изгоняй меня, возлюбленная! — возопил Триставер, падая на колени и восхищенно аплодируя. — Прими мою бессмертную любовь, мое вечное обожание! Прими меня, моя драгоценная, моя прелестная, моя…

Воздух вокруг стража замерцал, как над нагретыми солнцем камнями. Триставер закрыл глаза и повалился ничком. Очертания тела стража расплылись, воздух замерцал еще сильнее, что-то громыхнуло, ослепительно сверкнуло, и страж исчез. Рядом с ошарашенным чародеем лежала прелестная дама с золотисто-каштановыми волосами, облаченная в богатые одежды, украшенные драгоценностями, с короной на голове. Любовное зелье, столь слабо подействовавшее на организм чудовища, теперь заработало в полную мощь. Вскрикнув, королева бросилась к волшебнику и принялась покрывать поцелуями его лицо и руки, нашептывая:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});