Пляска в степи - Виктория Богачева

поджидали верные воеводы, Святополк сбежал с высокого крыльца и пересек княжеское подворье. Велев оседлать коня, он лихо промчался через ворота, которые едва поспели распахнуть. Знавал он несколько родов, где ему всегда будут рады.

Терем боярина Гостивита располагался совсем неподалеку от княжеского, в чем виделась теперь злая насмешка Макоши. Ведь не было у нынешнего князя большего супротивника, чем боярин Гостивит. По зимам он приходился Ярославу отцом и был одним из вернейших соратников старого князя Мстислава. Потому и терем возвел подле княжеского — особая часть и уважение.

Нынче же из своего терема глядел Гостивит Гориславич на робичича, которого с трудом выносил. Не простил он князю Мстиславу подмену наследника, что бастрюка своего выше всех поставил, с боярами да дружиной верной не посчитался. На каждом вече боярин князю дерзил, говорил поперек, а у Ярослава не доставало духа и силы того из терема прогнать, по миру обездоленным пустить.

— Княжич!

Дородный боярин сам вышел встречать Святополка на крыльцо. Прошли времена, когда Гостивит заскакивал на лошадь с прыжка да княжье знамя в битву носил. Нынче он раздобрел, округлился будто репка. Складывал сцепленные в замок руки на животе и носил длинный, расшитый золотой и красной нитью кафтан. Борода боярина лежала у него аж на самой груди, скрывая толстый подбородок. Но ни заморские яства, ни обильные кушания не повлияли на его острый ум и проницательный взгляд.

Гостивит поднял руку, приветствуя Святополка, и тот соскочил с коня на землю, отдав поводья подоспевшему отроку.

— Гостивит Гориславич! — Святополк пошел к нему, широко раскинув руки, и стиснул боярина медвежьей хваткой, поднявшись на крыльцо.

— Давненько тебя не видали на Ладоге, — сказал боярин, открывая дверь и провожая гостя в терем.

— Не шибко мне здесь любо, — Святополк хмыкнул, пожав плечами.

В горнице, сидя по лавкам вдоль стен, занимались рукоделием боярские дочки. Строгий батюшка шикнул, и всех троих как ветром сдуло. Лишь самая старшая напоследок одарила княжича лукавым взглядом.

— На кой мне столько девок, — недовольно пробурчал боярин им в след. — Достало бы и старших сыновей.

Святополк поморщился. Он бы с радостью обменял своих соплюх на мальчишку.

— Садись, княжич. Выпей со мной, — Гостивит тяжело опустился на ближайшую лавку и постучал раскрытой ладонью по столу. — Как матушка твоя? Здорова ли княгиня?

Прежде чем тот смог ответить, в горницу вошла старшая дочь боярина. Она держала в руках кувшин с питейным медом и, подойдя к столу, разлила мед по двум серебряным чаркам, придвинув первую Святополку — тот был гостем. Девка вся извертелась, норовя заглянуть княжичу в глаза, пока отец не выгнал ее из горницы.

— Матушка здравствует, — медленно отозвался Святополк, провожая взглядом девицу.

Ох, коли не была б она дочкой Гостивита Гориславича…

— Поживет на Ладоге немного, присмотрит за княжьим теремом, — тряхнув головой и отмахнувшись от навязчивых мыслей, договорил он.

Не скрываясь, боярин недовольно закряхтел.

— Там уж ничем не поможешь. Даже княгиня не сдюжит. Видал ли, княжич, как он девку безродную приволок?

— Токмо слыхал. Припозднился я нынче, не застал невестку свою.

— Кое-как с Рогнедой Некрасовной примирились мы, а тут новая напасть. Дочка неведомого Вышаты, задери его Чернобог! Еще и с пятнами на лице, как бы не лишайная.

Святополк громко, от души расхохотался.

— Ох, Гостивит Гориславич, твои слова — что мед мне на сердце, — отсмеявшись, сказал он и перегнулся через стол, чтобы сжать боярину плечо.

— Да-а-а, ропота-то нынче все больше становится, — Гостивит похлопал его по руке. — Давеча в торговые ряды ходил, купцы недовольны. Князь сызнова плату за ввоз товара в Ладогу поднял.

— Ого, — Святополк присвистнул. — Что еще люди говорят?

— Много всякого, — уклончиво ответил боярин. — Не все его хулят, тут уж правду следует сказать. Но недовольства я слыхал достаточно.

— Да и удача воинская отвернулась от него. Знамо ли дело, дважды дружина налет на себя прозевала!

— На подворье токмо про один судачат.

— Ну, — Святополк небрежно пожал плечами. — Так им Ярослав воспретил болтать. Что еще на том пути напали на него, аккурат на землях степного князя. Да и нынче, проспали они. Застали их врасплох спящими в палатках.

Теперь уж настала пора боярину удивляться. Он покачал головой, осмысливая услышанное, и постучал пальцами по столешнице. На круглом, лощеном лице застыло изумленное выражение.

— Д-а-а, — произнес он наконец. — Худо дело, коли так. Не будут князя да дружины бояться — разорение придет на наши земли.

— Мало назваться князем, — сказал Святополк. — Надо еще сдюжить им быть.

— Твоя правда, княжич.

Вроде бы обычно говорил Гостивит Гориславич, а вроде бы и с потаенным смыслом. Али издевкой, подковыркой какой. Али намекнуть на что-то княжичу силился. Поди его пойми! Святополк заскрипел зубами. Следовало взять с собой нынче мать, вот уж она как орешки щелкала хитромудрых ладожских бояр.

— Может, жилось бы нам полегче, был бы на его месте другой князь.

Вновь заговорил боярин и на сей раз посмотрел Святополку прямо в глаза. Тот замер, словно перед ударом, не решаясь вдохнуть. Ужели не ослышался он? Ужели и взаправду все?

— Всенепременно жилось бы, — осторожно, боясь ненароком спугнуть, отозвался Святополк.

Прикрыв глаза, Гостивит медленно кивнул.

— Коли матушка твоя здорова, княжич, назавтра жду тебя с княгиней Мальфридой в гости. Попотчую, чем сумею.

— От такой чести не откажусь.

Боярин довольно, сыто улыбнулся, словно лис, отчего его щеки едва не налезли на глаза. Глядел он теперь на Святополка еще благосклоннее, чем прежде. На том и порешили, и попрощались.

Когда Святополк воротился в княжий терем, как раз успел поглядеть вослед веселой, громогласной толпе, уходившей вниз по холму, к берегу Альдейгьи. Повели, стало быть, робичича с девкой обручать на заходе солнца, обходить трижды посолонь священную березу у реки. Ушли туда и дружина, и дворовый люд, и холопы, и теремные девки, и бояре — те, кто явился на свадебные празднества. Станут глядеть, как седоусый, старый волхв ручником свяжет руки робичича и его девки, скрепит их союз.

Знамо дело, Святополк за толпой не пошел. Повернул сразу в княжий терем, по которому сновали туда-сюда оставшиеся слуги: самое время было накрывать длинные дубовые столы в гриднице и горницах. Многих позвал Ярослав на свою свадьбу, может, половину всей Ладоги. У самых ворот крутились босоногие сопливые дети, держали в руках мешки с рожью и хмелем — осыпать молодых, когда явятся в терем.

Святополк сплюнул себе под ноги. Еще и мать, как оказалось, ушла вместе со всеми на берег Альдейгьи. Она-то нашто тщится…

На заднем дворе терема уродливая баба-кметь подпирала плечами дверь в