Пляска в степи - Виктория Богачева

у нее хоть появилось время, чтобы рассмотреть его хорошенько вблизи, а то все украдкой да украдкой.

Когда-то Рогнеда в сердцах назвала его старым. Звениславке же мстилось — уставший. Князь протянул руку, и Звениславка от испуга забыла, как дышать. Он отвел с ее лица спутанные, растрепанные волосы и погладил по щеке.

— Почти уж зажило, — сказал он, смотря на едва заметные следы от ударов на ее лице.

Все еще испуганная, Звениславка быстро кивнула два раза. Князь усмехнулся. Будто смекнув, что разумного слова он от нее не дождется, Ярослав откинул в сторону меховое покрывало и поднялся с их свадебного ложа на деревянном помосте.

Звениславка поспешно отвела от него взгляд. Ее щеки пылали, стоило токмо посмотреть на князя в чем мать родила да припомнить, что случилось промеж ними ночью. Осторожно приподнявшись, она села на постели, все еще прижимая к груди одеяло. Даже не глядя в ее сторону, князь ходил по клети, выискивая разбросанные ночью вещи. Где-то там на деревянном полу лежали ее раскрытые наручи. Как и полагалось, их разомкнул ее жених, когда стал мужем.

Натянув портки и подвязав их гашником, Ярослав остановился, нашел на лавке большой, увесистый сверток и положил его рядом со Звениславкой.

— Погляди.

Придерживать одной рукой на груди так и норовившее сползти вниз меховое одеяло, а другой — разворачивать сверток, было дюже неудобно, но Звениславка справилась под насмешливым взглядом князя.

Откинув в сторону последний кусок ткани, она увидела у себя на коленях ладненькую, блестящую даже в полумраке клети кику. Переливался перламутром украшавший ее жемчуг, тускло посверкивали гладенькие речные камушки. Очелье было расшито серебряными и золотыми нитями из шелка. Звениславка провела несколько раз по гладкой вышивке пальцем, едва-едва касаясь, и потрогала нарядные рясны<footnote>"ряски" или "рясны" — привески по бокам кики в виде бахромы или виноградных гроздьев из перламутровых бусин.</footnote> — подвески по бокам кики из маленьких жемчужин, нанизанных на длинные нити.

— Это наш, ладожский жемчуг, — сказал Ярослав, заметив, что Звениславка перебирает рясны.

Он все еще стоял рядом и смотрел, как она вертит в руках кику.

— Любо тебе?

— Любо, княже, — Звениславка подняла на него взгляд, улыбнулась и прижала к себе кику вместе с меховым одеялом.

Плести две косы с непривычки было несподручно, и она провозилась гораздо дольше, чем хотела бы. Князь дожидался ее на лавке, уже успев давно натянуть рубаху, застегнуть воинский пояс да приладить к нему меч и нож. Он должен вынести Звениславку из клети на руках и на руках же внести ее в княжий терем, переступив через порог. Так полагалось.

С двумя косами, с покрытой кикой головой, в красной женской рубахе Звениславка казалась себе чужой. Накинув на плечи подаренный накануне плащ, она остановилась посреди клети, растерянная и взволнованная, и так бы и простояла, верно, до захода солнца, коли б Ярослав не подхватил ее на руки да не вынес за порог, толкнув ногой дверь.

Снаружи первым, кого Звениславка увидела, была Чеслава. Та охраняла клеть ночь напролет, отпугивая все чужое и злое. Поклонившись, воительница одарила ее тяжелым, злым взглядом, и Звениславка поспешно отвернулась, спрятала лицо на плече князя.

Под одобрительные возгласы людей Ярослав пронес молодую княгиню через все подворье, поднялся на крыльцо княжьего терема и поставил Звениславку на ноги, токмо перешагнув через порог. Позади него тенью следовала воительница Чеслава. А потом князь ушел, и Звениславка осталась в тереме одна.

Ее сердце отчаянно стучало, вот-вот грозясь вырваться из груди, но Звениславка заставила себя не спешить. Она медленно огляделась. Оказавшиеся поблизости теремные девки и холопы смотрели на нее во все глаза, не больно-то смущаясь.

Она ведь толком и не ведала, куда идти. Накануне ее всюду за руку водила Чеслава, да и из-за страха и усталости Звениславка ходила, будто во сне. Нынче же она не знала, где в тереме стряпущая<footnote>прост. устар. помещение либо изба, где стряпают </footnote> да княжеские горницы, где женский конец да кто хранит все ключи от горниц, амбаров, клетей.

— Госпожа! — в нее едва не влетела прямо с разбегу Устя.

Остановившись, девчонка задрала голову и, разинув рот, принялась рассматривать ее кику да новую рубаху.

— Ого-о-о, — восторженно протянула девчонка, и Звениславка ее понимала.

Терем на Ладоге был много, много богаче того, в котором она выросла. Расшитых жемчугом кик у них не носила даже Доброгнева Желановна, а скупым на украшения дядьку Некраса никак уж не назвать!

— Ты тут освоилась маленько? — с надеждой спросила Звениславка и облегченно улыбнулась, когда Устя закивала.

— Да-да, княгинюшка, я давеча у тетки Млады все выспросила, и где горницы твои, и куда приданое поклали, все-все теперича я ведаю. Знатная храмина<footnote>раньше слова «хоромъ», «хоромина» и «храмина» (с уменьшительным «храминка»), означали «дом», «комната», «вместилище»</footnote> тут!

— А не слыхала ты про знахарку нашу, Зиму Ингваровну?

Она и сама не разумела, отчего спросила это прежде всего прочего. Верно, слишком уж огорчилась, когда та исчезла, не сказав ни словечка. Напрасно, стало быть, она думала, что сошлись они в пути, сблизились как-то.

— Не-а, княгинюшка, ничегошеньки про нее не слыхала и не видала.

— Ох, — Звениславка вздохнула.

Кого бы ей еще про знахарку расспросить? Не князя же… ему-то точно нет дела до женщины, напросившейся в его обоз, хоть и спасла она от смерти его воеводу. Спросить дядьку Крута? Тот жил своим двором, и Звениславка не ведала даже, где его искать. Да и откуда бы ему знать что-то про знахарку? Он вернулся из долгого похода домой, к своей семье. Кто ему та знахарка?..

Может, и не свидятся они больше, коли ушла госпожа Зима из Ладоги. Говорила она ведь, что с Севера, из далеких мест. Может, и она отправилась, наконец, домой?

Кивнув сама себе, Звениславка твердо приказала.

— Покажи тогда сперва горницы мои, а после — стряпущую. Да, и кто такая тетка Млада?..

Тетка Млада оказалась суровой женщиной, повидавшей уже достаточно зим. Она носила на голове вдовий повойник из темно-багряного полотна и больше молчала, чем говорила. Она приглядывала за княжьими горницами и накануне обустраивала их с князем свадебное ложе, проследила, чтоб привезённое приданое отнесли в терем да разложили в горнице. Она же нынче и провела Звениславку по княжьему терему, когда Устя отыскала ее где-то на подворье. Говоря коротко и токмо по делу, тетка Млада рассказала молоденькой княгине, как что в тереме обустроено, кто заведует всем подворьем, кто заправляет в стряпущей, кто ухаживает за княжьими лошадьми, кто прислуживает дружине да где живут ближайшие люди князя.

Велик