Практика в преисподней - Ольга Райская

смеши меня! Любовь — это фикция. Или даже хуже. Любовь — это болезнь, делающая людей слабыми, безвольными, доверчивыми и податливыми, как нагретый пчелиный воск!

— Не скажи, — покачало массивными рогами чудовище. — Безвольными людей делает вовсе не любовь, а исключительно личные черты характера. А то, что ты считаешь слабостью, я называю способностью на поступок.

— Хорош поступок — спустить свою душу в унитаз! Поступок — это выжить любой ценой, сохранив себя, не превратиться в пищу для более сильного вида. Вот, что такое поступок.

— С точки зрения гефа, ты, безусловно, права, сестра, но… — Ротрик задумался. В жутком образе появилась некая мечтательность.

— Но? — поторопила его Кавецкая.

— Если бы наши матери не любили нас, Франа, мы бы давно лежали там, где все другие эмбрионы — в мусорном контейнере! — он вдруг бросился вперед и сдавил горло женщины. — Ты хочешь жить?

— Да-а-а! — прохрипела она, пытаясь оторвать от себя красные лапы.

Верховный туррон отпустил. Даже отошел на пару шагов.

— Тогда следует помнить ту, что отдала жизнь и часть своей души, производя тебя на свет. Уверен, если магинь, которым твой отец внедряет оплодотворенные яйцеклетки, не ставить в известность об эксперименте, не тащить их в подземную лабораторию, а наблюдать в привычной для них среде, то на выходе мы получим гораздо больше удачных случаев. Турроны — прошлое, а мы с тобой — будущее, новая раса для нового, совершенного мира!

Кавецкая резко обернулась, намереваясь что-то ответить, но ее отвлек камень, упавший с потолка, прокатившийся по полу и плюхнувшийся в один из ручьев лавы.

— Здесь кто-то есть! Я чувствую! — тихо произнесла она, а я испугалась еще больше. Даже мое астральное тело задрожало. Неужели, заметили?

— Да! Здесь кто-то присутствует! — согласился с ней монстр и вскинул руку. — Там!

Если бы могла, выдохнула бы! Верховный туррон указывал не на меня, а куда-то под своды пещеры. Я проследила за направлением и изумилась. Там весело, переливаясь всеми цветами радуги, астральное тело, очень схожее по очертаниям с человеческим. Проблема в том, что астрально путешествовать могли лишь мы с дедом, а Элазару путь в храм был закрыт. Так кто сейчас находился здесь?

Франа вглядывалась в темноту, но, как и красное чудовище, ничего не видела. Я же наблюдала, как фигура проплыла ко мне, зависла на несколько мгновений, рассматривая, а потом проследовала к арке и растворилась.

— Вызывай турронов, берите артефакты и проверьте все! Не хватало еще, чтобы нас маги засекли, когда мы в двух шагах от победы! — буркнул монстр и уселся на трон.

— Слушаюсь, Повелитель!..

Что происходило дальше, я уже не слышала. Мир завертелся и померк, чтобы через секунду заиграть новыми красками.

— Ксения, маленькая моя, очнись! — шептал родной и любимый голос. Знакомые руки гладили мои щеки, шею, плечи. — Уже рассвет, у нас мало времени.

— Вест! — выдохнула я, и теплые губы тут же накрыли мои, даря ласку, нежность и смысл жизни.

 

* * *

Утро наступило быстро и, на мой дилетантский взгляд, как-то внезапно. Я даже будильника не услышала, а проснулась от до зубовного скрежета бодрого окрика Кремера:

— Вставай, соня! Душ в твоем распоряжении. На сборы пятнадцать минут!

Опять пятнадцать! Сговорились они, что ли? При этом Вест выглядел замечательно, словно отдохнул, выспался и вообще провел незабываемую неделю на шикарном курорте. Мне же приходилось усилием воли выталкивать свое аморфное тело из уютной теплой кровати. Контрастный душ взбодрил, но настроения не добавил.

На завтрак настоятельно велел спуститься Фонтей. Не то, чтобы я не любила Юлкину кухню, тут дело обстояло как раз наоборот, а вот лишний раз выставлять себя неумехой перед Кремером не хотелось. Мне кулинария пока категорически не давалась. Но приказ есть приказ.

Через несколько минут я уже сидела на знакомой кухне и наблюдала, как Вест за обе щеки уписывает пышный омлет с сыром, заедая его домашними лепешками. Впрочем, завидный аппетит был и у Глеба. Только Элазар сидел молча и подозрительно смотрел на меня.

— Что? — тихо спросила я. Кремер сам настоял, чтобы о путешествии рассказывала при всех, но не думала, что это случится за столом.

— Я жду, Ксения! — строго произнес Фонтей. Похоже, дело обстоит весьма серьезно.

Рассказывала я подробно, слушали меня внимательно. Даже ни разу не перебили.

— А потом я вернулась.

Повисла тишина. Казалось, все заледенели, вмиг перестав жевать. Хотелось крикнуть «Отомри!» или увидеть хоть какую-нибудь реакцию на мои слова.

— Это все! — на всякий случай сказала я, почувствовав себя не в своей тарелке.

Первой, как ни странно, ожила Жавурина.

— Тебе чайку подлить? — заботливо спросила она. И столько неподдельного беспокойства в голосе, что я взглянула на нее очень подозрительно. Так разговаривают только с глупышками, ну или с неизлечимыми больными, а я себя ни к кому из этих категорий пока не причисляла.

— Юлк, в чем дело? — решила все же уточнить.

— Как в чем? Если бы я своего двойника увидела да еще в столь интимной ситуации… Ох, Ксюнь, ты столько пережила! Дева в объятьях безобразного мутанта! Жуть!

Боже! Верните мне подругу! Тут одно из двух: либо романов перечитала, либо так «пожар чресел» повлиял. Диагноз не ясен, но я искренне склонялась ко второму варианту, ибо характер у Жавуриной был нордически стойким.

— Чаю, конечно, подлить можешь, но, уверяю, все там не так страшно было, как ты себе нафантазировала, — осторожно ответила я, наблюдая, как наполняется моя чашка.

Вест лишь переместил руку на мое колено под столом и тихонько его сжал. И столько в этом простом жесте оказалось заботы, участия и немой поддержки, что я невольно улыбнулась. Подумаешь монстры со странными желаниями! Да мне с таким мужчиной ничего не страшно!

Глеб промолчал. Он, вообще, говорил мало, когда на столе появлялась еда, предпочитая не отвлекаться.

— Значит, говоришь, видела астральное тело? — тихо спросил Элазар.

— Да.

— Человеческий силуэт?

— Да. Довольно крупного мужчины, если быть точной.

— Любопытно, — Фонтей задумчиво потер подбородок. — И турроны засекли его и не заметили тебя?

— Все так, — кивнула я.

— Этого не может быть! — огорошил дед. — Этого просто не может быть!

— Что случилось-то? — не выдержала Жавурина, хотя этот вопрос волновал нас всех.

— В принципе, ничего