Гулящая - Панас Мирный

Сразу же после приезда он поселился у Рубца. Антон Петрович рад был держать на квартире своего брата-чиновника: вместе они на службу ходят и со службы чуть не вместе идут; лишняя комната есть - отчего же не пустить хорошего человека, если он к тому же платит хорошие деньги. Пистина Ивановна еще больше обрадовалась такому квартиранту. Антон Петрович человек пожилой и потрепанный, вечно он то занят хозяйством, то в карты дуется; а Григорий Петрович и чернобров, и весел, и словоохотлив: о чем с ним ни заговори - беседа льется так легко, так непринужденно. И вежлив-то он, и привлекателен, трех дней не прошло, а он стал в доме для всех своим человеком; и прислуга к нему сразу привыкла; и Ивась, сынок, так его полюбил. Пистина Ивановна не раз глубоко вздыхала, глядя, как он после обеда играет с Ивасем. Она думала в эти минуты про свою молодость, про то время, когда она была еще барышней и ждала жениха... Ведь вот не подвернулся такой! "А теперь - вон какое чучело лежит и сопит! - думала она, глядя на мужа, отдыхавшего после обеда.- Вон какой крикун скачет,переводила она взгляд на сына,- а тут еще под сердцем новый шевелится!.. Кто бы ни родился, а кумом он будет!" - решила она.

Через полгода родилась Маринка. Когда Пистина Ивановна оправилась, стали думать про крестины: когда, да как, да кого звать?

- Кума нечего искать, кум вот он, под боком,- шутливо проговорила Пистина Ивановна, показывая на Григория Петровича.

- Крестить грех отказываться,- ответил тот.

Кумой Антон Петрович давно уже наметил толстую купчиху, которая любила попить чайку, плотно покушать, всласть поспать; не меньше любила она и косточки ближним перемывать; дело известное, в гостях да в своей компании не сидеть же поджав губы!

- А крестить позовем молодого попа,- советует мужу Пистина Ивановна...- Все-таки перепадет немного ему, а то он, говорят, так бедствует. Да и матушку проси: посмотрим, что это за губернская птица.

Крестины, именины, поминки никогда не обходятся без угощения: сойдутся чужие люди, надо дело сделать, надо и угоститься. Бывало, по целым неделям на них пировали, устраивали пир на весь мир; а теперь больше так, с хорошими знакомыми.

На этот раз Антон Петрович пригласил старых знакомых: Кныша с женой, дамой высокой и тощей, как вобла, секретаря из суда - лысенького и низенького старичка с его "бочкой", как в шутку называл он свою жену дородную и толстую барыню, большую приятельницу жены городского головы; приглашал он и самого голову и Селезнева, но голову задержали дела, а Селезнев поехал по деревням осматривать мосты.

В назначенный воскресный день собрались вечером приглашенные, уселись и в ожидании батюшки завели обычный разговор - кто что слышал, да кто что видел. Но вот и батюшка пришел, да не один, а с матушкой.

- А эту чего нелегкая принесла? - спросила секретарша из полиции, кивнув головой.

- Скажите на милость,- подхватила секретарша из суда.

- Чего ей тут надо? Шла бы лучше в маскарад таскать за собой хвост ухажеров! - ввернула головиха. Она уже кое-что слышала про молодую попадью, знала, что та вытворяет.

Попадья вошла в гостиную разряженная, надушенная. Шелестел подол ее красивого шелкового платья, цветной пояс, словно радуга, обвил тонкий и стройный стан. Белая точеная шея казалась еще белее от черного шелка, который так плотно облегал ее круглые плечи и высокую грудь; золотой крестик на золотой цепочке сверкал на шее, как звезда; в небольших сережках играли драгоценные камни, на розовых пальчиках, как жар, горели самоцветные перстни, личико у нее молодое, розовое; волосы черные, кудрявые; голубые глазки из-под черных бровей, как цветочки, сияют, улыбаются.

- Расфуфырилась, а есть, говорят, нечего,- сказала на ухо Рубчиха секретарше из суда.

- Ведь вот подите ж! - ответила та.

Головиха только плюнула и стала пить с блюдечка чай. Попадья, войдя в гостиную, приветливо всем поклонилась. Пистина Ивановна направилась навстречу незнакомой гостье. Стали знакомиться. Попадья, как кошечка, перебегала от гостя к гостю, хватала за руки, крепко пожимала, трясла; с дамами целовалась. Личико ее пылало, глаза блестели. Она так рада новым знакомым. Так давно ждала этого часа. И защебетала, как птичка на утренней заре. Болтая с хозяйкой, она успевала перекинуться словом и с гостями; услышав, о чем говорят в другой комнате мужчины, и с ними перекликалась своим звонким голосом. Выразив желание взглянуть на новорожденную, она бросилась в детскую, расцеловала красное личико Маринки, вытерла губы белым надушенным платочком и, как бабочка, снова впорхнула в гостиную.

