Практика в преисподней - Ольга Райская

Они способны на чувства и выражают эмоции. Тогда возникает вопрос, почему же лишь в двух случаях гефам удалось получить потомство? Может быть, есть еще подобные им?

Я подлетела ближе и затаилась. Даже дышала через раз, боясь, что меня заметят.

Чудовище медленно открыло глаза.

— Зачем ты пришла, Франа? Я не звал тебя.

— Мы в последнее время так редко бываем вместе, дорогой, — томно прошептала Кавецкая и подалась вперед, приподнимаясь, чтобы поцеловать ужасного монстра.

Отвратительно! Меня чуть не передернуло от увиденного. Воистину — любовь зла! Променять моего Кремера на вот это? Бабы дуры, не потому что дуры, а потому что бабы.

Верховный туррон отклонился, и яркие, густо накрашенные алой помадой губы Кавецкой, мазнули лишь по щеке монстра, сливаясь с цветом его кожи. Удобно.

— Мы говорили на эту тему… доррррогая! — гневно рыкнул он. — Ты прекрасно знаешь, что не привлекаешь меня, как женщина!

Как женщина? И это говорит существо, у которого нет того самого, что определяет принадлежность к мужескому полу? Приведению давно почившей женщины я верила. Если говорит, что родился бесполым, значит, так и есть. Не могло же отрасти с течением жизни, правда? Хотя, с этими чудесами поверишь в любую чертовщину. Отсутствие важного органа делало его настойчивую попытку оттолкнуть женщину смешной. Кто еще на такое сокровище позарится? Пусть скажет спасибо, что хоть одна нашла его привлекательным.

— А так? — зло выпалила Кавецкая, и ее образ на глазах поплыл. Она стала меньше ростом, чуть изящнее. Отросли волосы, изменился голос. Уже через несколько мгновений перед троном стояла…

Да не может такого быть! Шутите? Перед троном из танталума стояла я! Я!!! Очуметь! Эмоции захлестнули. Это была такая дикая взрывная смесь, что хотелось завизжать изо всех сил и яростно затопать ногами. Не вышло лишь потому, что у астрального тела нет ни ног, ни рта. Но страх вперемешку с негодованием и злостью просто душил, не находя выхода. Это ж надо! Извращенцы инопланетные! Символа мужественности нет, а ему куртуазность подавай! Наряд Кавецкой смешил и раздражал одновременно. Белая блузка с несколькими расстегнутыми верхними пуговками, ремешок, черные лакированные туфельки без каблука, но с пряжкой, длинные светлые гольфы с помпонами и короткая плиссированная юбочка в красно-зеленую клетку. Причем, юбка была настолько короткой, что из-под нее выглядывали белые девчачьи трусики. И все бы ничего, но это непотребство сейчас было надето на моем двойнике, а верховный туррон, капая слюной, похотливо разглядывал возникшую перед ним интерпретацию школьницы. Просто ролевые игры какие-то!

— Иди сюда, моя девочка… — улыбаясь, почти шепотом произнес он, при этом поманив жертву порочной страсти пальцем. Фу! Три раза фу!

И я, та, что в срамной юбке, пошла к нему. Потопала, призывно виляя бедрами, еще больше симафоря хлопковым нижним бельем.

— Сядь ко мне на коленочки, Ксюшенька моя! — чудище сграбастало похожее на мое тело и пристроило его, собственно, куда и собиралось. А я.. Нет, не я, конечно, а та развратная школьница глупо хихикала и болтала ногами, пока туррон шептал ей какие-то непристойности.

Это что же получается? Я что ли его тайная страсть? Пожар его чресел?  Тьфу ты! За всеми этими событиями всякая ерунда лезет в голову.

— А теперь поцелуй папочку, моя скромная неженка! — пробасило чудовище.

Боже, да меня чуть не стошнило от самой перспективы подобного поцелуя, а Франа ничего, крепкая оказалась. Вон как своими губищами присосалась, словно пиявка.

Поцелуй долго не продлился. Туррон зарычал и сбросил Кавецкую с колен.

— Подделка! Жалкая подделка! Дышишь не так, пахнешь не так! Не смей больше превращаться в нее! — заорал он и подскочил с кресла. — Верни свой облик!

Школьница снова превратилась в бывшую невесту Сильвестра. Униженную, злую, полыхающую ненавистью. Полагаю, все эти чувства она испытывала ко мне, а никак не красному монстру. Стоп. Так вот, что значили все ее взгляды, действия, направленные против меня! Она ревновала, да. Тут я угадала. Но ревновала вовсе не Кремера, а верховного туррона. О-хо-хо! Кто бы мог подумать!

— Ты заставила меня развязать войну! — продолжало обвинять чудовище. — Ты! Из-за тебя маги перекрыли все выходы! Раньше я хотя бы мог незримо присутствовать рядом с ней, впитывать ее сладость, смотреть, а теперь? Сидим здесь как черви!

Я напряглась, вспоминая, не встречалась ли я в мирской своей жизни с огромным красным истуканом, с массивными рогами и пастью, полной острых, как бритва зубов? Память меня подводила, ибо ничего подобного не было. Слишком уж колоритную внешность имел геф.

Кавецкая поднялась на ноги, отряхнулась, а потом натянула на губы улыбку.

— Вам не хватает энергии душ, Повелитель? — лукаво спросила она.

— Ни одна душа не сравнится с… Впрочем, это не твое дело! Не желаю обсуждать ее ни с кем! Расскажи лучше, как дела в лаборатории.

— Что там может случиться? Там отец, — невесело ответила Франа. — Два эмбриона погибли, остальные пока живы и развиваются. Уверена, мы на пути к цели. Ротрик, скажи, а ты действительно назначишь его верховным магом?

— Кшиштофа? Разумеется, дорогая, ведь гефы никогда не лгут, — монстр улыбнулся, обнажив внушительные клыки. — Они лишь иногда утаивают информацию или выдают желаемое, за действительное. Твой отец умен, Франа, но слаб, подвержен страстям и коварен, как все люди. Поэтому он станет верховным магом, но к тому моменту эта должность не будет значить ровным счетом ничего.

— А я? Я есть в твоих планах?

— Ты? Разумеется. Твое место всегда рядом, сестричка! — и над сводами пещеры загрохотал его раскатистый смех.

— Рядом… — процедила Кавецкая и скривилась, яростно полыхнув желтыми глазами, но туррон это не видел. Или сделал вид, что не заметил.

— Как ты думаешь, почему лишь мы стали относительно удачным экспериментом? С момента нашего рождения, больше не один геф не унаследовал силы магов, — вдруг спросил монстр.

— Откуда мне знать? Разве это не задача пленных ученых, работающих в лаборатории отца?

— Маги слишком технически подходят к решению данной проблемы. Чем больше я об этом думаю, тем больше уверяюсь в том, что дело в ином.

— В чем же?

— В духовности. В единении матери и ребенка. Ведь те три магини, что носили первых гефов, не знали об экспериментах. Для каждой это был желанный плод, с которым делились силой, радостью, если хочешь — любовью!

— Любовью? — усмехнулась Франа. — Не