Все оттенки черного - Коллектив авторов

по найму?

И он что-то блеял в ответ, а я понимал, что стал в очереди своим.

***

Но всему приходит конец. Однажды я вышел из кабинета, держа в дрожащей руке пачку документов.

— Ка-ак? — не поверил человек неопределенного пола все в той же огромной куртке, без которой я его не видел.

— Ты уходишь от нас? — не поверила женщина, что так и стояла в очереди возле дверей с табличкой «Без бахил, справки ЖКУ-12/2 и вызова не входить».

— Прощайте…

Я чуть не плакал, хотелось обнимать всех и каждого. И даже тот желторотыш, что бодро ставил на место намеревающегося пролезть за «только спросить» хама, взглянул на меня глазами, полными слез.

— Беги и не оглядывайся, — напутствовали меня.

И я, сжимая в руках документы, побежал.

Свет дня больно резанул по глазам, когда я вывалился на улицу и увидел дворника. Это был уже другой дворник — того за время моего отсутствия, видимо, всё же сменили. Я помахал ему рукой, и он трижды уважительно, словно посохом, ударил метлою о землю.

***

В метро я уже не замечал народа, его было мало. Теперь для меня уже всегда будет мало народа. Сгорая от любопытства, я развернул бумаги и прочел: «ИП Добрый Некромант». Это был триумф…

…который продлился ровно до того момента, пока я не дошел до седьмой страницы: там, в сведениях о предпринимателе, в моем имени была допущена ошибка…

Андрей Царёв. Что посеешь

— Доктор, я жить буду?

— Вне всякого сомнения, мистер Джонс. У вас была кома, вызванная болевым шоком. Но теперь худшее, так сказать, позади. Поздравляю вас, мистер Джонс!

— Когда я смогу встать с постели? И эта боль…

— Боюсь, никогда, мистер Джонс. Вам вырезана значительная часть внутренних органов. Метастазы, мистер Джонс. Я сожалею, мистер Джонс. Теперь вы сможете жить только будучи подключенным к аппаратам искусственного питания и очистки. И к боли тоже придется привыкнуть, мистер Джонс. В нашей больнице принцип: никаких наркотических средств. Вы должны понимать, мистер Джонс.

— Почему вы не дали мне умереть?

— Странно слышать от вас, мистер Джонс. Это же вы были Председателем комиссии по полному запрещению наркотических средств и эвтаназии.

— У меня был сын. Он умер от передозировки. А внук родился дебилом.

— Это очень печальная история, мистер Джонс. Вы себе не представляете, как я сожалею за вас, вашего сына и всю золотую молодежь, которую вы спасали. Но, знаете, мистер Джонс, у меня был отец, который, как и вы умирал от рака. И благодаря протянутому вами закону последний год жизни он провел в страшных мучениях, потому что все наркосодержащие препараты были изъяты из больниц, а средств на услуги наркодилеров у нашей семьи не было. А вот у милой сестрички, что меняет вам утку, два выброшенных из богадельни наркомана убили мать. Денег, вырученных от продажи часов и телефона, им не хватило и на одну дозу… Но это все не ваши проблемы, мистер Джонс. Наслаждайтесь жизнью, мистер Джонс. Помните, вы наш самый дорогой пациент, мистер Джонс, и мы вам не дадим умереть. По меньшей мере, быстро и легко.

Далия Трускиновская. Правосудие

— А где ты работаешь? — спросила девочка.

Хорошенькая такая девочка, лет двадцати, не больше, и беленькая — бывают же на свете маленькие натуральные блондиночки с широко распахнутыми глазками, с ресничками натуральными в полтора сантиметра, с приоткрытыми от любопытства розовыми губками.

— Я работаю… да не все ли равно, где? — хорошо сыграл недоумение Юрий Антонович. — Зарабатываю нормально. Тебе чего взять — салат, мороженое?

— Только кофе.

— Что так?

— Худеть надо.

— Тебе?..

Более изящного создания Юрию Антоновичу за сорок лет жизни встречать не доводилось.

— Да-а… вот тут и вот тут…

Очаровательная глупышка провела наманикюренной ручкой по талии и животику. Юрий Антонович понял, что в лепешку разобьется, но раскрутит девочку на бурную ночь. Уговаривать он умел.

В однокомнатную квартиру, которую Юрий Антонович снимал уже полгода, приехали заполночь. Было совсем невтерпеж, и после пятиминутного поцелуя Юрий Антонович расстегнул штаны. Там кое-кто уже ждал прикосновения нежной ручки.

