Жизнь не сможет навредить мне - David Goggins

него большого значения.

Я остывал в течение недели, прежде чем написать ему ответ, а тем временем рассматривал другие гонки, чтобы пополнить свое резюме. В конце года свободных мест было очень мало. Я нашел пятидесятиметровку на Каталине, но только трехзначные цифры могли впечатлить такого парня, как Костман. К тому же прошла целая неделя после "Одного дня в Сан-Диего", а мое тело все еще было монументально разрушено. После 101-й мили я не пробежал и трех метров. Мое разочарование промелькнуло вместе с курсором, пока я составлял свое опровержение.

Спасибо, что ответили мне по электронной почте. Я вижу, что вам нравится говорить об этом так же, как и мне. Единственная причина, по которой я все еще беспокою вас, заключается в том, что эта гонка и стоящее за ней дело очень важны... Если у вас есть другие отборочные гонки, которые, по вашему мнению, я должен провести, пожалуйста, дайте мне знать... Спасибо, что сообщили мне, что я должен бежать полные двадцать четыре часа. В следующий раз я обязательно это сделаю.

Прошла еще целая неделя, прежде чем он ответил, и он не дал ни черта больше надежды, но, по крайней мере, приправил ее сарказмом.

Привет, Дэвид,

Если вы сможете пройти еще несколько ультрас в период с 3 по 24 января, когда будет подана заявка, отлично. Если нет, подайте максимально возможную заявку в период с 3 по 24 января и скрестите пальцы.

Спасибо за ваш энтузиазм,

Крис

К этому моменту Крис Костман начинал нравиться мне гораздо больше, чем мои шансы попасть в Badwater. Чего я не знал, потому что он никогда об этом не говорил, так это того, что Костман был одним из пяти человек в приемной комиссии Badwater, которая рассматривает до 1000 заявок в год. Каждый судья оценивает каждое заявление, и на основании их суммарных баллов девяносто лучших претендентов попадают внутрь по заслугам. Судя по всему, мое резюме было скудным и не вошло бы в число девяноста лучших. С другой стороны, Костман держал в заднем кармане десять "диких карт". Он мог бы уже гарантировать мне место, но по какой-то причине продолжал настаивать. И снова мне пришлось бы доказывать, что я превышаю минимальный стандарт, чтобы получить справедливую долю. Чтобы стать "морским котиком", мне пришлось пройти три "адские недели", и теперь, если я действительно хотел участвовать в "Бэдуотере" и собирать деньги для нуждающихся семей, мне нужно было найти способ сделать свою заявку пуленепробиваемой.

По ссылке, которую он прислал вместе с ответом, я нашел еще одну ультрагонку, запланированную до подачи заявки на участие в Badwater. Она называлась Hurt 100, и название не обманывало. Один из самых сложных 100-мильных трейловых забегов в мире, он проходил в тропическом лесу с тройным пологом на острове Оаху. Чтобы пересечь финишную черту, мне нужно было преодолеть 24 500 вертикальных футов. Это какое-то гималайское безумие. Я уставился на профиль забега. Он состоял из резких скачков и глубоких погружений. Это было похоже на аритмичную электрокардиограмму. Я не мог участвовать в этой гонке в холодном состоянии. Я никак не мог закончить ее, не потренировавшись хотя бы немного, но к началу декабря я все еще испытывал такие муки, что подниматься по лестнице в свою квартиру было сущей пыткой.

В следующие выходные я отправился по шоссе № 15 в Лас-Вегас, чтобы принять участие в марафоне. Это не было внезапным событием. За несколько месяцев до того, как я услышал слова "Один день в Сан-Диего", Кейт, моя мама и я отметили 5 декабря в наших календарях. Это был 2005 год, первый год, когда на Стрипе стартовал Марафон Лас-Вегаса, и мы хотели принять в нем участие! Вот только я никогда не тренировалась к нему, потом случился "Один день в Сан-Диего", и к тому времени, когда мы приехали в Вегас, я уже не питала иллюзий по поводу своей физической формы. Утром перед отъездом я попытался пробежаться, но у меня все еще были стрессовые переломы стопы, медиальные сухожилия шатались, и даже при обматывании специальным бинтом, который я нашел, чтобы стабилизировать лодыжки, я не мог пройти больше четверти мили. Поэтому я не планировал бежать, когда мы подъезжали к Mandalay Bay Resort and Casino в день забега.

Это было прекрасное утро. Звучала музыка, на улицах были тысячи улыбающихся лиц, чистый воздух пустыни был прохладным, и светило солнце. Лучших условий для бега не бывает, и Кейт была готова к старту. Ее целью было преодолеть пятичасовой рубеж, и в кои-то веки я был доволен тем, что выступаю в роли болельщика. Моя мама всегда планировала идти пешком, и я решила, что буду гулять с ней столько, сколько смогу, а потом поймаю такси до финиша и буду поддерживать своих дам до ленты.

Мы втроем поравнялись с толпой, когда часы пробили 7 утра, и кто-то взял микрофон, чтобы начать официальный отсчет. "Десять... девять... восемь..." Когда он пробил единицу, прозвучал горн, и, как у собаки Павлова, внутри меня что-то щелкнуло. Я до сих пор не знаю, что это было. Возможно, я недооценил свой дух соперничества. Может быть, потому что я знал, что "морские котики" должны быть самыми суровыми воинами в мире. Мы должны были бегать на сломанных ногах и с переломами. Или так гласила легенда, на которую я давно купился. Что бы это ни было, что-то сработало, и последнее, что я помню, когда гудок эхом разнесся по улице, - это шок и неподдельное беспокойство на лицах Кейт и моей матери, когда я мчался по бульвару и скрылся из виду.

Первые четверть мили боль была сильной, но потом адреналин взял верх, и я преодолел первую милю за 7:10 и продолжал бежать, словно асфальт таял за спиной. Через десять километров после начала забега мое время составляло около сорока трех минут. Это неплохо, но я не обращал внимания на часы, потому что, учитывая то, как я чувствовал себя накануне, я все еще находился в полном неверии, что я действительно пробежал 6,2 мили! Мое тело было сломлено. Как это могло произойти? У большинства людей в моем состоянии обе ноги были бы в мягких гипсах, а я бежал марафон!

Я добрался до тринадцатой мили, половины пути, и увидел официальные часы. На них было написано: "1:35:55". Я посчитал и понял, что не могу претендовать на участие в Бостонском марафоне, но нахожусь на грани. Чтобы пройти квалификацию в своей возрастной