- А кто же кум? - спросила она.

Пистина Ивановна подвела кума, познакомила.

- Я вас где-то видела,- сказала попадья, стрельнув на него глазами.

- Может быть, на улице,- с поклоном ответил тот.

- Нет. Вы не из губернского города?

- Приходилось и там бывать.

- То-то.- И она затараторила про губернский город.- Ах, как там хорошо, ах, как там весело! Сады, клубы, маскарады.

Григорий Петрович обрадовался новой знакомой. Они оказались оба из одного города, и у них сразу нашлось что вспомнить, о чем поговорить. Между ними завязался веселый дружеский разговор.

- Потаскушка! - тихо сказала Кнышиха.

- Да еще губернская,- прибавила секретарша из суда.

Головиха фыркнула и пролила из блюдечка чай на себя.

- Платье! Платье! - закричала секретарша из суда и бросилась за тряпкой.

- Ничего,- успокаивала головиха, стряхивая капли чая со своего дорогого шелкового платья, а в душе проклинала и попадью и секретаршу.

- Видите, какие здесь люди,- зверье какое-то,- прошептала, обращаясь к Григорию Петровичу, попадья и с тихим вздохом прибавила: - Попробуй поживи с ними да еще подругу себе выбери.

- А вы не подругу выберите, а друга,- ответил он ей.

- Друга? - воскликнула она, и ее голубые глаза потемнели.- О-о, знаю я вас, мужчин. Вы все такие ехидные, коварные... У-у-у!..

И она так забавно заерзала на стуле и погрозила ему пальчиком, так обольстительно сверкнула глазками, что, если бы никого не было, Григорий Петрович так бы и приник губами к ее ручке.

- Все? Да неужто все? Мало же вы нас знаете, если так,- ответил он с деланным спокойствием.

Попадья поглядела в глаза ему, в упор поглядела... Еще одно мгновение - и он, наверно, не выдержал бы ее жгучего взгляда; но она оставила его, подошла к Пистине Ивановне и стала о чем-то болтать с нею... Сердце у него сразу неистово забилось.

"Ну что ж, потягаемся, посмотрим, чья возьмет",- подумал он, почесывая бороду.

Тут начались крестины. Все остались в гостиной, только хозяйка с попадьей вышла в детскую.

- Не по кyму кумy выбрали,- сказала попадья, заглядывая Пистине Ивановне в глаза.

- Да это, видите ли, жена головы. Как-то неловко было обойти ее. Знаете наши обычаи,- оправдывалась Пистина Ивановна.- А кум - наш квартирант.

Попадья хотела как будто что-то сказать, но только глазами сверкнула.

- Как вас зовут? - краснея, спросила Пистина Ивановна.

- Наталья Николаевна,- ответила попадья.- Только вы меня так не называйте, зовите просто Наташей.- И она бросилась обнимать и целовать Пистину Ивановну.

"Ребенок!.. Ей бы еще гулять да в куклы играть, а не попадьею быть",подумала Пистина Ивановна.

После крестин мужчины уселись в другой комнате за карты. Дамы остались в гостиной с одним кумом. Пистина Ивановна часто выбегала то по хозяйству, то к ребенку. Секретарша из суда и головиха больше молчали, слушали, как попадья болтала с Григорием Петровичем; а она не умолкала ни на минуту: то бранила местные порядки, то вспоминала губернский город и вздыхала. Григорий Петрович все противоречил ей,- поддразнивал, не соглашался; а она, когда нечего было возразить, грозила ему кулачком. До чего же она была хороша в гневе! Пухлые губки раскрываются, как розовый бутончик, ровные белые зубки блестят, щечки заливаются румянцем, а глаза так и горят, так и сверкают.

- Потаскунья-то она, потаскунья, но вы только поглядите, какая красавица,- сказала головиха на ухо секретарше из суда.

- А на что она, эта красота? - оттопырив губу, ответила секретарша.Разве только для того, чтобы другим на шею вешаться? Видали, как заигрывает?

- И стыда у нее нет,- ввернула Кнышиха.- Рада, что до кавалера дорвалась: тарантит таранта. А нам небось словечка не скажет.

Тут Пистина Ивановна позвала зачем-то Григория Петровича. Попадья, оставшись одна, повернулась к дамам.

- Вы не скучаете? Мы только одни с Григорием Петровичем и болтаем.

Головиха переглянулась со своими приятельницами.

- Да только вас и слышно,- прошептала Кнышиха.

- Мы, на вас, душечка, глядя, радуемся,- съязвила секретарша из суда.

- Давайте играть в фанты, кому вынется...- начала попадья.

- Нам уже давно вынулось,- с усмешкой ответила головиха, а ее приятельницы засмеялись.

- Не хотите? - спросила попадья.

- Смолоду мы в фанты не игрывали, а на старости поздно учиться,- снова сказала головиха.