— Так вот ты какой, — легонечко прикоснувшись, сказала девочка. — Ну, здравствуй, проказник. Сколь веревочке ни виться…

В прихожей скрежетнул дверной замок. Юрий Антонович замер. Дверь скрипнула, в прихожую вошли, зажгли свет…

Того, кто отворил дверь, следовало немедленно выставить! И утром замок поменять!

Возбуждение отхлынуло, Юрий Антонович попытался вернуть проказника на место.

— Стоять! — вдруг приказала девочка.

— Есть! — беззвучно ответил проказник. И сладить с ним было уже невозможно — окаменел.

В комнату меж тем вошли две женщины с портфелями — обе средних лет и какой-то подозрительной внешности: в таком возрасте уже не полагается носить длинную распущенную гриву.

— Вот, взят на месте преступления, — отрапортовала девочка.

— Этот, значит… Нужно проверить по базе данных. Уберите руки, гражданин!

Первая женщина достала маленький сканер и нацелила на проказника, вторая вынула из портфеля ноутбук, две папки с бумагами и даже портативный принтер.

Вс это она уложила на журнальный столик, смахнув на пол четыре грязные тарелки и шесть немытых кофейных кружек.

— Он самый… — сказала женщина со сканером. — Член гражданина Тудыкина Юрия Антоновича. Генконтроль подтверждает, анализ ауры подтверждает. Ну, приступим. Подсудимый, встать, суд идет!

Проказник, который на секунду расслабился, четко выполнил распоряжение.

— Да что ж это такое! — заорал Юрий Антонович. — Откуда вы взялись на мою голову?! Убирайтесь отсюда!

— А вы не кричите, гражданин. Не к вам обращаемся. Вы по этому делу проходите только как свидетель. Садись, Матильда, — женщина со сканером указала подруге на кресло. — Диктофон включи. А ты, Марго, присматривай за свидетелем. Будешь заодно адвокатом. Я — судья, Марианна Винтер. Выездное заседание суда объявляю открытым. Итак — член гражданина Тудыкина Ю. А., белый, совершеннолетний, прописанный по адресу «подбрюшье Тудыкина Ю. А.», обвиняется в самостоятельном и неконтролируемом детопроизводстве. Его преступная активность послужила причиной рождения двух младенцев — у гражданки Тудыкиной Анжелы Тимофеевны, состоявшей с гражданином Тудыкиным в законном браке…

— Его преступная активность?.. — переспросил ошарашенный Юрий Антонович.

— Не перебивайте… И у гражданки Савельевой Марины Александровны, с которой означенный Тудыкин сожительствовал четыре года.

— Я не виноват, она сама хотела! Я предупреждал! Я деньги на аборт обещал! — принялся выкрикивать Юрий Антонович. — Это она! Она взрослая женщина! Должна понимать!

— А вас, свидетель, никто и не обвиняет. Итак, по вине подсудимого появились на свет два младенца. Свидетель, вы присутствовали при процессе зачатия?

— Кто, я? Да я…

— Присутствовали? — голос Марианны Винтер сделался каким-то оловянным.

— Ну… да…

— Вы не могли противостоять преступным намерениям подсудимого?

— Не мог… — совсем обалдев от безумия этого судилища, прошептал Юрий Антонович.

— Вы пытались объяснить ему неэтичность его действий?

— Ему?..

— В первом случае имело место так называемое супружеское сношение, — заметила белокурая Марго. — В брак вступают с целью детопроизводства.

— Свидетель, вы ставили перед собой такую цель?

— Нет! Нет! — завопил Юрий Антонович. — Какие дети, самим жрать нечего!

— Значит, подсудимый проявил инициативу и совершил оплодотворение без согласования с вами?

— Да!

— Так мы и думали. Не волнуйтесь, свидетель, вам ничего не угрожает. — Тут Марианна Винтер даже улыбнулась. — Как вы поступили, узнав, что будет ребенок? Говорите, не стесняйтесь. И не пытайтесь оправдать подсудимого.

Юрий Антонович вздохнул.

— Он поступил, как всякий мужчина, у которого образовался ребенок помимо его желания, — сказала Матильда. — Упрекать его в этом нельзя.

— Что скажешь, Марго?

— Скажу в защиту обвиняемого — он был уверен, что в законном браке деторождение допустимо.

— Свидетель, вы предлагали обвиняемому меры защиты от деторождения? — строго спросила судья.

— Предлагал…

— Врет, — перебила Матильда. — Вот тут у меня показания пострадавшей. Воспользоваться противозачаточным средством предлагала как раз она.

— Свидетель?..

— Я ему говорил — давай, натягивай! А он! А он мне — да что ты, Юрка, это ж всё равно что в противогазе розы нюхать!

— Знакомая картина. Перейдем ко второму эпизоду.

— Это про Анжелку, что ли?